Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942 - Сергей Михеенков

Лето 1942 года для 50-й армии было периодом тяжелых позиционных боев. Шла рубка подо Ржевом. Назревало противостояние под Сталинградом. А здесь надо было держаться. Весной армия переживала тяжелейшие дни. Растянутые коммуникации, разбитые дороги, нерасторопность тыловых служб привели к тому, что дивизии первого эшелона остались без продовольствия и боеприпасов. Были случаи гибели солдат от истощения. Но это уже хронологически другой период, куда наше повествование не заходит. А жаль. Стоило бы рассказать о подкопе под Зайцеву Гору. Не найдя сил и средств захватить артиллерийские высоты на Варшавском шоссе, в том числе и в поддержке танков и артиллерии, генерал Болдин приказал делать… подкоп под центральную, господствующую высоту – Зайцеву Гору. Воюй генерал Болдин эдак в XIII–XV веках, быть бы ему известным воеводой, вроде князя Михайлы Воротынского, подкопом (сапой) взявшего крепость Казань. Но время, как видим, обошло нашего воина.

Летом 1943 года 50-я армия в ходе сражения на Орловско-Курской дуге действовала в районе Жиздры и станции Зикеево в направлении Людинова и Сещи против 55-го армейского корпуса 2-й танковой армии генерал-полковника Вальтера Моделя. Армия наносила вспомогательный удар, обеспечивая левый фланг 11-й гвардейской армии.

Зимой 1945 года 50-я армия действовала в составе 2-го Белорусского фронта. 13 января началось наступление в Восточной Пруссии. С самого начала Восточно-Прусской операции армия генерал-полковника (с 15 июля 1944 года) Болдина не имели продвижения, упершись в немецкую оборонительную линию вдоль Августовского канала. Вот как пишет о событиях февраля 45-го в своих мемуарах «Солдатский долг» командующий войсками 2-го Белорусского фронта маршал К.К. Рокоссовский: «Совершив поворот на север и северо-восток, мы довольно быстро продвигались к морю. Чтобы задержать войска 2-го Белорусского фронта, враг стал стягивать на это направление силы с южного участка своей обороны, проходившей по Августовскому каналу, оставляя там лишь слабое прикрытие. Командование 50-й армии не заметило вовремя этого маневра и продолжало докладывать в штаб фронта, что неприятель держится крепко. Только через два для разведка боем показала, что перед армией – пустое место. Последние мелкие группы гитлеровцев поспешно уходили на север. Такое упущение нельзя было простить командарму. В командование 50-й армией вступил начальник штаба генерал Ф.П. Озеров. Упоминаю об этом моменте потому, что в ряде трудов он описан неправильно. Неверная информация дорого нам стоила. Мы были вынуждены раньше времени ввести в бой 49-ю армию, которая, не случись этого, могла бы быть использована более целесообразно. А 50-й армии пришлось форсированными маршами догонять оторвавшегося противника» [96] .

В апреле 1945 года Болдина назначили заместителем командующего войсками 3-го Украинского фронта. В этой должности он встретил Победу.

После войны командовал 8-й гвардейской армией, войсками Восточно-Сибирского военного округа, был заместителем командующего Северо-Кавказским военным округом. С 1958 года – в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, как ее именовали – «райская группа».

Награжден: двумя орденами Ленина, тремя – Красного Знамени, орденом Суворова 1-й степени, орденом Кутузова 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды.

Имя генерала И.В. Болдина носят улицы в Калуге, Могилёве, Туле. И – вполне заслуженно.

Оставил мемуары – книгу «Страницы жизни».

История же позиционных боев в районе Зайцевой Горы весной – летом – осенью 1942-го и зимой 1942/43 года требует отдельного исследования. Если взглянуть на карту боев немного шире, то становится совершенно очевидной вот какая картина: Зайцева Гора после оставления Юхнова была для немцев крайней южной точкой по оси Ржев– Вязьма – Варшавское шоссе, которую сдавать было нельзя ни при каких обстоятельствах. В противном случае ось подламывалась. В марте 1943 года, когда немцы решат уйти из Ржева, оставлена будет и Зайцева Гора. Но мы оставляем наших героев из 50-й армии в тот момент, когда до отхода противника на новые позиции (операция «Бюффель») оставалось около года. Затяжные, истощающие последние силы батальонов и рот, зачастую не усиленные артиллерийской поддержкой, эти атаки еще лежат на архивных полках, в ямах и воронках в лесах Барятинского, Спас-Деменского и Куйбышевского районов Калужской области рядом с безымянными костями своих героев.

Но их время еще настанет.

Немцы так и не смогли запечатать котел со всех сторон сильными отрядами с артиллерией и танками. Часть окруженных числом до полка организовала прорыв, смела пехотный взвод с тремя пулеметами и ушла в сторону основной обороны.

Чтобы тем же маршрутом не воспользовались другие группировки, мелкие группы и одиночки, по периметру коридора были оставлены снайперы. На большее сил не хватало.

Обер-ефрейтор гренадерской роты Норберт Франке занял свою позицию еще утром, до появления русских. Когда они повалили сплошным валом через открытое пространство, он буквально за две-три минуты расстрелял обойму. Но другую заряжать не решился. Пять пуль он выпустил точно, без промаха. Пять Иванов споткнулись, выпали из потока и теперь лежали, медленно покрываясь сизым инеем, на затоптанном снегу. Вполне достаточно для того, чтобы очередную охоту считать удачной.

И когда на просеку вышел еще один иван со своим полуживым товарищем на спине, обер-ефрейтор задумался. Винтовку он зарядил. Но стоило ли добивать этих бедолаг, опоздавших в прорыв? Все равно они далеко не уйдут. Замерзнут в каком-нибудь ближайшем овраге.

Он поднял к глазам бинокль и начал рассматривать бредущих.

Раненого нес коренастый красноармеец лет сорока. Раненый был завернут в одеяло. И это показалось старшему ефрейтору весьма трогательным. Такого он еще не видел. Разведка сообщила: там, в лесу, иваны устроили госпиталь, раненых много, больше двух тысяч. Но санитарного обоза во время прорыва Норберт Франке не наблюдал. Значит, раненые брошены. Большевики делали это и осенью прошлого года. Жутко было смотреть.

А этот тащит. Должно быть, уверен, что дотащит. Кто они друг другу? Возможно, никто. В окопах, месяц назад, познакомились.

Однажды Норберту тоже пришлось тащить на себе раненого напарника. Наблюдателя. Случилось это в ноябре, на Оке. С тех пор он ходит на охоту один. Раненого товарища бросить невозможно. Даже если у самого сил нет.

Коренастый словно что-то почувствовал. Начал оглядываться. Конечно, почувствовал. Вот оглянулся в его сторону, и Норберту Франке показалось, что взгляды их встретились.

«Если сейчас он бросит раненого и схватится за винтовку, я прикончу их обоих», – подумал обер-ефрейтор Франке. Тогда на его счету эти два ивана закроют ровно две дюжины.