Непристойно богатый вампир - Женева Ли

― У ведьм?

― Все смертные обладают некоторой магией. В некоторых культурах ее называют жизненной силой, душой или чем-то еще, ― пояснила она для меня. ― Но как только магия перестала действовать, мы обнаружили, что наши собственные силы уменьшились. Внезапно стало труднее зачать новых вампиров, поэтому стали больше обращать людей. Но от этих обращенных вампиров редко ― если вообще когда-нибудь ― рождались новые вампиры. Поэтому, чтобы увеличить свои семьи, мы должны были обращать людей, и чем больше людей мы обращали, тем меньше их оставалось. Так что на какое-то время крови стало меньше, а вампиров ― больше. А новые вампиры не всегда понимали старые традиции и правила. Ведьмы были этим недовольны.

― Но что-то изменилось. Вампиры и ведьмы больше не ненавидят друг друга, ― заметила я.

Она фыркнула.

― Ненависть осталась. Мы заключаем браки в целях выживания. Видишь ли, фамильярам нужны вампиры, чтобы укрывать их и защищать. Вампиры обнаружили, что кровь ведьм делает их более могущественными. Но что еще важнее, они обнаружили, что женщина-фамильяр может выносить ребенка вампира. А женщина-вампир может выносить ребенка от мужчины-фамильяра. Только старейшие самки вампиров могут иметь детей от другого вампира. Но фамильяр может зачать или оплодотворить. Так что мы сохраняем друг другу жизнь. В буквальном смысле. Было заключено соглашение, и все смирились, что два вида будут собираться вместе на светский сезон каждые пару сотен лет. У вампиров они и так постоянно проходят. Каждые пятьдесят лет это просто безостановочные балы, ужины и оргии.

Я проглотила смешок от ее явного раздражения, тем более что пятьдесят лет казались более чем достаточным сроком для того, чтобы они не надоели…

― В конце концов, фамильяры стали больше заботиться о том, чтобы сватать своих детей к самым могущественным вампирским семьям по причинам, не связанным с защитой, ― продолжила она. ― Чем выгоднее была партия, тем больше власти, денег или статуса она давала.

― Так почему же ведьм называют фамильярами? ― Этот вопрос все еще не давал мне покоя.

― Это было тонкое оскорбление ― часть соглашения. Чтобы получить защиту вампиров, ведьмы становились их фамильярами. Перед тем как заснуть, ведьмы произносили заклинания, и к ним являлся дух в той или иной форме ― фамильяр. Он служил им каким-либо образом. Ведьмы утверждали, что они создали вампиров, чтобы те стали их фамильярами, и потеряли над ними контроль.

― Правда? ― спросила я.

Светлые волны Жаклин рассыпались по плечам, и она покачала головой.

― Не знаю. Опять курица или яйцо. Но, назвав их фамильярами, мы напомнили им, что они обязаны вампирам своим выживанием.

― А разве вампиры не были у них в долгу?

― Конечно, ― признала она, ― но мы были в более выгодном положении. У нас были деньги и ресурсы, чтобы скрываться в тени, пока люди охотились на оба наших вида. Ведьмы нуждались в нас. До недавнего времени все складывалось лучше, чем можно было себе представить.

― И что произошло? ― спросила я.

― Вампиры стали меньше зачинать детей, и ходят слухи, что старые заклинания и зелья уже не работают так хорошо, если вообще работают. Именно поэтому Совет ввел Обряды на постоянной основе. Они хотят гарантировать, что самые старые кровные линии, в которых еще сохранилась магия, не вымрут.

― Им нужны дети, ― сказала я глухо.

― Да, это все равно что постоянно находиться рядом с кучей беспокойных бабушек. Когда же ты остепенишься? Когда у тебя будет ребенок? ― подражала она их голосам.

Я попыталась представить себе мать Джулиана, которая пристает к нему с этим вопросом. Невозможно было представить Сабину, которая выглядела слишком молодой, чтобы иметь ребенка возраста Джулиана, бабушкой.

― Подожди, ― сказала я, когда мне кое-что пришло в голову. ― Если вампиры могут иметь детей, то почему вы все выглядите так, будто вам слегка за двадцать или тридцать?

― Присмотрись, и ты увидишь, что вампиры бывают разного возраста. Мы стареем, но иначе, чем вы. Обычное детство вампира длится сто лет. Половое созревание длится несколько сотен лет. Для тех из нас, кто рождается вампиром, это немного отличается.

― Так сколько же тебе лет? В человеческих годах?

― Тридцать с небольшим, ― сказала она, не будучи уверенной в правильности своего ответа. ― Мне трудно думать в человеческих годах. Они никогда не кажутся мне достаточно длинными.

― Я никогда не задумывалась о сроках жизни, пока моя мама не заболела, и тогда я поняла, как мало времени у нас есть, ― тихо сказала я ей.

― Вампирам тоже трудно это понять. Когда мы привязываемся к кому-то из вас, нам кажется, что мы теряем вас в одно мгновение. ― Она сглотнула и отвернулась. Когда она наконец снова посмотрела на меня, ее глаза блестели.

Мне стало интересно, кого она потеряла. Должно быть, это был очень важный для нее человек.

― Если вампиры годами остаются детьми, то их родитель-фамильяр должен умереть, пока они еще маленькие. ― Мой желудок скрутило. Последние несколько лет мне было очень тяжело от постоянного страха, что я могу потерять маму. Я не могу представить, что было бы, если бы ее забрали у меня, когда я была ребенком.

― Иногда это часть брачного договора. После рождения наследника вампир соглашается обратить фамильяра. Но не всегда. Некоторые вампиры заботятся только о том, чтобы произвести на свет наследника. Некоторые фамильяры становяться вампирами.

Я не могла понять, огорчает ли меня это больше или меньше.

― Это очень много информации. ― Я прикусила губу, удивляясь, как это я оказалась в маленьком парижском кафе, где обсуждала историю вампиров. ― Я бы хотела быть фамильяром. По крайней мере, я бы знала, как все устроено.

― Даже они не могут быть полностью готовы. Именно этому и посвящен сегодняшний вечер. Salon Du Rouge ― это возможность для фамильяров узнать больше о том, чего от них ожидают, если они выйдут замуж за вампира. Но также матери и сестры вампиров могут решить, подходит ли фамильяр для того, чтобы стать женой вампира.

― Так вот что произойдет сегодня вечером! ― Я схватила еще один кусок торта и, чтобы уменьшить стресс, съела его. Но это не помогло. ― А Сабина там будет? Зачем Джулиану заставлять меня идти на это? Он знает, что она никогда не одобрит меня, и это не то,