Начало (СИ) - Станислав Мацкевич

С трудом переведя застывший взгляд с детского скелетика на тело в тряпках, зло подумал. Неужели эта тварь сожрала младенца?! Что за мерзость! Я не заметил, как клеймор оказался в моих руках. Система никак по какой-то причине не показывала, кто это тут валяется. Похоже, еще одна впавшая в сон нежить… Как с личем…

Несмотря на кипевшую внутри злость я внял голосу разума и осторожно приблизился к телу, держа клинок наготове. Вблизи стали отчетливо видны не прикрытые тряпками части тела. Мумия… Сквозь дыры в ветхой одежде была видна сероватая сухая кожа будто пергамент обтягивающая тонкие кости. Головы видно не было — она скрывалась, где-то среди самого большого комка тряпок. Если судить по размеру тела и толщине костей — передо мной была мумия эльфа… На эльфийские кости я за последние дни вдоволь насмотрелся… Хех, теперь я знаю в них толк…

Осторожно толкнул тело носком сабатона. Тело не подало признаков жизни. Тогда я нагнулся, что бы попробовать собрать из него добычу. Но стоило мне дотронуться до тела, как то зашевелилось. Я отскочил назад, готовый к бою. И сразу же посмотрел, с кем же мне придется схлестнуться.

Гахили. 1.

Спустя несколько томительно долгих мгновений из-под тряпья появилась голова с жалкими остатками седых волос, серая кожа обтягивала кости лица. А в огромных, безжизненных глазах не отражалось ничего.

— Что, стихийник? Пришел добить меня? Спустя сотни лет заключения решил смилостивиться надо мной? — раздался сухой, скрипучий голос. В котором не было ни намека на эмоции.

— Нет, ты не прав. Я не пришел тебя добивать. Я вообще в этих руинах случайно оказался. И нашел этот зал тоже случайно.

— Не прав? — узника скрутил приступ кашля, от которого он свернулся калачиком. Или это был смех? Когда приступ прекратился на меня снова взглянули огромные глаза.

Но на этот раз в них светилась искорка надежды.

- Что я так плохо выгляжу?

Я почесал затылок.

— Краше в гроб кладут, вообще-то. Ты как живой или нежить?

— Я не живой! — в этом хрипе послышалась явная злость. — Я живая! Женщина я, Гахили Дер’мор! Дочь Зуэласта Дер’мор!

Дер» Мор? Это, что дочка лича, что ли? И не нужно ни в какой Энфлейм переться? А как же: Она находиться в э…” Может он хотел сказать “в этом месте”? Разрабы… Все бы вам надуть честного игрока,… Если бы не пикси я бы как дурак лазил по этому Энфлейму в поисках несуществующей девушки… Спасибо пикси… Мало того, что Гахили была первого уровня, так еще и жизней у нее был только один процент… И как я ее не прибил когда пнул? Повезло, похоже,… чуть сильнее и квест мой накрылся бы медным тазом…

— Ну извини Гахили дочь Зуэласта из клана Дер’мор. По тебе ни то, ни другое не заметно. Раз ты живая, может тебе еды, воды дать?

Ее глаза жадно вспыхнули.

— что ты хочешь за еду стихийник?

— Да ничего. Просто расскажи, что здесь происходит. Меня вообще-то твой папенька послал тебя найти. Правда, это произошло совсем недавно…

При упоминании об отце она тут же забыла про предложенное мясо. Все ее сухое тело напряглось, а в глазах вспыхнул огонь.

— Отец жив? Неужели он смог найти способ избавиться от проклятия?!

Я покачал головой.

— Извини Гахили. Но твой отец мертв,… Когда я его встретил он был личем защищавшим записи своих исследований. Когда я его уничтожил, дух твоего отца попросил спасти тебя.

Услышав мои слова, девушка поникла, а взгляд потух. Но через некоторое время она тихо прохрипела.

— Спасибо тебе стихийник… Спасибо, что освободил моего отца от проклятия… Спасибо, что дал его духу уйти за черту…

— Вот держи. — Я протянул ей пару кусков жареной волчатины, которую приготовил на досуге тренируя Кулинарию. И флягу с водой.

Схватив мясо она жадно впилась в него зубами и только съев половину стейка припала к фляге с водой. Когда она съела всю предложенную ей пищу. То глаза девушки чуть ожили. И она поведала свою историю.

Ее отец Зуэласт Дер’мор был верховным магом Чек’ло, ее родного города. Зуэласт много времени посвящал исследованиям влияния хаоса на живые организмы и возможностью направленного изменения, К объектам его исследований относились, в том числе и разумные виды Эруа. Вообще, в их городе проводилось множество исследований в области магии. Но Лесные эльфы всегда считали любые познания, кроме познания природы ересью против их богини. Они утверждали, что эльф должен познавать природу и только природу. А любые иные знания для низших рас. Они многократно атаковали этот город. Но всякий раз безуспешно. Чек’ло защищала древняя и могущественная магия, призванная оградить его жителей, как от магии Лесных эльфов, так и от них самих. Если Лесной эльф пересекал незримую черту защитного барьера то его тело начинала терзать страшная боль, но стоило ему вернуться назад то вызванная магией боль тут же исчезала. Но вот если он продолжал двигаться к городу, то вскоре умирал в муках. Но новому правителю этих земель молодому Лорду Норлайсу удалось вопреки традициям своего народа заключить союз с тремя кланами Стихийных эльфов. Она не знала, что лорд предложил им в качестве оплаты за помощь, но видимо это было настолько ценным, что позволило переступить через многовековую вражду.

Жители Чек’ло были не готовы к противостоянию со стихийной магией. Ведь между ними и стихийными эльфами сотни лет поддерживался негласный паритет.

После двухдневного магического сражения, город пал. По приказу Норлайса её с отцом взяли живыми. На ее глазах Зуэласт был убит особым ритуальным кинжалом. Тем самым лишив его посмертия, и обрекши его на вечное существование в обличии нежити. Нежити прикованной незримыми путами магии к тому месту, где его убили. И, что бы сделать его мучения еще невыносимее Гихили заключили в этой магической темнице. Но стихийные эльфы были могущественными и умелыми магами. Они зачаровали ее тюрьму с таким расчетом, что бы нежить не могла проникнуть туда. Обычные скелеты рассыпались от соприкосновения с магической завесой. А вот Зуэласта только отбрасывало прочь. А ее на вечно заключили здесь, под этим магическим куполом. Куполом, в пределы которого мог войти только Стихийный эльф. Без еды, без воды! На долгие столетия! Все было бы не так ужасно, если бы она не была на последнем месяце беременности. Сказав это, она посмотрела на маленький скелетик лежащий рядом с ней. Меня прошиб озноб от понимания произошедшего в этом месте. А ее глаза наполнились слезами, плечи задрожали от беззвучных рыданий. Не зная, что сделать, я присел рядом с ней и прижал похожую на мумию девушку к себе. Стараясь успокоить ее стал поглаживать по спине и жидким волосам. Но стало только хуже. Гахили зарыдала уже в голос.

Девушка была еще очень слаба и поэтому спустя пару минут рыдания прекратились и она, все еще всхлипывая, продолжила изливать мне душу.

Ее собственных немалых магических сил хватило, что бы доносить дитя и родить его. Но она не смогла лишить жизни собственного ребенка. Она понимала, что обрекает его на медленную смерть, но не могла ничего с собой поделать. Девушка кормила новорожденного своим молоком, до тех пор, пока то не иссякло. Одной магии и желания слишком мало когда нет ни еды, ни воды. Ведь к тому моменту она уже ничего не ела и не пила полтора месяца. И уже чудо, что молока хватило на две недели. Когда молоко кончилось, она попыталась давать ребенку свою кровь. Но чары вплетенные в ее тюрьму не позволили ей сделать этого, практически мгновенно сращивая поврежденную плоть. Она вновь зарыдала и сквозь слезы срывающимся голосом рассказывала, как в безнадежной ярости рвала зубами свои запястья, выдавливая в ротик ребенку капли крови, но раны тут же срастались. И она не обращая внимание на боль продолжала рвать свое тело в надежде накормить дитя. Но ее ребенок, несмотря на все усилия, умирал от голода у нее на руках. Кричал, кричал, так невыносимо жалобно… Так умоляюще… Дергался… А потом, постепенно крики стали тише, а движения все более вялыми… Пока наконец, окончательно не затих. Ее отец пытался прорваться сюда, но поле просто отталкивало его. И ни как не реагировало на все его боевые заклятия, а поднятая им нежить просто рассыпалась от одного прикосновения к золотистой завесе. Он слышал, как мучается от голода его внук, как он умирает. Как сходит с ума от горя его дочь, но ничего… Совершенно ничего не мог поделать. Он даже не мог умереть, что бы ни видеть и не слышать всего этого…

Еще она упомянула, что Архимаг, руководивший Стихийными теми стихийными эльфами, что создавали эту темницу, был против того, что бы заключать ее в тюрьму с плодом в чреве. Он предлагал умертвить нарожденное дитя и не обрекать его на голодную смерть в первые же дни после рождения. Ведь пока он находится внутри матери магия темницы будет распространяться и на него. Но как только он родится эта подпитка прекратится и ребёнок погибнет. Но Лорд Лесных эльфов был непреклонен. И эльфы были вынуждены подчиниться. Ведь они получили недвусмысленный приказ от своих лордов, что бы они выполняли любые приказания Норлайса не несущие вред их кланам. Да, они подчинились, хоть и с явной неохотой. Но все-таки подчинились, заключив Гахили в темницу беременной. Она видела в их глазах неподдельную грусть, жалость и сострадание.