Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв. - Сергей Павлович Брюн

в Антиохии; во время своего пребывания в городе он потребовал от князя Раймонда де Пуатье передать ему цитадель Антиохии, а также предоставить ромейским войскам право беспрепятственного доступа в город. Это требование привело в ужас франков и вызвало доселе невиданное, стихийное восстание латинян Антиохии. Латинское население города, опасаясь, что ромеи, заняв цитадель, подчинят себе весь всю Антиохию, устроило стихийное избиение «греков» — слуг и воинов василевса, а также представителей греческой и мелькитской общин. Согласно хронике Гильома: «граждане, взволнованные слухами (о передаче Антиохии василевсу. — С. Б.), поднялись и бросились на тех, кто им казался виновным. Они раздевали, калечили и отрубали головы сопротивлявшимся и преследовали бежавших. С мечами в руках, они дошли до княжеского дворца, сея увечья и смерть среди тех, кого преследовали»[1109]. Желая прекратить бессмысленное кровопролитие в греческих кварталах Антиохии, император Иоанн II покинул пределы города, отказался вводить свои войска в цитадель и, заручившись повторными клятвами верности князя Раймонда и графа Жослена II Эдесского, отбыл в Малую Азию. Как только угроза о ромейского «поглощения» Антиохии миновала, страсти улеглись и беспорядки в городе прекратились[1110].

В манускрипте хроники Гильома Тирского из Британской библиотеки, составленной в 1232–1261 гг. (т. е. еще в период существования княжества Антиохийского и других франкских государств в континентальном Леванте), сохранилась прекрасная миниатюра, отображающая пребывание василевса Иоанна II в Антиохии и, одновременно, греческие погромы на улицах города. Два латинянина (оба с бритыми лицами, одетые на западный манер, один из них — в характерном чепце «кале»), побивают и гонят, держа за волосы, двух греков (восточное происхождение которых выдают их бороды)[1111]. Причем миниатюра удивительно точно передает расстановку сил в период этих беспорядков; яростное, открытое сопротивление василевсу оказывают не нобили, смиренно стоящие перед Иоанном II в верхней части композиции, а простые франки, нещадно побивающие греков. Действительно, эта вспышка агрессии против греков, — вне всякого сомнения сыгравшая на руку князю Раймонду, Жослену II и франкским баронам, — была стихийным выражением ярости франкских бюргеров, вилланов, простых воинов (сержантов) и мелкой знати, осевших или уже рожденных в Сирии, не имевших иного дома, кроме Антиохии, и страстно боявшихся потерять этот обретенный в Заморской земле дом[1112]. Эти чувства латинского населения Антиохии прекрасно передал Гильом Тирский, согласно которому, восстание началось, когда разнесся слух о том, что «город уже передан грекам, что жители должны оставить родные дома и отеческие владения, и покинуть эти земли»[1113]. Т. е. в данном случае латинская агрессия против греков была вызвана вполне реальной угрозой со стороны ромейского василевса, армия которого стояла у стен Антиохии.

Резня «сириан» в Аль-Куре (1137 г.)

Другая, и намного более жестокая вспышка франкской агрессии против сирийских христиан имела место годом ранее, т. е. в 1137 г., в графстве Триполи. В отличие от княжества Антиохийского, это государство крестоносцев не только никогда не воевало с ромеями, но, напротив, было основано при активной поддержке Византии и содействии местного христианского населения[1114]. И прецедент, о котором пойдет речь, отнюдь не был связан с какой-либо действенной угрозой со стороны Ромейской империи. Весной 1137 г. на земли графства Триполи вторгся аскар Дамасского эмирата, под началом мамлюка Базавы. Вторжение и стремительный выход сельджуков в западные, приморские области графства застал франков врасплох. Собрав тех рыцарей и конных сержантов, которые были под рукой, граф Понс Триполийский, совместно со своим сыном — Раймондом II и епископом Триполи Жераром, выступил против сарацин. Столкновение произошло в области Аль-Кура, между Триполи и Ботроном (Батруном); отряд графа Понса был окружен и перебит превосходящими силами Базавы. Часть триполийских рыцарей, во главе с молодым Раймондом II, смогла вырваться из окружения; плененный тюрками епископ Жерар смог в последний момент откупиться, выдав себя за простого рыцаря. Между тем, отбившийся от соратников Понс вынужден был в одиночестве бежать и искать убежища в близлежащей христианской деревне. Однако населявшие ее «сириане» предали своего государя и выдали его войскам Базавы. Граф Понс был быстро доставлен в Дамаск и предан казни на одной из площадей города[1115].

Это предательство вызвало ярость вступившего на отцовский престол Раймонда II. По словам Гильома Тирского: «После смерти своего отца Раймонд возглавил остатки войск и ополчения, собрал сильную армию и повел ее в высокогорья Ливана, желая отомстить всем "мужам крови" (т. е. "сиринам". — С. Б.), которых он считал виновными в отцовской смерти, а также их женам и детям. Толпы захваченных и порабощенных согнали в Триполи, где в присутствии графа их подвергли различным наказаниям и жесточайшей казни, в отместку за погибших»[1116]. Остается вопрос — кем были те самые «мужи крови», те ливанские христиане, которые предали графа Понса и поселения которых разорил граф Раймонд II? Гильом Тирский пишет о них как о «сирианах» (Sudanis), но как мы знаем, под это латинское определение могли подпадать все сиро- и арабоязычные христиане. Двумя наиболее многочисленными христианскими конфессиями Ливана являются марониты и мелькиты. Если же учесть, что, согласно Ибн аль-Каланиси, столкновение между войсками графа Понса и аскаром Базавы произошло на землях Аль-Куры, т. е. местности, которая и по сей день остается крупнейшим православным анклавом Ливана, то «мужами крови» и «сирианами», которых так жестокого покарал граф Раймонд II, вполне могли быть мелькиты.

С именем графа Раймонда II Триполийского связан и еще один случай латинского избиения восточного (в том числе — восточно-христианского) населения. Летом 1152 г. граф Раймонд II был убит ассасинами у ворот своей столицы — Триполи, став первым знатным латинянином, павшим жертвой этой восточной секты. Когда весть о гибели Раймонда II разнеслась по городу, среди франкских жителей и находившихся в Триполи пилигримов поднялась волна яростного негодования. Франки, провансальцы и итальянцы начали бессмысленное массовое избиение восточного — христианского, мусульманское и еврейского — населения. По словам Гильома Тирского: «Город был потрясен смертью графа, и народ схватился за оружие; горожане, совместно с пришедшими из-за моря пилигримами, бросались на каждого, кто отличался (от франков) по одежде или мышлению, желая найти сикария, совершившего убийство. Нанося бесчисленные удары мечами, они сеяли смерть среди всех без какого-либо разбора»[1117].

Резня сирийских христиан в Аль-Куре (1137 г.) и погромы греков в Антиохии (1138 г.) являют собой наиболее мрачные стороны латинского «соприкосновения» с христианами Сирии и наглядно свидетельствуют о том, что франки, доведенные до крайности и чувствуя угрозу своему положению, могли с легкостью поднять мечи против своих восточно-христианских подданных. Причем, не стоит считать эти вспышки агрессии делом рук чуждых завоевателей, едва