Поверженные правители - Роберт Холдсток

— Это похоже на лебединый танец. Когда все кружат под музыку по зимнему полю и приходится угадывать, где твой дружок, потому что лица скрыты под птичьими масками, а руки — под перьями. Руки тоже выдают человека, даже в свете факелов. И ты наугад выхватываешь кого-нибудь и сходишься с ним на середине. И кружишься, танцуешь на снегу и только тогда узнаешь, верно ли выбрала. Если да, вы остаетесь в кругу. Если нет, возвращаетесь в общий ряд. И продолжаете кружить. И здесь как в лебедином танце, верно? Это тоже танец, но только танец войны. Сейчас все кружат по краю. А нам нужно отыскать середину.

Глава 29

МИМОЛЕТНЫЕ ТЕНИ

— Тут что-то неладно, нюхом чую. — Ниив выглядела встревоженной.

— Чуешь? Как это ты чуешь неладность?

Она ехидно посмотрела на меня:

— У ладности другой запах.

Я невольно рассмеялся, хотя она была права. Хотя Царство Теней Героев распространилось за Нантосвельту, поглотив лес и равнину, деревни, пастбища и крепость, Иной Мир не вполне овладел землей. Сомнительная победа, отчаянная оборона, гневное присутствие. Страна еще не покорилась, хотя и сдалась. Проплывая по Нантосвельте, я видел прорастающие пристанища. Но они еще не устоялись, а лишь выпячивались над землей бесформенными буграми, только стремились подняться на защиту Страны Призраков.

— Сойдем на берег? — спросила Ниив.

Словно в ответ ей, Арго обогнул мель и двинулся дальше вверх по реке. Кимон, казалось, понимал, что происходит. Когда мы приблизились к излучине, отмечавшей начало вечной рощи, он стал восклицать:

— Вон! Вон там! Там причалим!

Вечная роща! Курганы и чары, лес, протянувшийся вдоль реки на целый дневной переход, а вширь — почти до самой Тауровинды по равнине Воронов Битвы. Не менее тысячи могильных насыпей, более отчетливых, чем Пять Сестер, скрывались под его сенью. Иные были так велики и так стары, что сами поросли лесом; другие ютились в рощах, их низкие каменные входы шептали на рассвете и вздыхали в сумерках.

Здесь покоились останки тех, кто вольно скакал по просторам Страны Призраков. Большая часть могил была жилищами мертвых; немногие «вели вниз». Такие всегда притягивали меня.

Но сейчас мое внимание привлек образ высокого немолодого мужчины, проходящего по одной из многих троп через рощи. Он шел рядом с неторопливым Арго. На нем играли свет и тени. Он был не здесь и не там. Он был мертв. И Кимон, обрадовавшийся было при виде друга, вдруг помрачнел:

— Это Катабах. Но при жизни он никогда так ни ходил.

Там, где рощу прорезал узкий мелкий ручей, Арго свернул к лесу и застыл на вязкой отмели. По обе стороны от нас поднялось небольшое волнение. Разбитые костяки, воздвигнутые для защиты этих мест, склонились к нам: одежды разорваны, черепа зеленеют мхом, плечи устало ссутулены, и все же в них была сила — малая сила — отвратить пришельцев.

Катабах ступил на один из курганов и сверху взглянул на нас. Его бледное лицо вдруг порозовело; пустые глаза загорелись. Плоть обретала силу. Не я делал это, но когда я оглянулся на Ниив, та отвела взгляд.

Впервые за время нашего знакомства я не укорил ее за безрассудную трату своих малых чар.

Кимон спрыгнул за борт и порывисто зашагал к старику, к Глашатаю правителя. Не задумываясь о том, что знал о том, что Катабах мертв, он обнял друида, прижал к себе, потом взял его руку и, опустившись на колени, поцеловал холодные пальцы.

— Я рад видеть тебя.

— Лишь на время, Кимон. Совсем ненадолго.

— Знаю. На острове, с которого мы сейчас плывем, такое называют «эфемера». Кто убил тебя?

— Не важно. Есть вещи важнее.

— Мы займемся ими, — сказал юноша, выпрямляясь. — Первым делом мы займемся ими. Но я должен знать, кто убил тебя. Потому что потом я займусь им.

— Вот потом и скажу.

— Время может кончиться раньше.

— Ты найдешь того, кто это сделал. Можешь мне верить. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

— Ах…

Катабах перевел взгляд на меня:

— Урта мертв?

— Далеко не мертв. Но он переправился отдельно от нас. Он прошел через одно из пристанищ.

Катабах обдумал услышанное и равнодушно кивнул:

— Значит, ему придется рассчитывать на удачу. Я только хотел сказать ему, что крепость занята. Может, ты сумеешь это понять, Мерлин.

Кимон отстранился, когда Катабах шагнул вперед и встал передо мной. Он кивнул Ниив. Она застыла, бледная и напряженная, а руки и губы двигались, будто повинуясь чужой воле. На лице пролегли морщины, сквозь кожу сочился странный запах. Она помогала Катабаху сохранять нынешний облик и платила за это. Я поспешно положил свою ладонь на ее руку, перехватил чары и приложил их к Глашатаю правителя. Катабах не заметил перемены, зато Ниив ахнула, согнулась вдвое, задохнувшись на миг, потом сползла наземь и села, пригнув голову к коленям, закрыв лицо волосами, тяжело дыша: так выглядит человек, приходящий в себя после тяжелой попойки.

— Урта переправился под чужим обличьем. Он и еще кое-кто движутся сюда вместе с Нерожденным правителем.

— С Пендрагоном?

— Да.

— Тогда они в безопасности. Но когда встретишься с ним, предупреди, что ему нельзя вступать в Тауровинду.

— Если я знаю Урту — а я знаю Урту, — он намерен возвратить свой холм.

— Как и я, — произнес слабый голос из кустов.

Кимон послал мне взгляд, ясно говоривший: занимайся своим делом — мы с отцом займемся своим. Я и не думал, что он сумеет расслышать наш тихий разговор.

Сдержанная улыбки на его лице и твердый взгляд свидетельствовали о его расцветающей силе.

Хитрое дело. Кимон не стал бы говорить того, что сказал, если бы не собирался это сделать. Катабах не мучился бы, сохраняя свой вид, если бы не знал чего-то. С места, где мы стояли, Тауровинда представлялась далеким холмом с высокими стенами и башнями: темной тенью на небе. Она казалась безжизненной, но не стоило доверять тому, что видишь.

Катабах проговорил:

— Город выглядит как прежде. Но холм под городом преображается. В нем открываются залы, крепче и прочнее наших. Река несется сквозь подземелья. Колодцы переполняются и становятся опасными. Но из сада есть спуски. Они не видны глазу, но тебе надо лишь прислушаться к дыханию земли. Два спуска. Один ведет к основателю.

— К Дурандонду? — спросил Кимон.

— Да, — ответил Катабах. — Другой спуск — древний — ведет к той неодолимой силе, что переделывает землю. — Говоря это, он взглянул на меня, потом обратил водянистый взгляд к мальчику: — Но сперва ты должен найти Мунду. Она скрывается и голодает. Она очень испугана.