Варяжский сокол - Сергей Шведов

– К сожалению, нам не удалось захватить живым Хабала, – вздохнул ган Карочей. – Зато в наших руках много его сторонников, которые, надо полагать, раскаются в содеянном и дадут Большому ганскому кругу необходимые показания. А древний скифский храм следовало бы разрушить при большом стечении народа. Нельзя, чтобы прошлое хватало нас за ноги и мешало идти к свету истины.

– Хорошо сказал, – прицокнул языком от восхищения рабби Иегуда. – Повтори эти слова перед Большим ганским кругом. Ганское достоинство несовместимо с верой в кровавых языческих идолов.

– А вот об этом ганам скажу я, – криво улыбнулся Обадия. – И горе тем, кто не захочет меня понять.

– Князю Драгутину удалось скрыться, – негромко произнес ган Карочей. – С ним ушли ган Кочубей, боготур Осташ и братья Рерики. Правда, есть надежда, что даджан либо мертв, либо тяжело ранен. Мои хазары хором утверждают, что стрела угодила ему в грудь.

– Если князь Драгутин выживет, – укоризненно покачал головой Обадия, – это сулит нам в будущем много неприятностей.

– Я почти уверен, что они еще в городе, – спокойно отозвался Жучин. – Пристань мы с самого начала взяли под наблюдение. А на коне раненный в грудь стрелой человек далеко не ускачет. Даджана ищут мои люди и, я думаю, найдут.

– Я на тебя надеюсь, Ицхак. Мне бы очень хотелось избежать войны, как с Киевом, так и с Русаланией.

– Будущий киевский великий князь сейчас находится в твоем дворце, и его судьба отныне и по гроб жизни связана с твоей судьбой, каган.

– Надо проследить, Ицхак, чтобы никто не встал на пути княжича Дира к власти.

– Я все сделаю, каган, можешь не сомневаться.

Глава 4

Пир победителей

Князь Драгутин умирал на жестком ложе в жалкой хибаре своего старого друга Бахтиара. Место было ненадежным, ибо Осташ нисколько не сомневался, что гана воров будут искать, чтобы обвинить в участии в мятеже. Но, к сожалению, все другие двери в этом городе для наследника великого киевского стола оказались закрыты наглухо. Воздух с хрипом вырывался из пробитой груди даджана, а на его губах время от времени появлялась кровавая пена. Стрелу из раны удалось извлечь, но это нисколько не облегчило участь умирающего. Тем не менее Драгутин находился в сознании и даже узнал верного друга своей молодости:

– Вот как довелось встретиться, Бахтиар.

– Ничего, Лихарь, мы еще повоюем, если не на этом свете, так на том.

– Да уж скорее на том, чем на этом, – попробовал улыбнуться Драгутин и вперил лихорадочно блестевшие глаза в Осташа: – Дира не трогай, боготур. Он в нашем роду последний.

Князь дернулся, попробовал воздеть руку в прощальном приветствии, но сил на это уже не хватило. Смерть настигла его раньше, чем он успел произнести слово «прощай».

– Вам надо уходить, – сказал Бахтиар, не отрывая глаз от лица мертвого друга. – Ищейки рахдонитов рыщут по всему Итилю. А его тело я сам переправлю в Варуну.

– Каким образом? – не понял Осташ.

– Поместим в колоду и зальем медом.

– Но тебя ведь ищут?

– Меня всю жизнь ищут, – криво усмехнулся Бахтиар, – но вряд ли когда-нибудь найдут. Я вор, боготур, и этот город мой.

– Зачем ты ввязался в это безумное дело?

– А я и не ввязывался. Хотя многие мои друзья поддались на посулы Паука. Бедный Хабал, у него всегда была беда с мозгами. Он жаждал осчастливить чернь, а осчастливил только Обадию и его беков. Какая насмешка судьбы.

– А кто он такой, этот Паук?

– Хабал как-то сказал, что в радимецких землях он был ганом и чуть ли не родственником тамошнего великого князя.

– А он случайно не сухорукий? – встрепенулся Осташ.

– Сухорукий.

Осташ даже скрипнул зубами. Все ведь могло кончиться для гана Борислава еще тогда, в радимецких землях, двенадцать лет тому назад. Но боярин Драгутин не стал проливать кровь и пощадил старшего брата князя Всеволода. И вот чем это аукнулось теперь. Нельзя щадить врагов. Никогда. Иначе их ядовитое жало рано или поздно вопьется в твою открытую грудь.

– Мне нужна его голова, – глухо сказал Осташ.

– Мне тоже, – отозвался Бахтиар. – Кровь моих друзей вопиет о мщении. Я поднесу тебе его голову на золотом блюде, боготур.

– Поднесешь, – согласился Осташ, – только не мне.

– А кому?

– Его хозяину. Дракону Обадии. И да будет навеки проклято это имя.

Большой ганский круг прошел без сучка без задоринки. Никто из чудом уцелевших вождей не посмел возвысить свой голос на главном хазарском вече. Сын Тургана Обадия был провозглашен каганом единогласно, к великой радости окруживших его трон беков, среди коих не последнее место принадлежало скифу Карочею. Новоявленный бек насмешливо поглядывал на притихших ганов и сладко улыбался своему соседу Красимиру, также ставшему беком невесть за какие заслуги. Зачинщиков мятежа, стоившего жизни кагану Тургану, казнили на торговой площади при большом стечении народа. Две сотни несчастных, почти обезумевших людей один за другим восходили на плаху, и секиры палачей работали безостановочно. Кровь жертв стекала с помоста прямо под ноги сидевшему неподалеку Обадии. Эта кровавая лужа становилась все больше и больше и вот-вот должна была плеснуть на белые сапоги кагана. Но в последний момент Обадия резко отодвинул кресло, сохранив тем самым свою обувь незапятнанной.

– Драгутина нашли? – резко повернулся к стоящему рядом Ицхаку Жучину.

– Нет, каган. Ищем.

– А волхва Мстимира?

– Тоже нет. Ушел, как в воду канул.

– В Итиле не должно остаться ни одного волхва, а в округе на сто верст ни одного языческого капища.

– Уже делается, каган, – кивнул Жучин. – Среди казненных сегодня большинство составляют как раз жрецы языческих богов.

– А ганы приняли нашу веру?

– Почти все, кто участвовал в Большом ганском круге.

Ганам Обадия не верил. Сегодня они приняли иудаизм, завтра они от него отрекутся. Впрочем, требовать от них большего в данный момент было бы безумием. Следовало позаботиться об их детях: именно новое поколение хазарских вождей можно и нужно воспитать в почтении к истинному Богу. Они должны с молоком матери впитать презрение к язычеству и веру в собственное превосходство. Только такие люди могут удержать власть над окружающими племенами. Ганы должны стать чужими черни и по религии, и по крови. Вот тогда у них пропадет охота использовать своих родовичей и соплеменников против кагана. А пока кагану нужна гвардия. Нужен железный кулак, способный сокрушить любую стену, сложена она из камня или из человеческих тел.

Ган Красимир, ставший неожиданно для себя беком и ближником нового кагана, с тихим ужасом наблюдал за вереницей обреченных на смерть людей. Казалось, что этой веренице конца-края не будет и что здесь, на этом окровавленном помосте, падут все обыватели стольного каганова града Итиля. Впрочем, ужас поселился в душе новоявленного бека еще позапрошлой ночью, когда его дворец подвергся налету головорезов, обезумевших от безнаказанности. Красимир был на волосок от смерти, и только мечники рабби Ицхака, вовремя пришедшие на помощь, спасли и самого гана, и его близких от страшной участи, постигшей многих вождей. Да что там простые ганы, коли чернь подняла руку на самого кагана – случай, доселе неслыханный и в Хазарии, и в Руси, где простолюдины всегда почитали верховного вождя как бога. Поэтому Красимир хоть и морщился от жутковатого зрелища, но Обадию не осуждал. Чернь должна запомнить этот день на многие десятилетия вперед, чтобы впредь неповадно было поднимать руку на старшину. Поговаривали, что во главе мятежа стояли персидский маг Хабал и Велесов ведун Мстимир. Красимир персов не любил и не очень огорчился, когда за вину соплеменника Хабала пришлось отвечать купцам и простым ремесленникам. А вот что касается ведунов славянских богов, кои сегодня в немалом числе лишились голов на помосте, то здесь у бека Красимира были серьезные опасения. За волхвов будут мстить и ротарии, и Белые Волки, и боготуры. Того и гляди, нового кагана Обадию объявят Драконом, и тогда против него поднимется не только Русь, но многие племена Хазарии. Вот только способно ли Слово одолеть Силу? А за каганом Обадией сила была, сила, доселе невиданная в этих краях, опирающаяся не на мудрость волхвов, не на божью правду, а на золото. И как показали события минувших дней, сын погибшего кагана Тургана сделал, похоже, правильный выбор. Другое дело, что одержанная им победа далеко не окончательная, и ведуны славянских богов своего последнего слова еще не сказали. А это значит, что Хазарию ждут нелегкие времена.