Эра Лобановского - Дэви Аркадьев

Читая комментарий популярного в недавнем прошлом бразильца, я подумал, что в матче с Бельгией игроком, «держащим нити игры в своих руках», в нашей сборной мог стать Олег Блохин. С его-то опытом и мастерством! Ведь на чемпионате мира играют существенную роль не только психологическая и физическая подготовка игроков, но и их арсенал навыков, интеллект, тактика. Одного задора и желания, особенно в условиях высокогорья и мексиканской жары, явно было недостаточно для успеха. Но в том драматичном для нашей сборной матче Блохин на поле так и не вышел. Ни в основном составе, ни на замену.

— Учитывая возраст, я отдавал себе отчет в том, что мексиканский чемпионат — мой последний шанс испытать себя на самом высоком уровне мирового футбола,— рассказывал Олег Блохин. Я ждал его, тщательно к нему готовился. Третьего чемпионата у меня уже быть не могло. Но утром, в день первой игры, я вдруг услышал от Лобановского слова, которые были для меня словно снег на голову в разгар жаркого мексиканского лета. «Играть не будешь»,— сухо сказал Валерий Васильевич, когда пригласил к себе. Легко представить мое состояние, когда я это услышал. Меня словно окатили из ушата ледяной водой. Не проронив ни слова, я вопросительно взглянул на тренера, мысленно произнося: «Почему?» Конечно же, он понял мой взгляд. Не мог не понять — такого не бывало за двенадцать лет нашей совместной работы. «Не готов к игре»,— тем же ровным тоном сказал мне Лобановский. В тот день я только и записал в своем дневнике: «Сразу упало настроение».

Я встречал наших «мексиканцев» в аэропорту Борисполя, когда они прилетели с чемпионата мира. Блохин был хмурым, как дождевая туча. Понимая его состояние в те дни, во время общения с ним я не касался «мексиканской» темы. К чему сыпать на раны соль? Только год спустя, когда мы уже завершали работу над книгой, снова заговорили о футбольной фиесте в Мексике-86. Олег уже спокойно рассказывал то, что было им выстрадано, прочувствовано и осмыслено. Вот небольшой фрагмент этого рассказа Блохина из книги «Футбол на всю жизнь»:

После игры я зашел в раздевалку вместе со всеми. Разгоряченные и огорченные игроки, тренеры и другие члены нашей делегации вели далеко не лицеприятный разговор. В людях в тот момент говорили эмоции. Я сразу поспешил из раздевалки: больно и горько все это было наблюдать. «Вот и все,— подумал я в тот момент. Чемпионаты мира для меня закончились».

Мы улетели из Мексики в самый разгар XIII чемпионата мира. Можете легко себе представить мое состояние: чемпионат несбывшихся надежд. В аэропорту Мехико ко мне вдруг подошел Лобановский. Вероятно, по выражению моего лица он понял мои терзания.

— Олег, что с тобой? — спросил Валерий Васильевич. Вид у тебя какой-то грустный. Не заболел?

Я понимал, что у него на душе ничуть не светлей, чем у меня. И все-таки не сдержался.

— Эх, Васильич, неужели нельзя было все-таки дать мне мой шанс? — бросил я.

Лобановский пристально на меня посмотрел. В глазах его в тот момент я увидел столько грусти, что даже пожалел о своем вопросе. А Лобановский, немного поразмыслив, тихо сказал мне:

— Может быть, ты и прав.

Блохин говорил откровенно, ничего не утаивая. Его переживания и «обиды» на Лобановского были вполне понятны. Но была ли в том истина? Олег и сам понимал, что рассуждает только лишь со своей позиции игрока. Одного из двадцати двух наших «мексиканцев». А ведь у Лобановского была собственная позиция — главного тренера сборной СССР. Вспомните, что такая должность в стране только одна. Попробуйте себе представить, как непросто принимать окончательные решения этому человеку. И обязательно еще вспомните, что возглавил он команду, когда, образно говоря, билеты в Мексику были уже заказаны.

Прошло время. Страсти постепенно улеглись. Коллегия Госкомспорта СССР рассмотрела итоги выступления сборной на чемпионате мира и «меры по повышению мастерства советских футболистов». В соответствующих официальных документах коллегии Госкомспорта было, в частности, записано (читая, не поминайте лихом стилистику, ибо из постановления слова не выкинешь):

Отмечено, что руководство команды (ст. тренер В. Лобановский) сумело создать команду, которая в ряде матчей показала атакующий футбол, хорошую физическую и морально-волевую подготовку. Игра советской команды получила одобрительную оценку зрителей, средств массовой информации и специалистов футбола.

Вместе с тем сборная СССР не смогла продемонстрировать свои лучшие качества в матче 1/8 финала с командой Бельгии, допустила ряд грубых ошибок при обороне своих ворот и потерпела поражение, не выполнив поставленной задачи. Ниже своих возможностей в этом матче сыграли футболисты Дасаев, Демьяненко, Балъ, Бессонов и другие.

Сезон-86 приближался к концу. «Мексиканские» события становились футбольной историей. А мне не давал покоя один вопрос: не видел ли Лобановский и собственных просчетов в поражении от бельгийцев? Ведь по горячим следам он обвинил только лишь испанского судью и своих защитников. Но многие наши маститые тренеры, с которыми мне довелось беседовать, считали, что в игре против сборной Бельгии нашей команде явно «не хватало сзади» Чивадзе, а «впереди» — Блохина. В одном из своих интервью В. Колосков прямо заявил: «Тренеры не смогли определить оптимальный состав на игру с Бельгией».

А что такое вообще «оптимальный состав»? Очень уж хотелось выяснить суть этого понятия с точки зрения самого Лобановского. И однажды мне довелось услышать на этот счет определенные его суждения.

— Колосков утверждает, что мы ошиблись? Пусть так считает,— говорил Лобановский. Это его мнение. Но почему я должен вступать с ним в полемику? Не вижу смысла. Колоскову надо было набрать какое-то количество отрицательных моментов. Он руководитель, и, если будет утверждать, что все было сделано правильно, его вообще никто не поймет. Одним словом, как руководитель Колосков правильно отвечал. Но я не знаю, какой он специалист. Это мне пока неизвестно: он же не работал на практической тренерской работе.

Наш разговор с Лобановским слушал и А. Зеленцов.

— А между прочим, Васильич, тут есть любопытный вариант ответа,— вставил Анатолий Михайлович. Чтобы в дальнейшем подобные вопросы не задавали. Потому что вообще не бывает такого случая, чтобы удалось найти оптимальный вариант подбора игроков на тот или иной матч. Лобановский одобрительно кивнул головой.

— Оптимальный состав нам трудно просчитать потому, что отсутствует пока сама методика, позволяющая определять оптимум состояния каждого игрока в день матча,— сказал Валерий Васильевич. Это очень сложная вещь. Можно лишь прогнозировать, предполагать, как тот или иной — даже выдающийся! — футболист проявит себя, когда попадет в жесткую борьбу. Выдюжит ли? А может быть, он там (в «горячих точках») и не проявится? Мы ставим тех людей, в которых есть необходимость. А оптимальный ли это состав, черт его знает! Повторяю, в каком состоянии мы выходим против соперника — это очень сложно просчитать. Даже если поработать с машиной. Ведь мы не можем заложить в нее оптимальную информацию. Нам ее просто не хватает.