Охота на волков - Андрей Щупов

— Один маленький нюанс! Сразу отчего-то и забыл.

— Я слушаю.

— Видите ли… — помощник замялся, — есть подозрение, что некто воспользовался услугами «Сети».

— Что?! — Константин Николаевич ощутил, что почва уходит из-под ног. Виски стиснуло и отпустило. — Как это могло случиться?

— Пока не знаю. Сами понимаете, в последнее время было не до того. Но по вашему же настоянию к операции подключали несколько звеньев, и… В общем вышло так, что с одним звеном получилась неувязка. Оно УЖЕ было задействовано. И НЕ НАМИ, понимаете?

— Так… Что-то удалось выяснить?

— Я засадил за работу лучших аналитиков «Интерната». Кое-какие ниточки есть, так что попытаемся размотать клубочек.

— Может быть, ошибка?

— Возможно, но мы должны твердо в этом увериться. Во всяком случае я вам тотчас сообщу, если всплывут подробности.

Угрюмо кивнув, полковник вышел в коридор.

Это было время тревог, время кропотливых самокопаний. Леонид бездействовал, позволяя Ольге все основательнее прибирать власть к рукам. И когда слышалась команда «на обед!» или «на ужин!», он с настороженным интересом прислушивался к внутреннему своему отклику, не обнаруживая ни раздражения, ни чисто мужского протеста. А однажды даже шепнул: «Господи, да я ведь женатый человек! Почти женатый!…» И мысль эту он вновь и вновь взвешивал, рассматривая со всех сторон, словно диковинную игрушку. Так торжествует подросток, впервые изловчившийся встать на руки или переплыть от бортика до бортика бассейн.

Впадая в задумчивость, Леонид воображением убегал в будущее, об Александре вспоминая реже и реже. Да и Ольга старалась обходить опасную тему стороной. И не только эту. Когда Леонид вскользь поинтересовался судьбой Зинаиды, вразумительного ответа он так и не сумел получить. Везде и всюду будучи бескомпромиссной максималисткой, предпочитающей идти напролом и на таран, в эти дни Ольга продемонстрировала чудеса дипломатии, приоткрывшись с самой неожиданной стороны. Все сколь-нибудь щекотливые вопросы эта дама решительно табуировала. Она не заговаривала о покинутом муже, ничего не спрашивала о ранении Максимова, не упоминала и о том, что обнаружила случайно во время уборки в платяном шкафу Леонида. Казалось, Ольгу абсолютно не интересовало, что было у него до нее. Да и было ли что-нибудь в действительности? Ночами, посапывая на мягком женском плече, Леонид и сам порой готов был уверить себя в том, что ничего особенного не было. Жизнь одиночки и космический вакуум — родственные понятия. И никто ни в кого не стрелял, никто не сокрушался по поводу переломов костей и выбитых зубов. Уходили в небытие распластанные на земле тела, забывалось опухшее лицо Валеры, его неловко прижимаемая к ребрам рука. Некий предохранитель в голове перегорал, и все враз перечеркивалось размашистым крестом.

Уютными, почти семейными вечерами жизнь начинала писаться наново — красивым и ровным почерком, прежние листы вырывались. И только трезвое утро возвращало понимание того, что наново вряд ли получится, и городская круговерть рано или поздно вмешается в их судьбу. Леонид закипал и злился, терзая гитару, уныло возвращаясь к груде электронных плат и радиодеталей. Но позже прибегала с работы Ольга, и все необъяснимым образом преображалась. Уплывая от реалий на розовый далекий остров, он забывался в восхитительных снах, чтобы по утру вновь очнуться посреди натянутых волокон гигантской паутины и с ужасом услышать стадионный гул человеческой жизни.

Уже вечело, когда серебристый «Оппель» Клима Лаврентьевича притормозил возле углового высотного здания.

— Вот здесь, Коленька, и припаркуйся. А я на часок удалюсь, — помощник полковника извлек из дипломата цветастую коробку с конфетами, плоскую бутыль с ликером неловко упихнул в карман.

— Может, все-таки глянуть, что там в подъезде? Мало ли?

— Не тревожься, подъезд у нее самый передовой, — Клим Лаврентьевич со значением подмигнул. — Чистенький, красивый, благоухающий.

Охрана понятливо заухмылялась.

— Долго не задержусь, — начальник выбрался из машины и быстрым шагом устремился к дому.

Уже в подъезде он добросовестно вызвал лифт и, не задерживая, отправил под самую крышу. После чего поднялся по ступеням и, свернув за угол, оказался перед дверью, выводящей во внутренний двор. Сквозной подъезд, любовь и мечта шпиона, выручал иной раз и чекистов. Здесь же у батареи спиной к проходу стоял широкоплечий субъект. Клим Лаврентьевич тихо поинтересовался:

— Где он?

Так и не обернувшись, субъект глухо откликнулся:

— Во двор и налево. Белая «Вольво» под тополями.

Спустя минуту, помощник полковника уже шутливо выкладывал на сиденье «Вольво» принесенное.

— Подарки для подружки, если не возражаете.

— Спасибо. Примите и вы свой подарочек, — Патрон протянул увесистую пачку. — Пятьдесят тысяч, как и договаривались. Сотенки новехонькие — прямо из-под американского станка.

— Новые — это хорошо, — Клим Лаврентьевич, забавно поморщив нос, принюхался к «подарку». Вот уж неправду говорят, что деньги не пахнут. Пахнут — еще как! Нечто терпкое, едва уловимое, напоминающее свежеотпечатанную книгу, но более сладкое. Подобные запахи Клим Лаврентьевич обожал.

— А теперь выкладывайте.

— По-моему, все прошло как нельзя лучше. Вы заказали «Ротор» с «Мегаполисом», — Петренко все выполнил. Убрали Луща и Сеттера.

— Где сейчас Петренко?

— Под слоем гравия. Вместе с остальными. Зарыли надежно, так что не беспокойтесь.

— Были какие-то осложнения?

Клим Лаврентьевич вздохнул.

— К сожалению, главное осложнение — Фан. Он вам нужен, и я его уберег. Но кое-кто этим страшно раздражен.

— Кажется, понимаю. Ваш полковник?

— Совершенно верно. Он недоволен и, думаю, может что-то раскопать. У него хватает сыскарей, и если он даст добро на отработку причин отдельных несостыковок той ночи, эти парни могут нам серьезно навредить.

— Думаю, вы преувеличиваете.

— Хотел бы я так думать, но, увы… Понимаете, если бы дело ограничилось одним Фаном, это можно было бы еще как-то объяснить. Но «Ротор» и его управляющий — это серьезно. Кроме того практически из-под носа ушел Генерал, сумел вывернуться Шакал, и в сумме все это, согласитесь, наводит на определенные мысли.

— Вас или его?

— Разумеется, полковника. Хотя и я, честно сказать, озадачен. Простите, конечно, но зачем вам понадобился Шакал? Фана я еще могу понять, — у него связи, у него разветвленная сеть агентов на Дальнем Востоке, но Шакал?

— Забавно! Я-то был уверен, что вы догадаетесь.

Клим Лаврентьевич нахмурился.

— Ну же! Напрягитесь чуточку!…

— Еще один козел отпущения? — неуверенно предположил помощник полковника.

— Браво! Значит, не зря я все-таки ставил на вас! Разумеется, еще один козел! Петренко вы использовали и зарыли, а кто будет следующим? Или операция вам не понравилась? Нет, дорогой мой, все эти шакалы с генералами еще сослужат нам добрую службу! Не надо спешить. Что толку потрошить город, если через три-четыре месяца нарастет новая требуха? Такие дела обстряпывают с умом!

— Однако игра с Константином Николаевичем — игра из рискованных!

— А кто вам сказал, что мы собираемся с ним играть и дальше? Игра закончена, Клим Лаврентьевич! В роли боевого слона наш бравый полковничек сделал все, что мог.

— Вы хотите сказать…

— Его пора убирать с доски. Пока не поздно. Насколько я понимаю, ключами от «Сети» вы уже владеете, — вот и не будем дразнить судьбу. Даже двуручным мечом должен размахивать один человек. Пора обрубать концы.

— Но мы еще не выяснили некоторых нюансов!…

— И не выясните, если оставите его в живых. Вы попытались провести обыск у него на квартире, и что вышло? Ничего путного. Только обозлили своего босса. Теперь он недоверчив и будет принюхиваться, искать. А кто ищет, тот всегда что-нибудь находит. Соображаете?… По сути дела вы, Клим Лаврентьевич, у него на крючке, и стоит ему сделать умелую подсечку, как вы моментально окажетесь на раскаленной сковороде. Полноте изображать благородство. Он опасен, и этим все сказано. Кроме того, в случае каких-либо неожиданностей — все можно свалить на покойника.

— Когда вы думаете… — голос у Клима Лаврентьевича дрогнул. Он судорожно сглотнул. — Я хочу спросить, когда целесообразнее всего провести акцию?

— Чем быстрее, тем лучше. — Патрон нахмурился. — Вы как-то упоминали, что он увлекается дельтопланами? Очень кстати! Занятие это рискованное, так почему бы однажды не случиться небольшой аварии?

— Это может вызвать подозрения.

— Напротив. Я, знаете ли, навел кое-какие справки. Так вот, у господ дельтопланеристов, батенька мой, крайне высокий процент травматизма. Восемь из ста разбиваются насмерть. Больше половины ломают кости.