Весь Дэн Браун в одном томе - Дэн Браун

ее на работу, именно он сделал АНБ для нее родным домом. Когда десять лет назад Сьюзан поступила в агентство, Стратмор возглавлял Отдел развития криптографии, являвшийся тренировочной площадкой для новых криптографов, криптографов мужского пола. Хотя Стратмор терпеть не мог выделять кого-нибудь из подчиненных, он с особым вниманием относился к своей единственной сотруднице. Когда его обвиняли в фаворитизме, он в ответ говорил чистую правду: Сьюзан Флетчер — один из самых способных новых сотрудников, которых он принял на работу. Это заявление не оставляло места обвинениям в сексуальном домогательстве, однако как-то один из старших криптографов по глупости решил проверить справедливость слов шефа.

Однажды, в первый год своей работы в агентстве, Сьюзан заглянула в комнату новых криптографов за какими-то бумагами. Уже направляясь к двери, она увидела свое фото на доске объявлений и едва не лишилась чувств. На фотографии она была изображена наклонившейся над постелью, в одних трусиках.

Как выяснилось, кто-то из криптографов сосканировал фотографию из порножурнала и приставил к телу головы модели голову Сьюзан. Получилось очень даже правдоподобно.

К несчастью для того, кто это придумал, коммандер Стратмор не нашел в этой выходке ничего забавного. Два часа спустя был издан ставший знаковым приказ:

СОТРУДНИК КАРЛ ОСТИН УВОЛЕН

ЗА НЕДОСТОЙНЫЙ ПОСТУПОК

С этого дня никто больше не доставлял ей неприятностей; всем стало ясно, что Сьюзан Флетчер — любимица коммандера Стратмора.

Но не только молодые криптографы научились уважать Стратмора; еще в начале своей карьеры он был замечен начальством как человек, разработавший целый ряд неортодоксальных и в высшей степени успешных разведывательных операций. Продвигаясь по служебной лестнице, Тревор Стратмор прославился умением сжато и одновременно глубоко анализировать сложнейшие ситуации. Он обладал почти сверхъестественной способностью преодолевать моральные затруднения, с которыми нередко бывают связаны сложные решения агентства, и действовать без угрызений совести в интересах всеобщего блага.

Ни у кого не вызывало сомнений, что Стратмор любит свою страну. Он был известен среди сотрудников, он пользовался репутацией патриота и идеалиста… честного человека в мире, сотканном из лжи.

За годы, прошедшие после появления в АНБ Сьюзан, Стратмор поднялся с поста начальника Отдела развития криптографии до второй по важности позиции во всем агентстве. Теперь только один человек в АНБ был по должности выше коммандера Стратмора — директор Лиланд Фонтейн, мифический правитель «Дворца головоломок», которого никто никогда не видел, лишь изредка слышал, но перед которым все дрожали от страха. Он редко встречался со Стратмором с глазу на глаз, но когда такое случалось, это можно было сравнить с битвой титанов. Фонтейн был гигантом из гигантов, но Стратмора это как будто не касалось. Он отстаивал перед директором свои идеи со спокойствием невозмутимого боксера-профессионала. Даже президент Соединенных Штатов не решался бросать вызов Фонтейну, что не раз позволял себе Стратмор. Для этого нужен был политический иммунитет — или, как в случае Стратмора, политическая индифферентность.

Сьюзан поднялась на верхнюю ступеньку лестницы. Она не успела постучать, как заверещал электронный дверной замок. Дверь открылась, и коммандер помахал ей рукой.

— Спасибо, что пришла, Сьюзан. Я тебе очень благодарен.

— Не стоит благодарности. — Она улыбнулась и села напротив шефа.

Стратмор был крупным кряжистым мужчиной, чье невыразительное лицо скрывало присущие ему решительность, настойчивость и неизменное стремление к совершенству. Серые глаза светились уверенностью, с которой сочеталась профессиональная скрытность, но сегодня в них проглядывали беспокойство и нерешительность.

— У вас испуганный вид, — сказала Сьюзан.

— Настали не лучшие времена, — вздохнул Стратмор.

«Не сомневаюсь», — подумала она.

Сьюзан никогда еще не видела шефа столь подавленным. Его редеющие седые волосы спутались, и даже несмотря на прохладу, создаваемую мощным кондиционером, на лбу у него выступили капельки пота. Его костюм выглядел так, будто он в нем спал. Стратмор сидел за современным письменным столом с двумя клавиатурами и монитором в расположенной сбоку нише. Стол был завален компьютерными распечатками и выглядел каким-то чужеродным в этом задернутом шторами помещении.

— Тяжелая неделя? — спросила она.

— Не тяжелей, чем обычно. — Стратмор пожал плечами. — Фонд электронных границ замучил неприкосновенностью частной жизни и переписки.

Сьюзан хмыкнула. Этот фонд, всемирная коалиция пользователей компьютеров, развернул мощное движение в защиту гражданских свобод, прежде всего свободы слова в Интернете, разъясняя людям реальности и опасности жизни в электронном мире. Фонд постоянно выступал против того, что именовалось им «оруэлловскими средствами подслушивания, имеющимися в распоряжении правительственных агентств», прежде всего АНБ. Этот фонд был для Стратмора постоянной головной болью.

— Не вижу ничего нового, — сказала Сьюзан. — В чем же чрезвычайность ситуации, из-за которой вы вытащили меня из ванной?

Какое-то время Стратмор задумчиво нажимал на клавиши мышки, вмонтированной в столешницу письменного стола. После долгой паузы он наконец посмотрел ей в глаза и долго не отводил взгляда.

— Назови мне самое большое время, которое «ТРАНСТЕКСТ» затрачивал на взламывание кода.

Что за чепуха! И ради этого он вызвал меня в субботу?

— Как сказать… — Она заколебалась. — Несколько месяцев назад к нам попал перехват КОМИНТ, на расшифровку ушло около часа, но там мы столкнулись с удивительно длинным шифром — что-то около десяти тысяч бит.

— Около часа, говоришь? — хмуро спросил он. — А что ты скажешь о проверках пределов памяти, которые мы выполняли?

Сьюзан пожала плечами.

— Ну, если вы имеете в виду и диагностику, то времени уходило больше.

— Насколько больше?

Сьюзан не понимала, к чему клонит Стратмор.

— В марте я испробовала алгоритм с сегментированным ключом в миллион бит. Ошибка в функции цикличности, сотовая автоматика и прочее. «ТРАНСТЕКСТ» все равно справился.

— Время?

— Три часа.

Стратмор поднял брови.

— Целых три часа? Так долго?

Сьюзан нахмурилась, почувствовав себя слегка оскорбленной. Ее основная работа в последние три года заключалась в тонкой настройке самого секретного компьютера в мире: большая часть программ, обеспечивавших феноменальное быстродействие «ТРАНСТЕКСТА», была ее творением. Шифр в миллион бит едва ли можно было назвать реалистичным сценарием.

— Ладно, — процедил Стратмор. — Итак, даже в самых экстремальных условиях самый длинный шифр продержался в «ТРАНСТЕКСТЕ» около трех часов?

— Да. Более или менее так, — кивнула Сьюзан.

Стратмор замолчал, словно боясь сказать что-то, о чем ему придется пожалеть. Наконец он поднял голову:

— «ТРАНСТЕКСТ» наткнулся на нечто непостижимое. — Он опять замолчал.

Сьюзан ждала продолжения, но его не последовало.

— Больше трех часов?

Стратмор кивнул.

Она не выглядела взволнованной.

— Новая диагностика? Что-нибудь из Отдела обеспечения системной безопасности?

Стратмор покачал головой:

— Это внешний файл.

Она ждала чего угодно, но только не этого.

— Внешний файл? Вы не шутите?

— Если бы я шутил… Я поставил его вчера в одиннадцать тридцать вечера. Шифр