Орудие ведьмы – любовь - Нора Робертс

– Что мы будем делать? – эхом повторил он. – Чувствую, тут что-то кроется. – Он легонько постучал по ее виску. – Ты что-то задумала, а нам не говоришь. Кто-то, кажется, говорил про подчинение большинству, а, Брэнна?

– Тут другое дело, Фин. Я еще сама все не продумала до конца. Обещаю, что непременно расскажу тебе и ребятам, как только увижу, что все правильно. Хочу сперва убедиться, что не ошиблась.

– Тогда иди в постель. Сегодня он тебе имя демона не откроет. И зла не причинит. Он спит, и тебе тоже нужно поспать.

– Ладно. – Она бережно убрала скрипку в футляр, взяла Фина за руку. – Завтра опять Катла в лес пошлю. Он уже был на маршруте с Коннором, Мирой, Айоной, Бойлом… И с тобой. И волка вы все видели. Я это знаю от Катла. Но единственное, что он – или я – обнаруживаем в этом больном сознании, это ярость и… уклончивость, – прибавила она, проходя через кухню к лестнице. – А это далеко не то, что активное мышление. А ведь зверь свое имя знает, как любое живое существо.

– Завтра пойду вместе с Коннором. С птицами и Катлом. Может статься, если с твоим псом буду я, да еще Коннор со своей энергетикой, то мы и найдем, что ищем.

– Слушай! Это должны быть мы с тобой! – осенило вдруг Брэнну. – Он же иногда путает меня с Соркой! И по-прежнему на нее зарится – да и на тебя тоже. Мы с тобой и Катл. Тем более что мы оба умеем общаться с собаками. Как я раньше до этого не додумалась?

– Ты и так слишком много думаешь. Завтра сделаем. – Он увлек ее в постель и утопил в объятиях. – А сейчас ты поспишь.

Не успела она смекнуть, что у него на уме, и поставить блокировку, как Фин легким поцелуем в лоб погрузил ее в глубокий сон.

Какое-то время он лежал рядом с ней, залитый лунным светом, но постепенно тоже стал погружаться в сон.

А когда уснул, пришли сновидения.

По еще не оттаявшей дороге звонко стучали копыта Бару. «Какая-то незнакомая местность», – подумал Фин, и в то же время он ее знает. Ирландия. Он слышал ее запах, но это были чужие края. Не те места Ирландии, где он привык чувствовать себя дома.

Вокруг была темная ночь, небо затянуто тучами, сквозь которые то тут, то там мерцали звезды, а луна то выплывала, то вновь скрывалась в облаках.

И луна эта была подернута красноватой дымкой. Как кровь. Как смерть.

Ветер принес запах дыма, и ему показалось, что вдали мелькнул огонек. Костер.

Он был в плаще. В бешеной – смертельной – скачке по звонкой земле, плащ его развевался и хлопал на ветру. Он ехал по неотложному делу; куда – он не понимал, но знал, что должен спешить. Скакать без остановки.

Будет кровь, и будет смерть. Слова эхом раздавались у него в ушах, а он все пришпоривал коня, затем оторвал его от земли, и они полетели под этой мутно-красной луной.

Ветер трепал ему волосы, забивался в капюшон, наполняя уши нескончаемой песней. Но сквозь эту песню все равно пробивался звонкий стук чьих-то копыт.

Он взглянул вниз и увидел под собой всадника с разметавшимися за спиной золотистыми волосами, тот стремительно несся вперед, оставив спутников далеко позади.

Потом он увидел, как заклубился и поднялся туман и будто одеялом закрыл этого всадника от его товарищей.

Без промедления Фин нырнул вниз, приземлив коня точно на грязный покров этого тумана. Он чуть не задохнулся, такой плотной была пелена, отгораживающая его и от ветра, и от самого воздуха. Свет от рассеянных звезд и плывущей в облаках кроваво-красной луны мгновенно погас, как гаснет зажатый пальцами свечной фитиль.

Раздалось лошадиное ржание и храп – животное было охвачено страхом, паникой, болью. Фин выбросил вверх руку, схватил появившийся по волшебству меч и сделал так, чтобы тот вспыхнул.

Он бросился вперед, нанося хлесткие удары по назойливому туману, рассекая его, пробиваясь сквозь его лютый холод, огнем и усилием воли прорубая себе дорогу.

Он увидел всадника, всего на миг. Золотистые волосы, черный капюшон, слабый отблеск от медной броши на его плаще и от меча, которым тот отбивал все новые и новые атаки волка.

Потом туман опять сомкнулся.

Фин наугад ринулся вперед, разрубая клочья тумана и пытаясь криком отвлечь волка от несчастного, направить его на себя. Он вызвал ветер, чтобы под его напором разорвалось и рассеялось опутавшее его плотное, зловонное покрывало. Сквозь растрепанные клочья Фин видел, как запнулся конь, как волк изготовился к новому прыжку, – и он устремился в бой, метнув впереди себя энергетический заряд, чтобы остановить зверя.

Волк обернулся. Красный камень у него на шее и такие же красные глаза сверкали ярким огнем. Он прыгнул, желая вцепиться Фину в горло, но тот в последний миг успел отвернуть коня. Клыки ободрали Фину руку от плеча до запястья, бросок был такой силы, что его чуть не выкинуло из седла. Его ожгла боль, подобная адскому огню. Он выбросил вперед меч и нанес удар клинком и огнем, опалив волку бок, – и тут же боль, причиненная зверю, отозвалась жгучим холодом в отметине на его плече.

Он опять развернул скакуна на месте, нанося перед собой рубящие удары, так как туман вновь сомкнулся и лишил его обзора. Фин сражался вслепую и не сразу заметил, что из-за маневра оказался дальше от цели. Новый бросок, новый взрыв энергии – но волк уже был в воздухе, и, хотя раненый воин ударил мечом, зверь пронесся выше клинка и сомкнул челюсти на горле противника.

Издав боевой клич, Фин бросил коня вперед, сквозь неустойчивую завесу тумана.

И всадник, и его конь упали. Волк издал торжествующий рык и исчез, а вместе с ним исчез и туман.

Фин прямо на скаку спрыгнул на землю и опустился на колени рядом со светловолосым витязем. Его голубые глаза уже подернулись пеленой.

– Не уходи! – приказал Фин и наложил руку на зияющую рваную рану. – Смотри на меня. На меня! Я тебе помогу. Не уходи!

Но он знал, что его слова звучат неубедительно. У него не было такой силы, чтобы победить смерть, а на руках у него лежал умирающий.

Он это чувствовал – последний удар сердца, последний вздох.

– Ты проливал за него кровь, – вдруг прозвучал голос.

Охваченный гневом, болью, горем, Фин поднял глаза и увидел женщину. «Брэнна», – была его первая мысль. Но он тут же понял, что ошибся.

– Сорка.

– Да, я Сорка. Я Смуглая Ведьма Мейо. А это, на земле, мой муж. Бездыханный. Дайти, отважный и доблестный.

Она подошла ближе, и ее серое, как туман, платье колыхалось над землей. Темные глаза не отпускали Фина.

– Я все время вижу, как он гибнет. Из ночи в ночь, из года в год, из века в век. Это моя кара за то, что предала свой дар, свой обет. Но сегодня ты пролил за него кровь.

– Я опоздал. Не сумел ему помочь. Спаси я его – может, это спасло бы всех, но я не успел.