Тайная служба (СИ) - Полевой Алексей

– Сударыня, – поклонился граф, – завтра поутру награждение, прибудьте, там надо получить Орден «Дипломатических заслуг», Орден Имперской службы, Сергею Юрьевичу тоже передайте, его камер-юнкером пожаловали, мундир пусть наденет, церемония в одиннадцать, а так гляжу отдыхаете, молодцом, сударыня, позволю себе откланяться. И не забудьте, ха-ха, у секретаря Медаль Передовику ирригации в земледелии!

– Можно посмотреть награждение? – проводила взглядом графиня исчезнувшего так же стремительно как и появился Нефёдова, – там будет император?

– Скорее всего, – кивнул Эрик, – скучища.

Утром пришлось облачиться в придворный мундир, тяжёлый от золотого шитья и галунов, впрочем, довольно удобный, графиня была в фееричном наряде из миллиона лент, пряжек, пуговиц и знаменитых кружев Бенше со своей родины. Раскланиваясь со знакомыми, они добрались до Сергея и Фёклы, тоже оказавшейся здесь.

– Представляете, – сказала журналистка, – за пару выстрелов мне пожаловали бронзовую медаль «За гражданские заслуги», чего не удостоили за годы каторжного журналистского труда, может быть мне чаще стрелять?

– Чаще пишите, – улыбнулся Эрик.

– Теперь и не знаю как быть, – хмыкнула журналистка, – буду писать хорошо про чиновников – скажут продалась за медальку, буду писать плохо – скажут тварь неблагодарная.

– Не очами зри, но сердцем, – противным голосом проблеял Сергей, – истинный путь откроется идущему к нему.

– Ну, тебя с этой восточной ересью, – фыркнула журналистка, – вы там по монастырям шатались в своих бесконечных походах?

– Такой бред можно часами нести, – пожал Сергей плечами.

– Ага, путь идущего вдвое горше пути не идущего, но мудрее, – хихикнул Эрик, – упали две лягушки в кринку с молоком, одна сразу утонула, а вторая долго-долго барахталась и утонула уставшей.

– Да ну вас, оболтусов, – сказала журналистка и тут их пригласили в зал.

Как обычно, зал был великолепен, император произнёс короткую, но красивую речь, затем, награды вручали строем, народу было много, император каждому говорил что-то, награждали в империи часто, но от всего сердца и за действительно имеющие значение для страны заслуги. Потому военные отличались удалью, чиновники усердием, театралы и художники полётом вдохновения, а прочие тоже находили возможность отличиться.

– Слушай, мундир нравится, роскошный, его так носить можно? – поинтересовался Сергей.

– Придворный мундир на то и придворный, – пожал Эрик плечами, – хочешь дома ходи вместо халата, можешь на приёмы ходить или по улицам, твой мундир, что хочешь то и делай.

– Вот ещё, нашёл Жеглова, – потёр орден рукавом и зачем-то на него подышал Сергей, – такую красоту буду на видном месте держать.

– Какие ордена красивые, – сказала графиня.

– Не считается, пока не обмоем, – безапелляционно заявил Сергей, – все в сад, в смысле в ресторан сада «Аптекарский огород».

– Ты и туда добрался?! – удивился Эрик, – графиня, вашему вниманию будет предложено одно из удивительнейших мест столицы.

Подходило время грандиозного концерта, саунд-чеки отгремели, заставляя всех только предполагать, что же их ожидает, концертмейстер, немного грузный мужчина с живыми глазами на все вопросы лишь обещал всё показать в своё время. Судя по количеству привозимых материалов и сценических рабочих, затевалось что-то невиданное, пред чем померкнет даже императорская коронация. Впрочем, в империи любили грандиозные зрелища, публика была весьма избалована и всё новое хотела видеть непременно, отчего билеты раскупили в считанные часы, сказывали даже имели место быть спекуляции, впрочем, полиция этим уже занималась. В воздухоплавательном парке отряд дирижаблей разучивал диковинные перестроения, осветители и звукачи готовили что-то немыслимое, судя по всполохам, Сергей и его новая команда неоднократно посетили магазин на «оркестровой улице» явно сделав её владельцу годовую выручку.

Кто не видел имперский стадион – тот представить столь грандиозное сооружение не может, в империи всегда всё было огромным и не потому, что в каком-то месте у имперцев не хватало длины, просто страна большая и если корабль – то двадцатипалубный, дирижабль на пять тысяч пассажиров, стадион на двести тысяч зрителей. В стране очень любят спортивные мероприятия и когда начинается чемпионат Империи или мира, трибуны заполняются и переполняются. Поэтому трибуны громоздились, сдвигаемая крыша была грандиознейшим сооружением, стадион было видно почти со всех концов столицы, а сам он являлся значимой достопримечательностью, туристы любили забить гол на этом стадионе и сделать фотокарточку со своим именем на табло, не жалея никаких денег.

Тревожное напряжение вокруг стадиона началось с утра, там в кабачках уже начали собираться приезжие, вслушивающиеся в доносящиеся звуки, проверялось оборудование. В неимоверных количествах подвозилась провизия и выпивка, благо в столице любили и зрелища и покушать, тысяча передвижных лавок и сотня закусочных внутри громоздили провизию и напитки, для двух сотен тысяч зрителей. Наверху располагались императорский балкон и несколько дорогостоящих балконов, где имелись собственные рестораны и бары, устройство сооружения было так продумано, что управлялось всего сотней персонала, они, вечно недовольные суетились по технической части. Охрана тоже была традиционная для империи – десяток крепких парней без оружия, в основном проверявшие билеты, поскольку любые проблемы устраняли сами же зрители. Неоднократно пытались устроить стрельбу или взрыв, однако бдительные зрители обезвреживали бедолаг и сдавали полиции, даже не нарушая зрелища, вообще в империи было сложно устроить провокацию, теракт или мятеж, потому как оружие носили большинство, применяли его быстро и не церемонясь, понимая ответственность. Так что, двести тысяч человек входили на стадион за десять минут и так же выходили, спокойно и благопристойно.

К вечеру толпы народа стекались к стадиону, шум и весёлые крики сопровождали их. Эрик был весьма недоволен, потому как в последний момент его поставили перед фактом необходимости играть – штатный виолончелист мало того, что плохо освоил композиции, так ещё умудрился сломать ключицу. Поэтому вместо того, чтобы попивать вино в компании графини в императорской ложе, ему пришлось пробираться за кулисами в хитросплетении декораций, недовольных сценических рабочих, катящих огромные ящики, спешащих музыкантов из оркестра и прочего люда, как всегда мечущегося перед концертом. Сергей был собран, его команда, немного бледная ожидала своего часа, суетились костюмеры.

– Играю в последний раз, – пообещал Эрик, – ты в придворном мундире играть будешь?

– Слушай, роскошная вещица, – погладил Сергей шитьё, – половина рок-идолов удавилась бы за такой, может тебе, что подобрать из сценических костюмов?

– И так сойдёт, – одёрнул Эрик свой безукоризненный сюртук, – опять мне на разогрев?

– Я как обычно на третьей подключаюсь, – подтвердил Сергей.

Протиснувшись к выходу на сцену, Эрик подождал блистающего остроумием конферансье и выбрался на сцену, глаза слепили софиты, публика ревела, особенно с поля, где располагались стоячие места по одному дукату. Отыграв и вызвав аплодисменты, Эрик тихо удалился, потому как Сергей уже начал что-то наигрывать. Вернувшись на императорский балкон и раскланявшись со всеми знакомыми, включая похлопавшего в ладоши издалека императора, Эрик, наконец занял свой столик, впрочем, графине не давала скучать её подруга.

– Эрик, было замечательно, – похлопала графиня.

– Выдумка Сергея, мне оставалось только играть, – пожал Эрик плечами, – давайте послушаем.

И действительно, говорить было невозможно – Сергей вытворял такое, что слабонервных в билете сразу предупредили, что организаторы за целостность барабанных перепонок и психики ответственности не несут. В небе дюжина розьеров вытворяла прожекторами и перестроением чудеса, впрочем, лишь дополняя картину, специально для них установили хорошую погоду. Музыка меняла стили, темп и громкость, переходя от лирических баллад и романсов к неистовому рокоту, даже пришлось заменить ударную установку, не выдержавшую удаль барабанщика. Публика ревела от восторга.