Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Волна ярости поднялась в груди Перрина, но он не дал ей вскипеть и загнал обратно, присоединяя к тому пожару, что полыхал в нем, крепко зажав ее тисками воли. У его гнева была определенная цель, он не мог растрачивать его на что-то другое. Уловив настроение всадника, Ходок оскалил зубы на мерина Масимы, и Перрину пришлось резко натянуть повод.

– Гончие Тьмы были здесь этой ночью, – сказал он, не очень кстати, но это было лучшее, что он смог придумать. – Но сейчас они ушли, и Масури считает, что они не вернутся, так что беспокоиться не о чем.

От Масимы не запахло беспокойством. От него никогда не пахло ничем, кроме сумасшествия. Его гнедой угрожающе потянулся к Ходоку, но Масима оттащил его, рванув за повод. Масима был очень хорошим наездником, но с лошадьми обращался точно так же, как и с людьми. В первый раз за все это время он взглянул на Масури. Пожалуй, его взгляд стал еще более пламенным, если только это возможно.

– Тень может находиться где угодно, – произнес он с жаром, словно провозглашая бесспорную истину. – Но не убоится Тени никто из следующих за лордом Драконом Возрожденным, да осветится Светом его имя. Даже в смерти они найдут окончательную победу Света.

Кобыла под Масури шарахнулась, словно опаленная яростным взглядом, однако Масури удержала ее одним прикосновением к поводьям и ответила Масиме непроницаемым взглядом Айз Седай, спокойным, как покрытый льдом пруд. Ничто не давало повод подумать, что она тайно встречалась с этим человеком.

– Страх бывает весьма полезен для того, чтобы подстегнуть ум и решимость, если только не терять голову. Когда мы не испытываем страха перед своими врагами, у нас остается только презрение, а это презрение приводит нас к поражению. – Можно было подумать, что Масури говорит с простым фермером, которого видит первый раз в жизни. Анноура, наблюдавшая за ней, выглядела немного бледной. Боялась ли она, что их секрет раскроется? Что их замыслы относительно Масимы будут разрушены?

Губы Масимы опять скривились в усмешке, не то снисходительной, не то презрительной. Он вновь перенес внимание на Перрина, и в ту же минуту Айз Седай, казалось, перестали для него существовать.

– Некоторые из тех, кто следует за Драконом Возрожденным, нашли город, называемый Со Хабор. – Так он всегда выражался о своих людях: якобы на самом деле они следовали за Драконом Возрожденным, а вовсе не за ним. То, что именно Масима говорил им, что, когда и как делать, было мелочью, не стоящей упоминания. – Чистенький такой городок с тремя или четырьмя тысячами человек, примерно в дне пути, даже немного меньше, к юго-востоку отсюда. По-видимому, жители городка оказались в стороне от маршрута следования Айил, так что их урожай в этом году велик, несмотря на засуху. Их закрома полны ячменя, проса и овса и других полезных вещей, одним словом, вы меня понимаете. Насколько я знаю, у вас почти закончились припасы. И продовольствие, и фураж.

– Как могут их закрома быть полны в это время года? – Бере-лейн, нахмурившись, наклонилась вперед, в ее тоне звучала требовательность, почти недоверие.

Ненгар, помрачнев, положил руку на рукоять меча. Никто не смел говорить требовательным тоном с Пророком Дракона Возрожденного. И тем более никто не смел сомневаться в его словах. Никто, если он хотел жить. Раздался скрип кожи – это копейщики пошевелились в своих седлах, – но Ненгар не обратил на них внимания. Запах безумия Масимы бесновался вокруг ноздрей Перрина. Масима пристально разглядывал Берелейн. Он, казалось, не замечал ни Ненгара, ни копейщиков, как и того, что они могут начать убивать друг друга в любую минуту.

– Это все из-за жадности, – проговорил он наконец. – По-видимому, торговцы зерном в Со Хаборе решили, что извлекут большую выгоду, если придержат свои запасы до зимы, когда цены подскочат. Обычно они продают зерно на запад, в Гэалдан и Амади-цию, но услышав о происходящем там и в Эбу Дар, они испугались, что по дороге товары могут быть конфискованы. Жадность оставила их с полными закромами и пустыми кошельками. – В голосе Масимы проскользнула нотка удовлетворения. Он презирал жадность. Впрочем, он презирал любые человеческие слабости, как большие, так и маленькие. – Думаю, теперь им придется расстаться со своим зерном, очень мало получив взамен.

Перрин почуял ловушку; для этого не требовался волчий нос. Масиме нужно кормить собственных людей и лошадей, и, невзирая на то, насколько тщательно они прочесывали местность, по которой шли, вряд ли они были в лучшем состоянии, чем люди Перрина. Почему Масима не послал в этот город несколько тысяч своих последователей и не взял сам то, что можно было взять? День пути назад отдалит Перрина от Фэйли и, возможно, позволит Шайдо снова увеличить расстояние между ними. Каковы же причины столь необычного предложения? Или Масима пытался еще потянуть время, чтобы остаться на западе, поближе к своим шончанским друзьям?

– Возможно, у нас найдется время, чтобы зайти в этот городок, когда моя жена будет на свободе. – И снова слух Перрина раньше всех уловил слабый шум, исходящий от людей и лошадей, продвигающихся по лесу с запада, из лагеря. Посланец Галленне, должно быть, мчался галопом всю дорогу.

– Твоя жена, – произнес Масима тусклым голосом, направив взгляд на Берелейн, от чего у Перрина кровь вскипела в жилах. Даже Берелейн залилась краской, хотя ее лицо оставалось спокойным. – Ты действительно веришь, что получишь сегодня известия о ней?

– Верю, – голос Перрина был столь же невыразительным, как и у Масимы, но более жестким. Он сжал шишечку на луке седла, поверх ручек корзинки Берелейн, чтобы не схватиться за топор. – Освободить ее – это самое главное. Ее и других. Когда это будет сделано, мы сможем набить свои животы до отказа, но это – прежде всего.

Теперь приближающихся лошадей слышали уже все. На западе показалась длинная колонна копейщиков, пробирающихся между покрытыми тенью деревьями, за которой следовала другая колонна, конная: красные вымпелы и кирасы Майена, пересыпанные зелеными вымпелами и отполированными латами Гэалдана. Они развернулись напротив Перрина, позади толпы конников, ожидавших возвращения Масимы. Двуреченцы крались от дерева к дереву, держа в руках длинные луки. Перрин надеялся только, что они не слишком оголили лагерь. Кража шончанской грамоты может вынудить Масиму играть в открытую, а он был ветераном сражений в Запустении и против Айил. Он мог просчитать свои ходы далеко вперед. Это было похоже еще на одну головоломку кузнеца. Подвинь один кусочек, чтобы можно было сдвинуть другой как раз настолько, чтобы туда встал третий. Лагерь с ослабленной защитой легко разгромить, а в этих лесах количество бойцов могло играть гораздо большую роль, чем то, на чьей стороне сражаются умеющие направлять.