Самураи - Оскар Ратти

Третьей специализацией было искусство деревянного меча (боккэн), палки, которой придавались форма и очертания настоящего меча, порой настолько искусно, что в результате получался предмет, обладающий самостоятельной художественной и эстетической ценностью. Это искусство упоминается не так часто, как можно было бы ожидать только ввиду его тесной связи с кэндзюцу, из-за которой оно обычно отождествляется с последним. И все же большинство поединков между мастерами из различных школ, все турниры среди членов клана, все экзамены на повышение ранга и т. д. проходили с использованием прочного деревянного меча, который был частью тренировочного инвентаря каждого буси. В некоторых исключительных случаях он даже мог служить заменой катана; например, когда опытный мастер становился странствующим монахом или миролюбивым человеком, отрицающим любые формы кровопролития. В таких случаях боккэн использовался в основном как оружие защиты.

Искусство дзиттэ

До сих пор во многих частных коллекциях древнего японского оружия можно увидеть интересный боевой инструмент, в доктрине будзюцу известный как дзиттэ, дзиттэй или дзутта. Это оружие обычно состояло из железного или стального прута, длинной рукоятки и характерного прямоугольного крюка, отходящего от прута в той точке, где он соединяется с рукояткой. Этот инструмент имел множество вариаций, от самых простых до весьма утонченных. Его часто снабжали гардой (цуба) и ножнами; в редких случаях к нему даже приделывали клинок. Некоторые авторы, специализирующиеся на боевых искусствах, пишут, что его носили подвешенным к ремню или в ножнах, которые были заткнуты за пояс (оби), в то время как, по мнению других, он был подвешен к запястью владельца при помощи шнура, привязанного к кольцу на рукоятке оружия. В любом случае, все согласны с тем, что это было оборонительное оружие, использовавшееся японскими полицейскими в феодальную эпоху.

Мы не знаем точно, когда и где появилось это оружие. Некоторые хроники связывают его происхождение с островами Рюкю, где оно было известно как сай. Существует предание, согласно которому коренные жители этих островов подвергались жестокой эксплуатации со стороны японских оккупационных сил на поздней стадии феодализма, и они оказались почти беззащитными после того, как у них конфисковали оружие. Используя все подручные средства, которыми они располагали, местные жители начали разрабатывать оборонительные методы боя, направленные в основном на нейтрализацию основного оружия захватчиков: их мечей. Сай оказался настолько эффективным в решении данной задачи, что, согласно тому же преданию, японские воины сами импортировали его в Японию. Однако можно также предположить, что это оружие развивалось непосредственно в японской культурной среде, совместно с мечом, для которого оно является логическим противоядием. Оружие подобной конструкции широко использовалось либо самостоятельно, как в Японии и на Филиппинах, либо совместно с клинком, как в Европе, где весьма хитроумные гарды некоторых мечей, по сути, представляли собой дзиттэ.

Независимо от своего происхождения это оружие дало толчок для развития сложного боевого метода, который в Японии стал известен как дзиттэдзюцу. Его технические приемы варьировались от ловких отражений атаки меча до крайне эффективных ударов, направленных в любую незащищенную точку на теле противника. Кончик дзиттэ использовался для прямых выпадов, направленных в глаза, горло или нижнюю часть живота противника — части тела, которые становились крайне уязвимыми, после того как клинок воина был захвачен или отражен. Рукоятка дзиттэ также могла использоваться для нанесения сокрушительных обратных ударов, способных покалечить или даже убить застигнутого врасплох противника. При случае дзиттэ использовали и как метательное оружие.

Мастерство в дзиттэдзюцу, вполне естественно, зависело от навыков в искусстве перемещений (тай-сабаки), которое позволяло эксперту с поразительной скоростью менять свое местоположение, скользящими или круговыми движениями сближаясь с противником или выходя за пределы досягаемости его оружия, обычно простиравшиеся до кончика длинного меча. Уклонение готовило путь для защиты, а защита подготавливала контратаку, которая часто завершала поединок. Поскольку технический арсенал кэндзюцу был практически неисчерпаемым, приемы дзиттэдзюцу по необходимости должны были быть такими же многочисленными и достаточно эффективными, чтобы противник не имел возможности отразить контратаку и атаковать снова. Эти навыки имели огромную ценность для полицейских, которые часто «получали приказ произвести арест без нанесения физического ущерба задержанному, особенно если он обладал высоким рангом» (Stone, 326). Официально право использовать дзиттэ в феодальной Японии имели только полицейские, которые часто носили это оружие в качестве символа своего положения. Они научились пользоваться им с необычайным мастерством, и воины были вынуждены признать эффективность этого инструмента, который, оказавшись в руках эксперта, мог сломать пополам драгоценный катана или вырвать меч из рук, оставив воина без оружия перед лицом человека, прижимающего к его горлу короткий, затупленный прут. Однако другие категории японских подданных также умели извлекать для себя выгоду из преимуществ дзиттэдзюцу, только делали это менее очевидным путем, добавляя крюк к железным спицам веера или к черенку курительной трубки.

<ПОБОЧНЫЕ БОЕВЫЕ МЕТОДЫ>

Доктрина феодального будзюцу содержит косвенные упоминания других видов оружия боевых стилей и методов, которые не квалифицируются там как главные или второстепенные, поскольку вообще, строго говоря, они не являются боевыми искусствами, с которыми были знакомы буси. На самом деле, эти конкретные виды оружия и связанные с ними боевые методы обычно использовали люди, не связанные с воинской кастой феодальной Японии, те, с кем буси (так же как и хэйанская аристократия до них) обычно не были связаны на уровне социального равенства. И все же есть определенные свидетельства, которые, даже будучи косвенными, говорят нам о том, что эти виды оружия и боевые методы оказывали определенное влияние на эволюцию будзюцу, поскольку они добавляли новые области к диапазону и природе его специализаций. Более того, они заслуживают собственного места (пусть даже где-то в стороне) среди боевых методов своей эпохи, так как согласно критериям, принятым авторами для включения боевых искусств в данное исследование, каждый из этих видов оружия и его стратегическая методология имели собственные традиции, были достаточно эффективны в условиях индивидуального поединка и широко использовались членами различных феодальных классов Японии. И, наконец, эти виды оружия и методы их применения были связаны, пусть даже и косвенно, с буси, поскольку они часто использовались для того, чтобы обуздать его знаменитую воинственность. Что касается определения «боевое» (бу), на которые эти виды оружия и искусства (дзюцу) претендуют, то мы просто можем отметить, что их взаимоотношения с классическим будзюцу воинов в феодальную эпоху часто находились на уровне реальной конфронтации, что делает любую академическую классификацию абсолютно бессмысленной. Разумеется, мы имеем в виду прямую конфронтацию в вооруженном поединке. И, кроме того, как мы отмечали во введении, определение «боевые» в поздние периоды, с одной стороны, отдалялось от буси, которые правили страной и определяли основные источники ее традиций, а с другой стороны, приближалось на волне принятия этих традиций к членам всех остальных общественных классов Японии.

Таким образом, мы расскажем здесь об ассортименте такого оружия, как серп с цепью, рисовая молотилка, вилы и т. д., применявшегося в основном крестьянами для разрешения внутренних конфликтов или для защиты от воинов; топоры различного типа, которыми вооружались крестьяне и воинственные монахи; укрепленные курительные трубки, использовавшиеся представителями всех классов феодальной Японии (включая воинов) для эффективного противодействия вооруженному противнику, и религиозные символы, превращавшиеся в грозное оружие в руках монахов и священников, преуспевших в искусстве нанесения увечий.

Мы также расскажем о группах особых людей, ниндзя, использовавших свое специфическое оружие и, предположительно, оккультные методы, которых нанимали буси для выполнения миссий сомнительных с точки зрения общепринятой морали или необычайно сложных. Прибегая к их услугам, буси избавлял себя от возможных обвинений в открытом нарушении собственного кодекса поведения (Бусидо), требовавшего, чтобы он всегда вел себя как солдат и благородный человек, открыто встречая врага лицом к лицу и не прибегая к нечестным уловкам. Использование таких агентов также помогало ему избежать бесчестья, так как он не нес никакой ответственности за их возможные неудачи.