Тайна двух океанов - Григорий Адамов

Горелов слабо пожал руку капитану и тихо сказал:

– Я бесконечно благодарен вам, капитан… Я никогда не забуду… имен моих спасителей – и летчика лейтенанта Хасегава… и майора Айдзава… и доктора Судзуки… Еще раз благодарю вас…

Капитан Маэда и все сопровождавшие его вышли из корабельного госпиталя. Горелов откинулся на белоснежную подушку и закрыл глаза.

С того момента, как потерявший сознание Горелов был подобран летчиком лейтенантом Хасегава и доставлен на крейсер, он был окружен исключительным вниманием и заботами. Капитан Маэда не преувеличивал: нужно было особое, необыкновенное.упорство, чтобы добиться спасения Горелова при наличии препятствий, казалось – непреодолимых. Но капитан Маэда кое-чего не досказал: инструкции главного штаба недвусмысленно связывали всю дальнейшую карьеру капитана с отысканием и благополучной доставкой Горелова. В сущности, жизнь капитана оказывалась таким образом связанной с жизнью Горелова: призрак харакири неотступно следовал за капитаном все двадцать часов, в течение которых шла отчаянная непрерывная борьба за освобождение Горелова из скафандра и оживление его тела. Капитан Маэда имел все основания считать майора Айдзава и доктора Судзуки также и своими спасителями.

Уход за Гореловым был необыкновенно внимательный; доктор Судзуки применял самые современные методы для быстрого восстановления сил организма. На третий день его пациент мог уже без особых усилий вести длительный разговор с капитаном Маэда, пришедшим вторично навестить его.

На этот раз капитан явился в сопровождении лишь одного человека, который принес с собой диктофон, установил его возле койки Горелова и затем удалился. После первых изысканных фраз с изъявлением радости по поводу быстрого хода выздоровления Горелова, расспросов о его самочувствии, новых соболезнований по поводу перенесенных им испытаний капитан приступил к делу:

– Главный штаб был бы вам очень, признателен, мистер Крок, если бы вы сообщили нам некоторые сведения о конструкции подводной лодки, на которой вы находились, ее вооружении, источниках двигательной силы, движителях и вообще обо всем, что отличает ее от современных подводных лодок обычного типа.

Горелов, очевидно, ждал этих вопросов. Он быстро ответил:

– Простите, капитан, но все эти сведения я передам лично главному штабу, как только мы прибудем в порт… Кстати, где мы сейчас находимся?

Капитан был, видимо, неприятно удивлен. С застывшим лицам и полузакрытыми глазами, он с минуту помолчал и затем тихо произнес:

Могу заверить вас, глубокоуважаемый мистер Крок, что я действую в данном случае не из простой любознательности, а именно по поручению главного штаба.

– Очень сожалею, капитан, и еще раз прошу у вас извинения, но некоторые очень важные соображения заставляют меня воздержаться от ответа на ваши вопросы. Свои сообщения я могу сделать только непосредственно, только лично главному штабу. И чем скорее я буду доставлен в порт, тем лучше будет для дела. Именно поэтому я интересуюсь вопросом о движении корабля.

Капитан опять помолчал.

– Вы вправе поступать, мистер Крок, – ответил он наконец, – как считаете необходимым. Я ни в коем случае не позволю себе настаивать, если это ваше окончательное решение. Считаю лишь необходимым довести до вашего сведения, что это решение, если вы его не измените, причинит штабу некоторые затруднения. Я был бы вам очень признателен, если бы вы учли это обстоятельство в ваших дальнейших размышлениях… Впрочем, – поспешно добавил капитан, заметив легкое движение досады на лице Горелова, – я опять повторяю, что нисколько не настаиваю и все предоставляю вашему благожелательному суждению… Что же касается нашего корабля, то в настоящий момент он все еще находится на том же месте, на котором мы имели удовольствие принять вас на борт.

– Как! На том же месте? – с удивлением и беспокойством спросил Горелов, приподнявшись на локте. – Почему?

– По инструкции главного штаба, мы обязаны, приняв вас на борт, полностью удостовериться в гибели подлодки. Мы должны иметь самые убедительные доказательства и ждали лишь вашего выздоровления и вашей помощи, чтобы получить их.

– Доказательства?! – в полном смятении повторил Горелов. – Какие же доказательства? После взрыва на поверхности океана показались масляные пятна, но вас не было вблизи, и сейчас они уже, конечно, исчезли. Там же всплыло несколько мелких деревянных обломков, но они, вероятно, унесены волнами и ветром. Какие же могут быть теперь доказательства?

– Два раза, – медленно ответил капитан Маэда, – мы были твердо уверены, что подводная лодка уничтожена нами, и затем оказывалось, что мы являемся лишь жертвой несчастного заблуждения. В последний раз мы слишком дорого заплатили за это заблуждение, потеряв наш лучший крейсер и лучшего капитана флота его величества. В трауре по «Идзумо» и по его боевому командиру до сих пор вся нация, хотя она и не осведомлена о действительной причине их гибели. Мы не хотим больше этих ошибок!

– Но подумайте, капитан, – воскликнул в чрезвычайном возбуждении Горелов, – о каких доказательствах может идти речь? Что может убедить вас в несомненной гибели подлодки? Я не могу представить себе, что удовлетворило бы вас теперь, когда прошло уже трое суток с момента взрыва и никаких следов уже не найти?!

Бледный, с крупными каплями пота на лбу, он откинулся на подушку, совершенно обессиленный.

– Не волнуйтесь так, дорогой мистер Крок, – с явным беспокойством сказал капитан. – Нам слишком дорого ваше здоровье, чтобы подвергать его опасности. Тем более, что серьезных причин для этого нет. Необходимые доказательства, при вашем мужественном содействии, совсем не так уже трудно получить. Подлодка затонула, если катастрофа действительно постигла ее, в сравнительно мелководной области океана. Его наибольшая глубина здесь достигает около тысячи двухсот метров. При этом условии нет ничего легче найти подлодку, если вы не откажете произвести эти поиски, будучи одетым в ваш скафандр, которым вы пользуетесь с таким искусством и с такой уверенностью. Место взрыва вы знаете достаточно точно. Если подлодка погибла, она лежит на дне где-нибудь поблизости от того места. Мы снабдим вас портативным и мощным, последней нашей модели, электромагнитным металлоискателем, и вы в короткое время сможете найти подлодку. Найдя ее, вы убедитесь, в каком она находится состоянии, и укажете нам место ее нахождения, после чего имеющимися в нашем распоряжении средствами мы убедимся в этом, а может быть, сможем даже поднять подлодку.

– Но, капитан, – попробовал возразить Горелов, – разве я могу точно знать, в каком именно месте произошел взрыв? Это место я определил только приблизительно у Южного тропика. Ошибка на один градус увеличит обследуемую площадь дна на тысячи квадратных километров. Сколько же времени потребуется на эти поиски?

– Сколько бы ни потребовалось! – последовал твердый ответ. – Мы уйдем отсюда лишь в том случае, если найдем подлодку или придем к выводу, что ее здесь нет.

Горелов закрыл глаза и ничего не ответил. Он был в полном замешательстве. Он не знал, что ответить. Но он ясно понял, что взрыв подлодки – это еще далеко не конец, что он находится во власти жестокой, неумолимой силы и превращается в безвольное орудие чужих замыслов и планов.

Через минуту он встрепенулся. В его глазах мелькнула слабая надежда, и он сделал новую попытку сопротивляться.

– Если в вашем распоряжении, капитан, – сказал он, едва справляясь с охватившим его волнением, – имеются прекрасные металлоискатели, почему бы вам не воспользоваться ими с корабля? Или даже с нескольких кораблей для ускорения поисков?

Капитан отрицательно покачал головой.

– После – горького опыта «Идзумо» мы избегаем слишком близко подходить к этой подлодке или к тому месту, где она может находиться. Мы избегаем этого риска.

Горелов, окончательно обессиленный, неподвижно лежал с закрытыми глазами и мертвенно бледным лицом. Прибежавший по вызову капитана доктор Судзуки потратил немало времени и усилий, чтобы привести в чувство своего пациента.

Закованный в скафандр, возвышаясь, как башня, среди малорослой команды корабля, Горелов ежедневно, с раннего утра, тяжелыми, медленными шагами направлялся к трапу. Каждый раз его сопровождали, оказывая всевозможные знаки уважения и почтительности, старший помощник капитана лейтенант Осима, майор Айдзава и еще несколько лиц командного состава. Караул у трапа отдавал ему честь. Но Горелов проходил по палубе корабля с сумрачным лицом, с чувством раба, идущего под кнутом надсмотрщиков на тяжелую, подневольную работу. Спустившись по трапу, Горелов вместе с майором Айдзава садился в моторный катер, который через три часа доставлял их в намеченный для сегодняшних работ квадрат океана. Здесь Горелов надевал шлем и, захватив небольшой ящик с металлоискателем, спускался по лесенке в море и погружался на дно. Там он блуждал на десяти десятых хода винта, в пятнадцати метрах над дном, с зажженным фонарем на шлеме, прислушиваясь к металлоискателю, в напрасном ожидании его сигналов. Надо было обследовать огромный участок площадью в несколько тысяч квадратных километров, разбитый Гореловым совместно с капитаном на более мелкие участки, по нескольку сот квадратных километров, каждый из которых Горелов должен был обследовать в течение одного дня. Под водой он завтракал несколькими глотками какао или крепкого бульона из термоса питания, для обеда возвращался на катер, ужинал на корабле, усталый и измученный, и после внимательного врачебного осмотра немедленно уходил в отведенную ему каюту спать. За ночь майор Айдзава должен был. вновь зарядить электроэнергией аккумуляторы скафандра, подкачать кислорода в патроны, обеспечить питание, проверить механизмы.