Рожденные в пламени (ЛП) - Кайм Ник

Занду явно собирался возразить, но Обек удержал его, тронув за плечо. Что-то в облике железного отца подсказывало: вмешательство ему весьма не понравится, хотя он только что санкционировал разграбление хранилища Вулкана.

Улок снова поднял голову.

— Адепт Механикума вот-вот будет схвачен, объявил он собравшимся. — Нам останется только... — Он внезапно замолчал и повернулся к Обеку и его воинам. — Кто эти люди, присутствующие среди нас, Галлик? — спросил он.

Арем Галлик опустился на одно колено и поклонился.

— Саламандры, железный отец, — ответил он. — Так они себя называют.

Занду озабоченно взглянул на Обека.

Улок нахмурился — по крайней мере, той половиной своего лица, что состояла из плоти и крови.

— Я думал, они все мертвы... кроме Ящера.

— Мы продолжаем жить, — сказал Обек и шагнул вперед. — И свидетельство тому перед тобой. Я капитан Рахз Обек, Лишенный Шрамов и Носитель Огня.

Улок окинул его безразличным взглядом:

— Мне приходилось видеть Саламандр и раньше, на борту этого самого корабля. Они пришли в поисках союзников, говоря об отмщении за своего примарха, что, как я знал, было ложью, и пытались нас убить. Как я могу быть уверен, что вы те, за кого себя выдаете?

Обек сделал еще шаг, и легионеры Железных Рук потянулись за оружием. Не шелохнулся только Морикан Безмолвный, но за линзами его птичьего шлема капитан ощущал напряженный взгляд.

— Смотри! — сказал Обек, демонстрируя свою черную, как оникс, кожу и красные глаза, — Так выглядят Уроженцы Ноктюрна.

— Так выглядели и те, кто явился на борт нашего корабля. А под маскировкой их плоти я обнаружил нечто иное: притаившегося змея о трех головах. — Улок прищурил глаз и одновременно сфокусировал бионику. — Какое дело привело вас в хранилище? Где ваш корабль? Вы стояли здесь гарнизоном?

— Нет, — ответил Обек, качая головой. — Мы надеялись воспользоваться арсеналом Вулкана как безопасным хранилищем...

Он замолчал, осознав, что сказал слишком много.

— Для чего? Это имущество уже там?

— Нет, оно все еще на борту нашего корабля, связь с которым потеряна. Мы благодарны вам за помощь, но хотим лишь...

— Что находится на вашем корабле? — холодно спросил Улок. — Я не буду повторять вопрос еще раз.

Обек пренебрежительно тряхнул головой:

— Реликвии. Артефакты большой культурной ценности с Ноктюрна.

— Что же это за... реликвии?

— К вам это не имеет отношения.

Улок усмехнулся.

— Понятно, — сказал он и подал знак своим воинам. — Взять их.

Кольцо штурмовых щитов с болтерами, вставленными в щели-амбразуры, сомкнулось вокруг Саламандр, едва успевших взяться за оружие.

— Не стоит этого делать, — предостерег их Арем. — Это медузийские Бессмертные. В случае сопротивления они убьют вас.

—Прислушайтесь к легионеру Галлику, — посоветовал Улок Обеку и его людям.

— Что будем делать? — прошипел Занду.

— Подчинимся, — ответил Носитель Огня, воздев руки. — Вряд ли мы сумеем их победить. А если даже уцелеем в схватке, они лишь утвердятся в своих подозрениях.

Он поймал взгляд железного отца, но вместо злобы или самодовольства заметил в нем только убежденность, что в первую очередь необходимо защищать своих людей и корабль.

— Как долго вы собираетесь нас задерживать? — спросил Обек.

— До тех пор, пока не определим вашу истинную натуру, — ответил Улок.

— Найдите наш корабль, и вы все поймете.

— Я так и сделаю, капитан Обек. Обязательно.

Глава 19. Нерушимые оковы

Он не всегда был Ящером. И вряд ли заслужил это почетное имя, разве что остался жив, когда другие погибли. В этом отношении он не оправдал своего звания апотекария. На полях Исствана V его редуктор остался пустым, и геносемя братьев погибло, не собранное никем.

Участие в миссии Улока вернуло Ящеру ощущение цели, но чувство самореализации в последнее время сильно ослабло. Поначалу его опыт был востребован, но теперь, с появлением Призраков... полевой медик приносил не много пользы.

Когда на борту «Стойкого» оказались раненые, да еще его собратья, Ящер воспрял духом, и где-то в уголке сознания всплыли прежнее имя, прежние цели.

— Держи его... — бросил он сервитору-медику с зажимами вместо рук, чтобы тот зафиксировал положение бьющегося легионера Саламандр.

Воин лишился обеих ног и сильно обгорел. Он дергался от боли, что затрудняло лечение. Нартециум Ящера нечасто применялся для подобной процедуры, но сейчас это была основная его работа — апотекарий ввел раненому мощное нервно-успокоительное средство.

Спустя несколько секунд судорожные рывки ослабли и легионер погрузился в искусственную клиническую смерть. Из двенадцати осмотренных пациентов уже шесть были погружены в анабиоз, и Ящер не исключал, что их станет больше.

Один легионер, однако, оставался в сознании. В отличие от всех других, на его теле сохранились почетные шрамы. И очень много. Это было странно. Легионер дернул головой, подзывая к себе апотекария.

Ящер передал свою работу сервитору и подошел к страдающему воину:

— Тебя мучает боль, брат? Я могу облегчить твои страдания.

Он не хотел, чтобы эти слова прозвучали угрожающе. Может, он слишком долго находился в обществе Улока? Да, он определенно оставался с Улоком чересчур долго, но с этим ничего нельзя поделать. Обеты даны, узы, приковывающие его к «Стойкому», нерушимы. Ящер мог быть кем угодно, но только не клятвопреступником.

— Я не имел в виду...

— Он выживет? — с трудом прохрипел легионер. Он даже схватился рукой за горло. — Что это? Я не...

Он умолк, не в силах воспроизводить звуки.

— Ты несколько недель был без сознания, брат.

Глаза легионера расширились, и его взгляд оторвался от освобожденного от брони технодесантника, у которого была повреждена половина головы, и тела в погребальном саване, промокшем от крови в районе груди.

— Где... я?

Каждый звук давался ему с трудом, но настойчивость воина поразила Ящера.

— Не пытайся разговаривать, я все объясню...

Легионер вцепился руками в края стола и попробовал подняться. Ящер, положив руку в перчатке ему на грудь, удержал раненого.

— Ветеран, ты ранен. Лежи.

Стремительным движением, быстрым даже для Легионес Астартес, раненый схватил апотекария за горло.

Ворот доспехов защитил Ящера, но он чувствовал на шее хватку и слышал, как под лихорадочным нажимом потрескивает прогибающийся металл. Апотекарий повернул запястье, чтобы суметь воспользоваться силовым доспехом и разжать захват.

— Умерь пыл, — посоветовал он легионеру, не прекращавшему борьбы.

Жестокий удар разбил ретинальную линзу Ящера. Дернувшаяся нога опрокинула столик с медицинскими инструментами.

— Говори! — пронзительно-хриплым голосом вскричал легионер.

Ящер ввел сильную дозу снадобья из нартециума.

— Успокоительное. Достаточно мягкое, чтобы мы могли разговаривать, но драться ты уже не сможешь, — пояснил он, не обращая внимания на яростно сверкающий взгляд раненого. — Ты на борту «Стойкого», боевой баржи Железных Рук, в данный момент находящейся в распоряжении Разбитых легионов и железного отца Улока. Посмотри по сторонам...

Ящер показал на ряд столов, на двух медицинских сервиторов, продолжавших свою работу, несмотря на стычку, на мониторы, сосуды с тканью и органами для замещения, наборы инструментов, шприцы со стимуляторами.

— Ты ранен, брат. А это корабельный апотекарион.

Легионер бросил на него сердитый взгляд, но расслабился. Он снова пытался заговорить, хотя успокоительное снадобье затрудняло этот процесс.

Ящер, больше не опасавшийся нападения, наклонился ближе. Голос звучал очень слабо, но он мог разобрать слова и не следить за взглядом легионера, указывающего на предмет его расспросов.

— Он выживет?

Медик выпрямился.

Технодесантник, лежащий на столе напротив, был Т'келлом. Магистром кузни Вулкана. Это имя знал каждый воин легиона.