Онлайн Ведьма (СИ) - Дарья Шатил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И мне стоит отдать должное и второй раз, потому что на работу я не опоздала, несмотря на пробки. Возможно, водители боялись, что я сумасшедшая, поэтому пропускали меня, однако на работу в тканевой маске я не пошла, сняв её, прежде чем заехать на парковку.
Хохмина я приметила сразу же, как и он меня. Никита стоял у клумб, где обычно курили, в компании, собственно, курящих членов нашего коллектива. Разве что, в отличие от них, сам он не курил и стоял на ветру, чтобы дым не летел в его сторону.
Я припарковалась и пошла к коллегам, так как Никита меня подозвал жестом, как подзывают послушную собачку. Если бы ещё и посвистел, я бы его точно треснула. Вот только он выдал другое:
— А вот и моя мамочка приехала. Теперь я не беспризорный!
— И с чего это ты себя считал беспризорным? — спросила я, гадая, придётся ли мне подпрыгнуть, чтобы дать ему подзатыльник. Я-то девушка не низкая, но Никита явно выше.
— Потому что меня папа бросил на произвол судьбы! — как-то легко ответил он, а остальные заулыбались. Надо заметить, что курящая тусовочка собралась знатная: тут тебе и стажёрка Нина, задумчиво мусолящая тонкие сигареты, и Алёшенька-сынок — уже усталый и грустный; бухгалтерша Наталья Васильевна в мужском пиджаке; ребята из массовки, которых я по именам знала, но могла и перепутать. – Пришёл, значит, такой важный, бумажки какие-то взял и ушёл. Я ему: «Папа, как дела?», а он мне: «У мамы спросишь!» Вот я и спрашиваю: мам, как дела?
Никита максимально в красках отыграл весь этот странный диалог, так что все ударились в смех. Я вполне могла бы ответить в рифму, но решила на всякий случай уточнить:
— А папа у нас кто?
Никита схватил меня за плечи и легонько потряс:
— Мама, как же ты папочку забыла? У тебя что, амнезия? — с убедительными детскими интонациями спросил он.
— Это насколько же должна быть сильная амнезия, чтобы Психчинского забыть? — спросил кто-то из массовки, и я честно постаралась вспомнить его имя.
Хохмин, продолжая держать меня за плечи, притянул к себе, как бы обнимая. И это было всё равно что обниматься с братом. Нет, честно, Никита был хороший, но совершенно не мой типаж. Так что я спокойно стояла на своём месте, выслушивая его шуточки про семью и не чувствуя никакого дискомфорта. Однако изредка ловила на себе странные взгляды Нины, самую малость осуждающие.
И я, наверное, мучилась бы. вопросом, что с ней не так, если бы Нина не увязалась за мной, когда я, распрощавшись с компанией, пошла к себе. Она буквально шла за мной по пятам и пыхтела, как паровоз. Что как бы удивительно, потому что я в своих кедиках шла очень быстро — я вообще ходила быстрее большинства людей, уж не знаю, с чем это связано, но есть у меня такая особенность. Дар объяснял это тем, что я пытаюсь бежать вперёд паровоза.
Ну так вот, Нина умудрялась идти, не отставая от меня ни на шаг, в босоножках с тонкими ремешками и на огромных шпильках. У меня были подобные на выпускном – красивые, заразы, но совершенно не удобные. И пока ребята из нашего класса напивались в спортзале, потому что столовая в школе была небольшая, я в компании некоторых одноклассниц, стоя босиком в траве на школьном стадионе, устраивала акт возмездия. В бальных платьях и с кровавым месивом вместо ног мы сжигали чёртовы туфли, а они ещё и гореть не хотели, к тому же воняя так, что вся школа сбежалась посмотреть на происходящее.
Так как я, будучи золотой медалисткой, была у директора на хорошем счету, меня как-то миновало публичное отчитывание в ночь выпускного. Хотя идея была моя. Правда, судя по этой истории, в пиромании я всё-таки была замечена – возможно, отсюда растут ноги Даровского высказывания. Но не факт.
Итак, возвращаясь к Нине. Заметив её туфли — красивые пыточные устройства, — я вспомнила о своих и улыбнулась. А Нина, уж не знаю каким образом интерпретировав мою улыбку, выдала:
— Александра Петровна, я понимаю, что вы не в курсе, но так нельзя.
— Нельзя что? — спросила я, так как мой мозг всё ещё предавался воспоминаниям и не сразу понял, о чем вообще говорит девушка.
— Никита Игоревич, — Нина сделала глубокий вдох, словно собираясь с мыслями. — Он занят.
Я немного удивилась тому, что о Таше и Никите ходили слухи, но, даже не думая смеяться, ответила:
— Я знаю.
— Знаете? - поражённо воскликнула Нина, прижимая к груди маленькую голубую сумку. — Тогда почему?..
Я тяжело вздохнула и привалилась к стене коридора. Нина стояла напротив меня, и, несмотря на то что коридор был безлюдным, я не чувствовала себя в опасности. Хотя обычно я думала, что такие женские разговоры происходят в туалете за закрытыми дверями, когда неугодную ещё и головой в унитаз пихают. По крайней мере, так в моей голове такую сцену обрисовала одна из прочитанных книг. Или же это была совокупность образов? Не суть важно… Но я действительно не ожидала, что в мой адрес может прилететь такое. Поэтому не сразу нашлась с ответом для Нины.
А она смотрела на меня своими круглыми, как у оленёнка, глазами так, словно разочаровалась во мне, как в личности. Словно я отнимаю конфеты у детей. Словно вдруг оказалась членом бандитской группировки, дерущейся в магазине за сахар с бабушками. Накидать сравнений можно, конечно, массу, но ни одно из них не опишет того, как почувствовала себя я в этот момент.
Я, человек, которому с детства вдалбливали: не трожь чужое. Вот только мамины слова относились к игрушкам, а мой мозг подвязал туда ещё и людей. И это касалось не только мужчин, но и девушек. Одно время я даже считала, что не имею права влезать в чужую дружбу. Странное чувство, когда ты стоишь на берегу и не заходишь в море не потому, что боишься утонуть, а потому что сам себе запрещаешь.
— Нина, — всё-таки нашла в себе силы я. — Ты не так поняла. Хохмин меня не интересует. Я не собираюсь ни у
