Твоя родословная - Кей Си Кин

совсем не такой, как у женщины, сидевшей перед нами всего несколько минут назад. Я чувствую где-то внизу живота, что что-то происходит, и мои ноги начинают нервно подрагивать. Я бросаю взгляд на Паркера, который смотрит на меня краем глаза, и он кладет руку мне на бедро в знак молчаливой поддержки.

— Кто это санкционировал?… Нет, это нихуя не нормально… — она смотрит прямо на меня, и это сразу говорит мне, что я в этом замешана. — Скажи этому ублюдку, что я собираюсь выпотрошить его ржавым лезвием, отрубить ему яйца и засунуть их в его чертову глотку, — яростно выплевывает она, швыряя мобильник через всю комнату. К счастью, не через балкон, потому что это определенно нанесло бы какой-то ущерб с той силой, с которой она только что швырнула его.

В ее глазах горит огонь, а плечи слегка подрагивают. Встав на ноги, она ударяет кулаками по столу, сбивая часть еды на пол. Паркер хватает меня за руку и оттаскивает нас от стола, и это движение останавливает ее тираду.

— Мне очень жаль, — бормочет она, глядя в потолок, и делает несколько глубоких вдохов. — Извини, что прерываю наш обед, но я думаю, будет неплохо, если ты вернешься в Академию и начнешь готовиться.

— Готовиться к чему? — спрашиваю я, когда мое сердце начинает учащенно биться, а стук отдается в ушах.

— Потому что эти ублюдки перенесли Игры на второе ноября, — рычит она, не в силах сдержать ярость. Рука Паркера крепче сжимает мою, когда кровь сильнее бежит по венам. Мне требуется мгновение, чтобы привести свой мозг в порядок и наверстать упущенное.

Второго ноября? Это через неделю после завтрашнего дня. Черт.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

(Оскар)

— Оскар, почему ты играешь в свои видеоигры в моей комнате? Что не так с твоей? — Роман ворчит на меня, но это не мешает ему наблюдать. Я не знаю, почему он до сих пор утруждает себя вопросом об этом каждый раз, я думаю, ему просто нравится притворяться, что он раздражен.

— Ром, вот куда придет Луна, когда вернется с Паркером. Она будет ожидать, что мы будем здесь, так что смирись с этим, — отвечаю я, не отрывая взгляда от экрана. Он тяжело вздыхает, как будто знает, что это нечто большее, но он также знает, что я расскажу об этом только тогда, когда решу, что готов.

— Ты же знаешь, что он перестанет ворчать, когда они вернутся, у тебя есть всего час или два, чтобы разобраться с ним, — поддразнивает Кай с другого дивана, где он барабанит по своему ноутбуку… профессионально, как обычно.

— Отвали, Кай, — рявкает Роман, только подтверждая то, что только что сказал Кай. — Мы позанимались, я поел и принял душ. Их не было целую вечность, — говорит он, снова подходя к окну во всю стену.

— Ты присматриваешь за ними или позволяешь всем девчонкам глазеть на твое тело, чувак? — спрашиваю я в шутку, но он только хмуро смотрит на меня через плечо. — Я просто говорю, что до того, как Луна показала весь этот трюк с мячом и цепями, я проводил много времени, позируя обнаженным у окна, чтобы подбодрить девочек, понимаешь? — я шевелю бровями, но он хмурится только сильнее. Портит спорт.

— Зачем мне, блядь, это делать, идиот?

Он продолжает стоять там, в одних свободных серых джоггерах, наблюдая за проплывающим мимо миром. Я снова начинаю игнорировать его, когда моя игра запускается, и я могу начать стрелять в дерьмо, но едва я приземляюсь, как Кай отвлекает меня.

— Твою мать. Твою мать.

— Что? — говорит Роман, подходя к нему. Должно быть, в этом что-то есть, потому что Кай — тот, кто меньше всего склонен ругаться. Я бросаю свой контроллер на кофейный столик, наблюдая за выражением недоверия на лице Кая.

— Я уловил некоторое движение в кабинете Дитрихсон, — бормочет он и поворачивает экран так, чтобы мы могли видеть.

— Срань господня, — бормочу я одновременно с Романом. — Я имею в виду, я бы назвал это немного большим, чем просто какое-то движение, но я понимаю, что тебе не хватает знаний, Кай, — продолжаю я с усмешкой. — Это то, что ты называешь траханием моего друга, и, более конкретно, это то, что ты бы назвал траханием сучки Дитрихсон с придурковатым папашей Паркера.

Склонившись над своим столом, когда Рико врезается в нее сзади, Дитрихсон выглядит так, будто хорошо проводит время или, по крайней мере, притворяется. Мы все так удивлены этим откровением, что Роман даже не ударил меня по голове за попытку вывести Кая из себя.

— Теперь можешь отвернуться, Кай, ее отвисшие сиськи обожгут тебе сетчатку, — говорю я, притворяясь, что меня тошнит, и Роман на самом деле хихикает.

— Попробуй еще послушать звук, — отвечает Кай, морщась, указывая на беспроводной наушник у себя в ухе, и я не могу удержаться от смеха.

Выключив Xbox, я встаю, вытягивая руки над головой, когда замечаю знакомый красный спортивный автомобиль. Я до сих пор не могу поверить, что Паркер каким-то образом убедил ее сесть в эту штуку.

— Эй, Ром, они здесь, — говорю я, указывая в окно, и Роман спешит к нам.

— Почему они уже вернулись? Им еще слишком рано быть здесь, — выбегает он, на его лице написано замешательство.

— Я не знаю, прекрати ныть. Ты должен быть доволен, что натворил зря столько хандры, но нам нужно быть осторожными. Рико в кампусе, и мы не знаем, зачем. Ну, кроме очевидного, — добавляет Кай, указывая рукой на свой ноутбук с гримасой и легким рвотным позывом.

Я смотрю на Романа, но он уже направляется к двери. — Я встречу их там, внизу, что-то не так, — бормочет он и захлопывает за собой дверь.

— Должны ли мы были упомянуть, что он без рубашки и кричит ‘посмотри на меня’, что является полной противоположностью осторожности? — бормочет Кай, но я в ответ пожимаю плечами.

— Я думаю, что хлопок дверью — это "нет", Кай.

— Странно, что Рико здесь, а они вернулись домой рано, но не переживай, мы разберемся с этим, Оскар. Мы всегда так делаем, — говорит Кай, пытаясь успокоить меня, но я в порядке. Абсолютно в порядке.

Хотя мое сердце бьется немного быстрее, а на лбу выступает пот, это совершенно не связано со всем этим здесь. Потирая затылок, я направляюсь на кухню, чтобы взять бутылку воды. Залпом выпив ее, я ставлю пустую бутылку на столешницу и ищу что-нибудь потяжелее.

— Беспокоиться о других — это нормально, Оскар, — бормочет Кай с порога, застав меня врасплох. Я