Нагие и мёртвые - Норман Мейлер

— Привет бедным офицерам! — махнул он рукой подходившему к столовой Мантелли.

Мантелли свернул к нему и похлопал его по спине.

— Сегодня от папаши держись подальше.

— А в чем дело?

— Вчера вечером мы получили привет из штаба корпуса. Каммингсу приказывают наступать. Господи Иисусе! Он пошлет меня в атаку во главе штабной роты. — Мантелли вынул изо рта сигару и выставил ее перед собой, как копье.

— Единственное, на что ты годен, это атаковать столовую.

— Ты прав. Я гожусь только в канцелярские крысы, к тому же у меня плоскостопие. Готов работать в Холландии[2], Соединенных Штатах, Пентагоне… Я ношу очки… кашляю… Вот послушай.

Хирн игриво толкнул его.

— Хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко генералу?

— Вот именно. Устрой меня в службу культурно-бытового обслуживания войск.

Они вошли в столовую.

После завтрака Хирн явился в палатку генерала. Каммингс сидел за столом, изучая донесение инженера аэродромной службы ВВС.

— Они не закончат строительство аэродрома еще два месяца. Забрали у меня все необходимое для кого-то другого.

— Это очень плохо, сэр.

— Конечно! Думают, что я добьюсь победы в этой проклятой операции без аэродрома. — Генерал рассеянно замолчал, как бы не узнавая стоящего перед ним Хирна. — Единственная из действующих дивизий, которая не имеет надежной авиационной поддержки. — Генерал тщательно вытер рот и взглянул на Хирна. — Сегодня палатка убрана хорошо, — сказал он.

— Благодарю вас, сэр. — Хирн почувствовал некоторую досаду из-за удовольствия, вызванного этой похвалой генерала.

Каммингс извлек из ящика стола очки, медленно протер их и надел. Это был один из тех редких случаев, когда Хирн видел его в очках. В них генерал выглядел старше. Немного погодя Каммингс снял очки и, держа их в руке, спросил:

— Как младшие офицеры? Получают положенное спиртное?

— А что? Думаю, что получают.

— Гм… — Каммингс нервно потер руки.

«Что бы все это значило?» — подумал Хирн. — А почему вы спрашиваете об этом? — сказал он вслух.

Генерал не ответил.

— Сегодня утром я отправляюсь во второй батальон. Передайте Ричмэну, чтобы подготовил джип примерно через десять минут.

— Я должен ехать с вами, сэр?

— А? Нет, нет. Отправляйтесь к Хортону. Я хочу, чтобы вы съездили на берег и достали кое-какие дополнительные продукты для офицерской столовой.

— Есть, сэр.

Несколько озадаченный, Хирн отправился в автопарк, передал приказание генеральскому шоферу Ричмэну, а потом отыскал майора Хортона, который вручил ему список продуктов, подлежащих закупке на судне, стоящем на рейде.

Хирн взял у старшины штабной роты трех солдат, вызвал бронетранспортер и отправился к берегу моря. Утренний воздух уже нагрелся, пробивающиеся сквозь дымку лучи солнца отражались от джунглей, нагревая влажную, душную атмосферу. На пути до их слуха временами доносился гул артиллерийской канонады, раскатистый и глухой, как гром в летнюю ночь. К тому времени, когда они добрались до оконечности полуострова, Хирн уже обливался потом.

Через несколько минут он нашел свободную десантную баржу и отправился на ней к стоявшим на якоре грузовым судам. В одной-двух милях от них над мрачной, гладкой как стекло поверхностью моря возвышался Анопопей, почти скрытый дымкой; ярко-желтое, будто выкрашенное свежей краской, солнце, казалось, прожгло огромную дыру с рваными краями в непрочном своде облаков. Невыносимая жара чувствовалась даже здесь, на воде.

На десантной барже выключили моторы, и она по инерции приткнулась к борту транспорта. Хирн перескочил на площадку трапа и поднялся на палубу. У поручней стояла толпа матросов, с любопытством разглядывавших гостя. Выражение их лиц, критические и слегка презрительные взгляды раздражали Хирна. Он проследил в просветы между ступенями трапа за десантной баржей, которая медленно отошла под стрелу грузового крана в носовой части судна.

Хирн почувствовал, что вспотел еще больше даже от такого незначительного усилия, которое потребовалось, чтобы подняться по трапу.

— Кто здесь заведует корабельной лавкой? — спросил он у одного из матросов.

Матрос посмотрел на него и молча показал большим пальцем на один из люков. Хирн прошел мимо него, открыл тяжелую дверь люка и начал спускаться по трапу вниз. От жары у него сразу же перехватило дыхание; он совсем забыл, как невыносимо душно бывает в судовых трюмах. К тому же здесь стояла вонь.

— Проклятие! — пробормотал он с отвращением.

Как обычно, в помещениях судна стоял отвратительный запах несвежей пищи: прогорклого жира, смешанного с чем-то тошнотворным вроде сгнившего мяса. По рассеянности он потер пальцем переборку и тотчас же отдернул его: палец стал мокрым. Все переборки на судне были покрыты влажной маслянистой пленкой. Хирн осторожно пошел по узкому, плохо освещенному коридору; на металлических плитах палубы в беспорядке лежали груды снаряжения, неряшливо прикрытого брезентом. Хирн поскользнулся и чуть было не упал в какую то масляную лужу.

— Провались пропадом эта вонючая дыра! — раздраженно выругался он.

На него накатила беспричинная злоба. Хирн остановился, резким движением вытер лоб рукавом.

— Что со мной происходит, черт возьми? — с удивлением спросил он себя.

«Как младшие офицеры? Получают положенное спиртное?» — вспомнился ему вопрос генерала. У Хирна участилось сердцебиение и нервы напряглись еще больше. Что генерал имел в виду?

Постояв немного в коридоре, он пошел дальше. Канцелярия корабельной лавки оказалась каютой средних размеров, расположенной в стороне от продольного коридора. Она была завалена пустыми картонными коробками от стандартных суточных рационов, обломками досок от поломанных ящиков, грудами бумаги, вывалившейся из переполненной корзины для бумаг. Большой обветшалый письменный стол был сдвинут в угол.

— Вы Керриген? — спросил Хирн офицера, сидевшего за столом.

— Да, сынок, чем могу быть полезен? — У Керригена было худое, довольно помятое лицо, во рту не хватало нескольких зубов.

Хирн молча смотрел на него, чувствуя, как в нем опять закипает гнев.

— Давайте без сюсюканья, без «сыночков»! — Хирн сам удивился своей грубости.

— Как прикажете, лейтенант.

Хирн с трудом взял себя в руки.

— Я прибыл на десантной барже, стоящей сейчас у борта. Вот список продуктов, которые мне необходимы. Мне бы хотелось выбраться отсюда, не отнимая слишком много времени ни у вас, ни у себя.

Керриген взглянул на список.

— Это для офицерской столовой, да, лейтенант? — Он начал читать вслух: — Пять ящиков виски, ящик масла для салата, ящик майонеза. — Керриген произнес слово «майонез» с забавным ирландским акцентом. — Два ящика консервированных цыплят, коробку приправ, дюжину бутылок ворчестерского соуса, дюжину бутылок соуса чили, корзину кетчупа… — Он взглянул снизу вверх: — Это маленький заказ. Скромные у вас запросы. Этак завтра вы пригоните сюда баржу за парой банок горчицы. — Он вздохнул. — Надо еще посмотреть… Надо посмотреть. — Он прошелся карандашом по списку, вычеркнув большинство пунктов. — Я могу дать вам виски. Что же касается остального — у нас не розничная лавочка.

— Обратите внимание, заявка подписана Хортоном, это для генерала.

Керриген закурил сигарету.

— Когда генерал будет капитаном на этом судне, я задрожу от страха, стоя перед ним. — Он весело взглянул на Хирна. — Какой-то тип от Хортона, кажется, капитан или что-то вроде этого, вчера получил продовольствие для штаба дивизии. Как вам известно, мы не являемся специальными поставщиками провизии для офицерских столовых. Получайте все продовольствие сразу, а уж потом, на берегу, делите его как вам угодно.

Хирн едва сдержал раздражение.

— Это же за наличные. У меня есть деньги из офицерской столовой, чтобы заплатить за продукты.

— Но я не обязан продавать их вам и не продам, черт возьми. Если вам нужна свиная тушенка, я могу выдать и притом не возьму с вас ни пенни. Что касается остальной мелочи, я советую подождать, пока здесь снова появится боевой корабль. Я не собираюсь пачкаться продажей майонеза в розницу. — Он нацарапал что-то на заявке. — Идите вниз в трюм номер два и получите свое виски. Не будь я обязан выдать его вам, не выдал бы.

— Ну, спасибо и за это, Керриген.

— Всегда к вашим услугам, лейтенант.

Хирн снова пошел по коридору, глаза у него сверкали. Судно покачивалось на зыби, Хирн не удержал равновесия, и его бросило на переборку, при этом он больно ушиб руку. Он остановился и вытер пот со лба и подбородка.

Будь он проклят, если вернется на бивак без продуктов. Вспомнив об улыбке Керригена, Хирн снова разозлился, но заставил себя улыбнуться. Это никуда не годится. В конце концов, Керриген волен поступать как ему угодно, он был даже забавен. Есть ведь и другие способы получить продукты, и он их получит. Хирн вовсе не собирается предстать перед генералом с пустыми руками и объясняться по этому поводу.