Антология современного анархизма и левого радикализма, Том 2 - Алексей Цветков

Это тяжелые времена, но не такие безнадежные, как хотелось бы думать нашим врагам. Подкупленная западная пресса лжесвидетельствует о «схватках палестинцев с израильтянами», но на самом деле израильские солдаты не встречают серьезного сопротивления. Почему известные своей отвагой палестинские боевики не сражаются с еврейскими захватчиками?

Один ответ очевиден, как заметил израильский журналист и мирный активист Ури Авнери. Неравенство сил слишком велико, чтобы плохо вооруженные палестинцы могли противостоять одной из сильнейших армий мира, за чьей спиной их ручной Джаггернаут[110] — США Но есть еще одна причина. Палестинская национальная автономия (ПНА) не стала национальным символом, за который палестинцам стоит умирать. Жизнь в ПНА осталась жизнью под властью евреев.

Сейчас неподходящее время останавливаться на прегрешениях Палестинской администрации (ПА), хорошо описанных Робертом Фиском и многими другими. Напомню лишь слова Муны Хамзе из лагеря беженцев Дехейше, возле Вифлеема: «С тех пор, как в декабре 1995 года Арафат и его команда получили контроль над зоной А в Вифлееме, они использовали деньги, предназначенные для Вифлеема, для постройки нового полицейского участка с новой тюрьмой, новой штаб-квартиры для erQ контрразведки, новой штаб-квартиры для разведки, новой резиденции для Арафата и его высоких гостей, а также персональной вертолетной посадочной площадки на Джабал Антон, небольшом холме над Дехейше — единственном незастроенном месте рядом с лагерем. Лучше бы он построил там игровую площадку для наших детей. Вот что он сделал в Вифлееме» (Муна Хамзе. Возвращение в холокост. — 12 марта 2002 г.).

Муна Хамзе несколько преувеличивает: Вифлеем подновили, дороги замостили, площадь Яслей отреставрировали, были открыты новые отели, и качество жизни повысилось за годы административного управления ПА. Однако она выражает глубинные чувства многих своих соотечественников, от профессора Сайда до беженцев в Дехейше, глубоко разочарованных ПА. Кому бы ПА ни пыталась угодить — своему верховному повелителю Израилю или зажатому в тиски населению, — она не получила популярности. Израиль изобрел Палестинскую администрацию, чтобы управлять палестинцами не для того, чтобы тем жилось лучше. Сомневаюсь, чтобы ПА могла сделать больше.

В продолжающемся палестинском холокосте ПА вынуждена играть двусмысленную, хуже того, неисполнимую роль Юденрата (еврейского самоуправления), который организовали фашисты в гетто оккупированной Европы. У немцев тоже не было особого желания лично подавлять их «низшую расу». Они предпочитали дать им ограниченное самоуправление во внутренних делах. Некоторые просвещенные нацисты были готовы основать отдельное еврейское государство внутри Третьего рейха, что-то в духе представлений Шарона о палестинском государстве. Этот план был реализован на короткое время в окрестностях Люблина, в части Польши с большим количеством евреев. Еврейский район назывался по-разному: Люблинланд, Джуишланд, Юденланд, Еврейская резервация и Еврейский Автономный Округ. После войны о Юденрате было написано много книг и пьес. Евреи были им недовольны, они считали его «продавшимся», «готовым служить врагу», «правительством коллаборационистов», «коррумпированным», как ПА в наши дни. Но Юденрат не мог сделать больше. Не может и ПА.

Палестинцы были и остаются крепостными еврейского государства апартеида, в ПА или за ее пределами. Вторжение Шарона навеки похоронило идиотское изобретение — палестинское самоуправление (независимость) на крошечном кусочке Палестины. Это был план нацистского Люблинланда, перенесенный в Палестину псевдолевыми евреями. На первый план выходит задача демократии для всей Палестины (включая территорию Израиля), уничтожения апартеида. Не оглядывайтесь с ностальгией на дни ПА, смотрите с надеждой на завтрашнюю свободную и демократическую Палестину/Израиль от Средиземного моря до Иордана.

Муна Хамзе назвала свое эссе «Возвращение в холокост». Тот же образ упомянул португальский писатель Жозе Сарамаго, нобелевский лауреат, сравнивший осажденную Рамаллу с варшавским гетто. Сарамаго, кого еще недавно хвалили еврейские СМИ за нетрадиционный образ Иисуса в его романе, стал мишенью ведущих израильских псевдолевых: Ари Шавита и Тома Сегева.

Том Сегев поставил свое перо на службу еврейскому государству.

«Сарамаго заявил, что действия Израиля на территориях сравнимы с тем, что происходило в Освенциме и Бухенвальде. Это больше похоже на сортирную надпись, чем на его книги. То, что он сказал, вредит делу, которому он хотел помочь, и он выглядит идиотом».

Мне уже надоело слушать это истрепанное заклинание «вредит делу» от еврейских «левых» советчиков палестинцам, от Тома Фридмана (журналиста «Нью-Йорк тайме») до Тома Сегева. Я не верю, что лично они желают успеха этому делу. И сейчас различие между еврейскими «умеренно левыми» и «крайне правыми» становится чисто внешним. Ари Шавит — «левый», но то же могла бы написать Барбара Амиель, жена Конрада Блэка (газетного магната) и друга Шарона и Пиночета: «То, что сказал Сарамаго в Рамалле, — не ясная критика оккупации. Это — гнусное антисемитское подстрекательство. Это не просто глупость, не просто беспочвенное утверждение. Если Рамалла — Аушвиц (как сказал Сарамаго), значит Израиль — Третий рейх Он заслуживает уничтожения. Может быть, не все его жители должны быть убиты, но его государственность должна быть разрушена. И если Рамалла — Аушвиц, тогда Тель-Авив — Дрезден. Сжечь его — не военное преступление».

Профессор Алан Столероф хорошо ответил на это: «Еще одна попытка «левых» израильтян покрыть военные преступления и преступления против человечества, творимые израильской оккупацией. Если бы Сарамаго или я, европейский еврей, сравнили бы окружение и блокаду с варшавским гетто, вы бы ответили то же самое? Разве не в израильских газетах было напечатано, что израильский генерал призывал изучать опыт нацистов в Варшаве, чтобы применить его против интифады? Не писали ли израильские солдаты номера на руках арестованных палестинцев? Разве 40% израильских евреев не отвечают «да» на вопрос: «Следует ли выселить арабов с территорий?» И ковровая бомбежка Дрездена БЫЛА военным преступлением!»

Если Шавит настаивает, я готов признать: нынешний Израиль, еврейское государство апартеида, должен быть демонтирован. Его государственные учреждения должны быть распущены. И его сторонники повсюду в мире стали соучастниками военных преступлений и должны нести за это ответственность. Они не смогут заявлять о своем нейтралитете.

Не по религиозному или национальному признаку отделяем мы овнов от козлищ. Это доказывает Джерри Левин из Алабамы, бывший руководитель отделения CNN в Бейруте. Он побывал в заложниках у Хезболлы в 1984/85-м, а сейчас работает с Христианскими Миротворцами (см. «Две Анны») и защищает беззащитных палестинских детей, женщин и мужчин от еврейских поселенцев. Он напомнил об Адаме Шапиро, еврее, члене движения Международная солидарность, который работает в Рамалле (Шапиро — американец, его родителям и брату неоднократно угрожали смертью. Родителям пришлось скрываться. Следует упомянуть достойную восхищения Дженнифер Левенштейн, чьи репортажи из Газы печатаются сейчас в палестинских изданиях, и других защитников равенства. Все эти люди разных убеждений вместе со своими друзьями бросают вызов «право-левому» блоку еврейских расистов.

Крис Ней

ДЕМОКРАТИЯ НА УЛИЦАХ СИЭТЛА

Перевод Е. Лазаревой

Впервые я понял, к чему могут привести демонстрации без применения насилия в Чили, в 1998 году, когда был международным наблюдателем во время референдума, который положил конец диктатуре Аугусто Пиночета. Второй раз мне довелось это видеть в Сиэтле, в ходе беспорядков, учиненных противниками конференции Всемирной торговой организации (ВТО).

Беспорядки в Сиэтле опирались на силу прекрасно организованной группы людей, а не на силу государственного аппарата. 30 ноября и в последующие дни децентрализованное прямое ненасильственное действие одержало победу, изменив облик города и мировое сознание, разрушив планы одного из самых мощных из когда-либо созданных финансовых бюрократических институтов.

Цели плана прямого действия были также просты, как сложны были его замысел и материально-техническое обеспечение. План был таков: блокировать места проведения встреч ВТО, лишить делегатов возможности войти в здание и тем самым сорвать конференцию. В 7 часов утра манифестанты собрались по обеим сторонам конференц-центра, где ВТО планировала провести свое мероприятие. Под холодным проливным дождем моя колонна промаршировала от рынка Пайк-Плейс на набережной до центра города. Мы проходили по улицам, заваленным отходами, мусорными баками и желтыми пластиковыми лентами, похожими на те, которыми полицейские ограждают место преступления, только на этих была надпись: «Невидимые преступления». Группы единомышленников снимали с себя верхнюю одежду, чтобы было легче строить высокотехнологичные и технически несложные баррикады на перекрестках в центре города. Высокотехнологичные баррикады были двух видов: треноги и т.н. сейфы. Треноги представляли собой высокие сооружения на трех опорах с сидящим наверху человеком, которые невозможно было ликвидировать, не покалечив одушевленную часть конструкции. А «сейфы» были ничем иным, как трубами, сделанными из пластика или стали, в которые манифестанты вставляли руки, делая тем самым невозможным для полиции разделить людей, стоящих в ряд. Моя колонна промаршировала до театра Парамаунт, где глава американской миссии в ВТО Шарлей Баршевски должна была провести первую пресс-конференцию ВТО в 9.30 утра. Здесь мы увидели ряд автобусов, блокирующих почти всю улицу; небольшой проход охранялся сиэтлскими полицейскими, довольно скудно экипированными средствами борьбы с уличными беспорядками. Не придумывая ничего сверхъестественного, используя только свои тела, мы взялись за руки и выстроились в единственном просвете в ряду автобусов, прямо перед полицейскими, полные решимости не покидать свои позиции целый день. С высоты холма, с которого открывался чудесный вид, мы смотрели на город, омываемый дождем; дождь начал стихать. Шерифы округа Кинг, охранявшие близлежащий автобусный парк, были дружелюбными и разговорчивыми, в отличие от сиэтлских полицейских. Они в шутку говорили, что выполняют самую легкую работу, а мы сокрушались по поводу нашей общей беды: невозможности отлучиться в уборную с боевых постов.