Страсти по Митрофану - Наталия Терентьева

– Хорошо, – покорно кивнул Митя. Сейчас главное – не вступать в спор.

– Один идешь? – Отец подозрительно всматривался в него.

– Один.

– Покажи телефон.

Митя протянул отцу телефон, из которого успел удалить последнюю переписку с Элей.

– Ну ладно… – с сомнением сказал отец. – Давай, сына, иди, катайся… Звонить буду тебе каждые полчаса.

– Агась! – легко согласился Митя, быстро подхватил сумку с роликами и выскочил из дома.

Глава 29

Иногда хочется свободы, хочется почувствовать себя самостоятельным, не так накрепко привязанным к отцу, вот как было в Юрмале, когда он взял и выключил телефон. Ему пришлось дорого за это заплатить. Но прошло же все. Синяки пожелтели, ссадины прошли, боль быстро забывается. А то новое ощущение – свободного полета, когда идешь и ноги не касаются земли, то пока не забывается. И хочется, чтобы это было снова.

Но не выключишь телефон. С Элей надо связаться. Митя дошел до ее дома, сто раз посмотрев на себя во все окна и витрины. Хорош, прав батя – он хорош. Наверно, она тоже о нем соскучилась. Вот как сразу ответила, сразу согласилась. Приятно тикало в теле, сладко ныло, дрожало при мысли о том, что через полчаса, вот уже через десять минут он обнимет Элю… Может быть, и ролики не пригодятся. Они пойдут в парк, поговорят, не просто поговорят, а сядут близко, близко…

Митя растерянно оглядывался. Эли не было, прошло уже минут пятнадцать с тех пор, как она вообще-то должна была вылететь из подъезда ему навстречу. Он звонить не будет. Во-первых, у него есть гордость. А во-вторых, у него нет денег на звонок. Напишет или позвонит сама, если у нее что-то не получается и она задерживается. Но он подождет. Ему же ничего не стоит подождать. Раз он решил с ней встретиться, значит, встретится. Он ведь не псих, убегать не будет. Он в себе уверен. Она к нему придет. И он будет спокойно ждать.

Пока можно японские слова вспомнить. Он ей уже намекнул, что у него интересное занятие, новое, вообще из другой жизни… Он учит японский… Элька придет, а он так небрежно ей скажет: «Коннитива! Огенькидескя?» Привет, мол, Элька, как дела… Вот она удивится! А он еще и нарисует пару иероглифов, у него так красиво получается… Митя даже специально бросил в рюкзак блокнот и черную гелевую ручку – ей очень изящно можно написать.

Митя ждал еще полчаса, начал рисовать картинку – Эля на роликах, он мог отлично себе представить, как она будет выглядеть на роликах, подписал по-японски 音楽, единственное слово, которое он мог по памяти написать – «музыка», как раз иероглиф похож на пару – мужчина и женщина, мужчина в шляпке, женщина ручки в сторону расставила, задорно так, можно представить, что она поет… Эля подойдет, а он как будто ее и не замечает, рисует, она перегнется через плечо и ахнет – иероглифы и она сама, похожая, как будто с натуры нарисованная.

Митя посидел, откинувшись на лавочке, убрал блокнот. Решил все же спросить – что такое случилось, почему она опаздывает. Написал Вконтакте: «?». Потом еще: «?!!» Потом: «Ты где?!» Она не отвечала. И не приходила. И никак не давала о себе знать. Даже не прочла ни одно его сообщение! Показывает ему, кто он. В смысле, что он для нее – никто! Понятно…

Митя еще посидел, вскочил, походил. Стал нервничать, постоял под деревом, глубоко подышал. Нет, он не псих, он не взорвется. Он – не взорвется! Он не будет быстро ходить по скверику вокруг ее двора! Он не будет пинать ногой скамейки, забор, не будет бегать за голубями, клевавшими рассыпанное зерно, не рявкнет на черного кота, некстати перешедшего ему дорогу…

Всё. Надо идти напролом. Двор закрытый – ну что ж, нужно в него войти! Он правда не знает точно, где она живет, не знает номера квартиры.

Митя спросил у охранника на въезде во двор, тот нехотя, но ответил:

– Теплаковы? Уехали они, еще утром!

– Куда? А Эля, девушка, дочка их, тоже уехала? Нет?

– Да откуда мне знать! – Охранник посмотрел на взбудораженного Митю, на рюкзак, из которого высовывались роликовые коньки. – На такси уехала она куда-то!

Она уехала. Пошутила с ним, значит. Пошутила, ладно… Митя побрел в сторону дома, потом резко свернул. Как раз позвонил отец, Митя решил ответить ему и после этого отключить телефон – если Эля теперь и проявится, она его не найдет! Будет знать, как издеваться так над ним! Наверно, решила проверить – сколько он будет ждать, надолго ли у него хватит терпения. Проверила? Теперь – все! Он выключит телефон и будет недоступен, а с отцом как-нибудь уж потом разберется.

– Митя-а-а-а… – Мальчик услышал за спиной протяжный голосок, обернулся.

– А, привет!

Тося, ярко накрашенная, с недлинными распущенными волосами, спадающими на один глаз, в зеленой майке, из-под которой выпирала неестественно огромная грудь – ничего себе, он и не замечал, что у Тоси такая грудь, пышная, широкая… – в черных шортах, которые ей не очень шли, открывали мясистые коротковатые ноги, в крошечных туфлях, похожих на вышитые бисером тапочки, спадающие с ноги, стояла перед ним и откровенно радовалась, что встретила его. Это не спутаешь. Улыбалась широко, радостно, во весь ярко накрашенный рот, открывая мелкие желтоватые зубы. Цвет помады не тот – машинально заметил для себя Митя. Точнее, не Митя, а кто-то спокойный и холодный, кто-то, кого сейчас не трясло, не било, кому было совершенно наплевать, что Эля с ним так поступила, как просто не могла поступить!..

Митя стал внимательно рассматривать Тосю. Внимательно и спокойно. Да-да, именно спокойно. А что ему волноваться? Сходить с ума, думать, почему так жестоко подшутила над ним…

Тосе волосы надо бы убрать, заколоть, помада должна быть пастельная, стрелки на глазах не делать, зеленый цвет – к черту, юбочку свободную, подлиннее, чтобы не было видно некрасивого места над коленками, как будто лишний кусок мяса, жирного, без мышц, – и Тося будет вполне даже ничего, мгновенно подправил Митя в голове ее внешность, даже азарт какой-то появился. Да, вот он так может взять себя в руки.

– Мить… Ты что здесь?

– Ничего, гуляю.

– Погуляем вместе?

Митя посмотрел на девушку. Интересно как все разворачивается.

– А как же Деряев?

– Кирюшка? – Тося прищурилась. – А ч? Драться с ним будешь за меня?

– Драться? – растерялся Митя. – А надо?

– Не знаю, не знаю… – как-то так она это сказала, как будто имела в виду что-то другое. Как-то так, что у Мити все заволновалось и затикало, словно рядом была Эля. Что это? Как же это?

Митя остановился, глубоко подышал. Что он, совсем, что ли… Но подумать дальше не удалось. Тося подхватила его под руку, крепко-крепко, дотянулась, дыхнула ему в ухо, провела губами по шее, хихикнула:

– Не пачкается! У меня специальная помада, для поцелуев!

– Да? – глупо спросил Митя.

– Да-а-а… – так ответила Тося, что у Мити сомнений не осталось – кажется, девушка очень хочет сегодня быть с ним.

Вот и хорошо! Прекрасно! Случайно таких вещей не бывает. Как будто кто-то стоит за углом и смеется, испытывая нас. Ну-ка, ну-ка, и как ты поступишь, Митрофанушка, в этой ситуации? Как? А вот как!

Митя сгреб маленькую Тосю в охапку, неловко поцеловал ее, попал куда-то между носом и верхней губой. А и ладно. Потом разберемся, кто куда попал… Митя сам покраснел от собственной мысли, даже ничего не говоря вслух.

– Ко мне, да, Мить? – шепнула Тося. – У меня мать в смену… Коньяк есть… Ты какой любишь? У меня армянский… И вино еще осталось… Я вино буду…

– Сигареты есть? – сипло спросил Митя, потому что понял, что очень хотел бы сейчас закурить.

– Конечно, есть, – улыбнулась Тося и протянула ему пачку. – Бери, Мить… Всё бери… Я так долго тебя ждала…

Митя удивленно посмотрел на Тосю. Как она умеет говорить… Может быть, он недооценивал ее?

– Я пить не буду, – предупредил он. – Меня батя потом убьет.

– Я тоже не буду, я – как ты, Мить… – Тося говорила тихо, заставляла к себе наклоняться, сама прижималась все ближе и ближе. – Пошли?

Митя кивнул и пошел. Просто пошел, по улице. Он еще ничего не решил. Он вряд ли пойдет к ней в гости. Но он может гулять с кем хочет.

Тося сама обняла его за пояс, потом рука ее сползла ему на бедро. Мите было и стыдно, и приятно. Он ненароком огляделся. Конечно, если увидит кто-то знакомый, это не очень…

– Ты Бродского любишь? – так же негромко и интимно продолжала Тося.

– Бродского? – удивился Митя резкой перемене темы. – Ну… как… не знаю…

– А я люблю… Он кла-ассный…

– «И жизнь, как смерть, печальна и легка, Так выбери одно наверняка…» Такое любишь, да? – усмехнулся Митя, все-таки подняв Тосину руку на талию со своих ягодиц. Так как-то спокойнее.

– Не-е… Я про любо-овь… Мне там давали читать… один человек… «Вы по-омните, вы все, конечно, помните… Как я стоял… приблизившись…» – Тося засмеялась и залезла ладошкой под Митину футболку.

Митя пожал плечами, больше прислушиваясь к тому, как Тося гладит его маленькой горячей ручкой. Как-то даже по спине она гладит так, что сразу весь взмокаешь. Ноготками впивается, что-то руками говорит как будто… Что-то очень волнительное…