Требуется сообщник - Вадим Новицкий

Та пыталась вырваться, но волхв, явно бывший воин, со страшными шрамами от ожогов на руках, схватил ее за волосы, откинул голову назад и перерезал горло одним взмахом кремниевого ножа. Девушка забилась в судорогах и захрипела. В хрипах не было слышно слов, но Женька осознала, что ей посылаются проклятия, и похоть к своенравной девчонке накатила с новой силой.

Женька топила корабли, помогала войскам, принесшим достойную жертву, и упивалась собственным могуществом.

Интересной оказалась и постройка обещанного капища. Огромный навес, крытый гонтом, с опорами из столетних дубов скрывал от дождей и вьюги идола, в два человеческих роста. Смутно знакомое лицо, искусно вытесанное из куска дорогого черного дерева, сияло посеребренными усами, спускавшимися ниже подбородка. Женька уже знала, что серебро на усах самое настоящее и что в окрестностях не будет войн, пожаров и засухи еще долгие годы.

Зрелище продолжалось долго. Было интересно. Люди внизу делали все, чтобы задобрить, преклонялись, почитали. Жертвы Чернобогу во благо своего племени приносились регулярно, войны вспыхивали по мановению руки, стоило ощутить прилив скуки. Впрочем, и без ее участия люди воевали. Тогда Женька их просто не замечала, особенно, если ее внимания не привлекали волхвы или добровольные жертвы. Ей было хорошо, забавно, интересно, она придумывала все новые развлечения.

Волновало лицо Лели, которую не могли затмить все ранее принесенные жертвы. Потом были руки, ломающие о колено меч.

– Нет! Брат! – заорала Женька. – Только не мой меч!

Но обломки уже исчезли.

– Я тебя предупреждал! – раздался знакомый голос, ради которого была готова горы свернуть и убить обладателя. – Одумайся, Чернобог!

Боль от предательства накатила жгучей волной. Плохо понимая, что делает, Женька смогла лишь сжать кулаки, боясь совершить непоправимое, и услышала свой голос.

– Ты предал меня из-за бабы!

Голова ее мотнулась от удара, челюсть обожгло болью. Это было последней каплей. Чувствуя, что убивает себя, Женька бросилась на отскочившего брата, выхватывая на ходу меч. Не тот, любимый меч, сделанный своими руками, в который она вложила часть своей души, полив кровью, но все равно родной и знакомый. Однако в последний момент ей удалось сдержаться.

Был еще молодой воин, сын Белобога. Настырный, умелый, он даже вызвал ее на бой. Бились на мечах, и одолеть мальчишку удалось только благодаря опыту и самообладанию.

– Молодец! – возвестила Женька. – Вырастешь, отдам тебе дружины, Перун!

Она гордилась тем, что парень был толковый, быстро подхватил идею строевой атаки, и его почитали наравне со старшими богами.

Потом, спустя время, они опять столкнулись с Белобогом. Тот был в гневе и пенял на кровопролитие, которое брат мог остановить, но не стал.

– Оставь их в покое, – говорила Женька. – Эти существа сами выбирают, чем заняться!

– Ты мерзавец, брат, – произнес Белобог и набросился, как разъяренный барс.

– Это все из-за бабы? – взревела Женька.

– Это из-за пролитой тобой крови, – парировал брат.

Опять сверкнули клинки, ярость сделала голову ясной, как безоблачное небо.

Противник сильно уступал в мастерстве. Он с трудом парировал первые удары, но тут ему повезло. Женька споткнулась о ногу той самой красавицы, и сверху обрушился клинок. Предательство обожгло болью не хуже клинка, Женька пошатнулась, глаза начала застилать чернота, она перевела недоуменный взгляд на Белобога. Тот хотел броситься вперед, удержать, но не смог шевельнуться, оглушенный убийством самого близкого человека. Умирая, Женька ощутила сильный толчок в грудь и надрывный шепот:

– Прости, Чернобог, это всего лишь один шанс из…

Голос прервался. Дальше Женька ощутила, как нестерпимо болят и чешутся десны, а затем, словно тайком, прокралось еще одно, последнее воспоминание.

Вот она, вжавшись в кресло, таращится снизу вверх на человека. Был он огромен, раза в два больше Женьки, и обычно бояться его не стоило. Но сейчас зеленые глаза смотрели сурово, а светлые, почти белые волосы, обрамлявшие худое лицо, растрепались.

Женька на миг отвела глаза, бросив взгляд на предмет своей гордости – настоящие, взрослые туфли с серебряными пряжками, подаренные этим человеком позавчера на четвертый день рождения. Туфли примиряли даже с позором ношения детского платьица и чулок и вселяли уверенность.

– Отстань, Вильям! Мы играли, – зло велела Женька, гордясь так же взрослым произношением сложной буквы «р», и даже, ради бравады, слегка раскатывая звук. – Мы просто играли!

– Играли? – переспросил великан, едва сдерживая гнев. – Это хорошо. А Барс знает об этом?

– Не твое дело, – высокомерно заявила Женька, балдея от собственной храбрости и бросив короткий взгляд на мокрого, вылизывающегося котенка, притаившегося в углу комнаты. – Тебе было некогда, ты уроки учил, и я играл с Барсом! И он меня оцарапал. Вот!

Женька продемонстрировала исцарапанное запястье.

– Значит, тебе нравится играть, – тихо заключил Вильям, и по Женькиной спине пробежал неприятный холодок. – Что ж, давай поиграем вместе.

Он нагнулся еще ниже и оказался нос к носу с Женькой.

– Чур, я буду Максетом де Вильтором, а ты – котенком Барсом.

С такими словами он сгреб ее в охапку, сунул под мышку и потащил куда-то. От подобного оскорбления Женька заорала. Крик напоминал боевой клич, но на помощь никто не пришел. Правда, показался слуга, но Вильям отослал его куда подальше и пинком распахнул одну из дверей. Она вела в комнату для мытья. Посредине стояла огромная, выше Женьки, деревянная бадья, наполненная водой.

– Сейчас поиграем, – гневно повторил Вильям и швырнул Женьку в воду.

Холод пронзил все тело, вода сомкнулась над головой, и перед глазами начали подниматься пузыри, вырывавшиеся из рта.

Смерть, как показалось Женьке, была близка, но тут сильная рука схватила за шкирку и выволокла на поверхность. Отплевываясь, она ошалело озиралась, вцепившись в насквозь мокрый рукав куртки Вильяма.

– Не бойся, Барс, мы просто играем! А ведь и правда весело! Я такой большой, а ты маленький и смешно дрыгаешься!

И снова над головой сомкнулась вода. Детским умишком Женька понимала, что Вильям ее не убьет, но ужас перед смертью оказался сильнее. Она, извернувшись, схватилась за рукав и вцепилась изо всех сил.

– Не царапайся, Барс! – Вильям шлепнул ее по руке, пока Женька пыталась отдышаться.

В коридоре раздались шаги, и в Женькиной душе шевельнулась надежда на спасение.

– Отец идет, – подтвердил ее догадку Вильям. – Он поиграет с нами и будет мной. Согласен?

С такими словами он еще раз макнул ее с головой и вытащил, позволив уцепиться за бортик.