Двенадцать железных цепей - Яна Лехчина

и любят свои дворы, устают жить только их заботами. Юрген спросил, не стоит ли Баргату сесть, чтобы поберечь ногу, и тот гордо отказался – правда, признал, что укус у Юргена поставлен хорошо.

В полнолуние просыпаются мёртвые, вспоминала Чарна. Хотя нет… Эти могут восстать в любые ночи. Но когда луна наливается силой, люди, проклятые чернокнижниками, обращаются в волколаков и бросаются прочь из своих деревень в дремучие чащи. И даже если они встретят человека, которого некогда любили, – они не узнают его и раздерут в клочья.

– Юрген! – крикнула Чарна. – Пожалуйста, давай уедем.

Тот оглянулся.

– Чарна. – Обратился укоризненно, как к непослушному ребёнку. – Если хочешь, ты можешь меня не ждать.

Плеск раздался громче и ближе.

Баргат нахмурился.

– Что это?

Чарна вцепилась в борт. Лодку закачало.

Крыльцо, на котором стояли Юрген с Баргатом, слегка просело. За их спинами из воды выбралась ловкая чёрная тень.

Чарна задохнулась.

Луна над озером горела холодным жёлтым светом. В её свете Чарна разобрала, что, конечно, это была не тень, а существо из плоти, крови и чар. Мокрый волчий мех переливался серебристыми каплями. Когтистые лапы плавно скользили по крыльцу. Единственный глаз пылал, как огонь в черепах на подворье Йовара.

Юрген с Баргатом обернулись.

Чарна захотела закричать, но поняла, что горло пересохло.

В полпрыжка чудовище оказалось рядом с Баргатом и сомкнуло челюсти на его плече.

Крыльцо покачнулось. Юрген потерял равновесие.

Из руки Баргата прыснули огненные искры, но, соприкоснувшись с мокрым мехом, зашипели и превратились в пар. Юрген заклял поток воздуха, однако тот не сумел сбросить чудовище с Баргата – напротив, Сущность протащила Баргата по крыльцу и вгрызлась в него сильнее. Баргат издал жуткий звук – не крик и не вой – и заклял ещё пламя. Запахло дымом и палёной шерстью.

Вода вокруг дома забурлила. Тёмный поток хлынул на крыльцо, накрывая Сущность, но, как бы Юрген ни старался, чудовище он не прогнал – то, отряхнувшись, швырнуло Баргата поближе к дому и угрожающе зарычало уже на самого Юргена.

Чарна, стоя в качающейся лодке, поймала лунный блик, но не смогла прорезать им шкуру чудовища. В руках Юргена сверкнул нож. Тайные Люди, подумала Чарна, куда его собачьему телу против огромного волка? Баргат дёргался на мокром крыльце, и от его плеча до живота темнела бугристая багряная впадина.

Чудовище оскалилось. С его морды капала кровь.

Следующий лунный блик Чарна послала вверх снопом искр – чтобы привлечь внимание.

Поворачиваясь к Юргену, чудовище поставило лапу на живот Баргата. Когти прошли сквозь одежду и плоть, как лезвие – сквозь мягкое масло.

Оно убьёт и Юргена, поняла Чарна, мертвея. До того как к ним прибудет помощь, – разорвёт хоть в собачьем теле, хоть в человеческом, и ни Юрген, ни Чарна его не одолеют. Чарна проглотила ком в горле. Она выставила руки, закручивая ветер над озером в жгут, – хлестнула им чудовище для острастки, но то лишь утробно заревело; затем, соединив ветер в петлю, Чарна оплела ей ноги Юргена.

Тем временем Юрген держал нож наготове и пытался ошпарить Сущность звёздным сиянием – без толку. Когда чары закрутились у его лодыжек, он недоумённо глянул вниз. А потом Чарна потащила его к краю крыльца.

– Какого!.. – вскрикнул Юрген, падая.

Чудовище мягко прыгнуло назад – вновь на Баргата – и погрузило зубы в его живот. Баргат трепыхнулся, согнулся, как мог. С его пальцев до сих пор слетали алые искры.

– Что ты творишь?! – заорал Юрген, захлёбываясь. Колдовство Чарны сбросило его в воду и приволокло к лодке, как на верёвочке. – Чарна! – Волна накрыла его с головой.

Тошнотворно хрустнули кости. Баргата изломало, распластало под лапами чудовища, но он всё ещё пытался вывернуться и наворожить огонь. Ему это даже удалось – рядом вспыхнул крохотный костерок, но потом чудовище проломило Баргату рёбра.

Чарну замутило. Ноги Баргата задёргались в судороге.

Лодка ходила ходуном. За бортом болтался привязанный чарами Юрген – у него не получалось освободиться из-за того, что его то и дело утягивало вниз. Когда его голова выплывала на поверхность, Юрген отплёвывался, втягивал воздух, выкрикивал что-то – и вновь уходил под воду.

Колдовской огонь расползся по мокрому крыльцу. Теперь вода не могла его потушить – но Сущности из Стоегоста было всё равно. Впившись в Баргата зубами, она замотала мордой, и тело Баргата заскользило по доскам. Чудовище подбросило его ещё раз, и ещё, и голова Баргата закатилась, руки безвольно раскинулись, – и когда Чарна зло подумала, что твари пора бы оставить его в покое, та перескочила через раздувшееся пламя и бросилась в озеро. Чарна осознала: ей срочно нужно втянуть Юргена в лодку и уплыть – но Сущность даже не обратила на них внимания.

Трещал костёр. Дыма не было, однако Чарна поняла, что всё её лицо залито слезами.

Чудовище с плеском уплыло прочь.

Юрген зацепился за борт, подтянул себя на руках и, упёршись локтями, посмотрел на Чарну злющим взглядом.

Как там говорила Кетева? «Лучше быть злым, чем мёртвым».

– Что ты наделала, – зашипел он, – что ты наделала?! Я мог его спасти!

Нет, знала Чарна. Не мог.

Чарна закляла волну, чтобы та, хлынув, потушила последние чары Баргата и не позволила пламени пожрать его тело.

Юрген резко забрался в лодку, и та чуть не перевернулась, – набрала воды, закачалась в разные стороны. Юрген остервенело согнал со своих ног последние лоскутья волшбы.

– Зачем?! – Он был мокрым, перекошенным, страшным, и в какой-то момент Чарне показалось, что сейчас он её ударит. Но вместо этого Юрген согнулся и зарылся пальцами в волосы. Затем перепрыгнул на крыльцо и, поскальзываясь, рухнул рядом с Баргатом.

Чарна не знала, на что Юрген надеялся. Даже на расстоянии было понятно – этот человек не жилец, но она позволила Юргену делать то, что хочется. Снова рассеяла лунные искры, чтобы их наконец-то заметили. Вытерла слёзы рукавом.

Баргат ещё хрипел. Рваная рана на месте груди и живота неровно колыхалась. Юрген сидел рядом в воде и крови, и он оставался там до тех пор, пока дыхание Баргата не пресеклось.

Глава XII. Чего каждый колдун боится

И хотя стояло лето, вечера стали прохладными – наутро Ольжана проснулась с першением в горле. Из окна поддувало, и Ольжана пожурила себя за то, что не зажгла ещё один колдовской огонь. Она собралась в тусклом рассветном свете, затянула завязки на безрукавке, обвязала платком голову и первым делом пошла проверить,