Гамбит некроманта - Светлана Алексеевна Кузнецова

Они мешали думать и оценивать, они толкали к пропасти. Они попросту были некомфортны! И сейчас его буквально рвали на куски, а огненоволосая девочка шла впереди, едва ли не пританцовывая и насвистывая навязчивую мелодию из современных.

Жека, приотставший перемолвиться парой слов с мифом, догнал, подставил плечо, а потом и сам вцепился, подхватив под локоть.

«Позор главе Гильдии висеть на человеке мешком с… ну ладно, пусть будет мука, — решил Некр, — вот если бы я думал так на самом деле, то дерьмом. А так ничего — морок, наносное».

— Спасибо, Жека, — поблагодарил он, разлепив онемевшие губы. — С тобой легче.

Чего стоило доковылять до поляны, лучше было не думать. Однако все когда-нибудь заканчивается, его путь через эмоциональный ад (не любил он религий, порожденных иудоизмом, но словцо подходящее) — тоже.

Белка выбрала местечко покрасивее, набрала веток и сухих листьев. Из зарослей лещины — с противоположной стороны от приведший их сюда тропинки — вырвался Григорий с увесистым пучком хвороста. Видать, собирал все то время, пока они добирались.

— Долгонько, видимо, — прошептал Некр.

— Не знаю, — признался Жека. — У меня часы на телефоне встали, представляешь? Сама трубка исправна, а часы стоят, даже однажды вспять повернули.

— Привыкай, — хмыкнул Некр. — Теперь так будет всегда. Издержки некромантского дара.

— Но я ведь не…

— Не сейчас.

Он пока не был готов признать, что не имеет ни малейшего понимания с кем связался. Лучше потом расскажет. Но недаром же он ощутил странное в тот миг, когда увидел Жеку впервые? А тот сразу повел себя не так, как стоило бы человеку? Людям сила Нави во вред, а тут… и Демон признал его сразу. Когда он позволял прикоснуться к себе постороннему? Некр однажды ради эксперимента попросил Дерка подать ему «трость». Чуть не остался без ассистента. Демон не терпел ни экспериментов, ни шуток в принципе, а тут человек. Или уже тогда — не совсем?

Однако эти мысли Некр тоже отогнал. Они касались лишь его и нового ученика, а лесу знать про них точно ни к чему.

Последним на поляну вышел миф — в образе грифона, с человеком на холке. Зрелище конечно… киношники при всем прогрессе компьютерной графики и спецэффектов души бы продали за хотя бы один кадр отвратительного качества.

Денис с него слез, выдернул перышко — разумеется, не маховое — и отнес Кате.

«Хорошо, — решил Некр, — будет чуть попроще, раз за меня поручилась эдакая страховидла».

Конечно, вслух он никогда не произнес бы ничего подобного, да и мысленно не стоило нарываться. Только кто же умеет контролировать внутреннюю речь? Некр вот за всю жизнь так и не научился.

«А у них так со страстями», — подумал он и порадовался, что стал именно тем, кем сейчас является.

Огонек, рожденный с помощью дешевой зажигалки из желтого пластика, лизнул подношение и весело заплясал на ветках. От обычного костра этот поначалу не отличался. Но вот в один миг он подрос, став стеной, в которой Некр увидел зеркало, очень похожее на то, которое стояло в пещере. Через него он когда-то чуть не протащил в Явь золотого дракона.

«Такие разные рубежи, а суть одна», — было последней его мыслью. Потом он выпустил руку Жеки и, поглубже вздохнув, шагнул вперед.

***

— Эд…да…

— Это что-то между моим именем и дедом, малыш?

Ксения шмыгнула носом и отвечать не стала.

— Ничего-ничего. Шла бы ты к мамке, малыш, а?

Девочка покачала головой. Глаза упрямо сверкнули непролитыми слезами.

— Я не маленькая уже, да и вижу больше остальных. Не испугаюсь. Тем более, ты вернешься скоро, — сказала она твердо.

— Не скоро. Может, даже вообще — нет.

— А ты меня представляй! — воскликнула она, придумав лучший выход из положения. — С фонарем или лампой. Ты иди на этот свет. Я… я буду тебя за руку держать.

Эду следовало бы на корню пресечь подобные глупости. Стоило, не глядя на юный возраст Ксении — сверхи взрослеют быстро, — объяснить всю опасность подобных фантазий. Обрисовать перспективу не просто несколько минут провести рядом с трупом, а часов или даже дней. И не обязательно он возвратится, вполне может покрыться трупными пятнами и начать вонять. Учитывая сколько человек отправил он на тот свет, будучи человеком — самый возможный вариант. Правители Нави убийц не терпят. Однако сказал он другое. Слишком уж огромное значение имел для него этот день и миг, настигший его совершенно неожиданно, и эта девочка — единственная оказавшаяся рядом.

— Так оно не работает, Ксешка, — сказал он мягко.

— Если верить, то все и всегда работает! — заявила она безапелляционно. — Я же выдумываю. А потом оно сбывается. Не наоборот!

Наверное, стоило бы сказать: то лишь видимость. Однако Эд неожиданно подумал: а отчего бы и нет? И то, что не всегда она угадывала — последствия недостаточного желания наступления того или иного события? Кто на самом деле возьмется утверждать, будто хоть немного разбирается в устройстве мира? Разве лишь полный тупица, возомнивший себя мудрецом, или фанатичная гниль, полагающая себя проводником божественного знания.

— Хорошо, малыш, давай попробуем. Попытаюсь тебя увидеть.

— Увидишь, не сомневайся, — заверила она, вкладывая в его пальцы свои. — Сожми покрепче.

Эд выполнил просьбу аккуратно и в меру сильно. Все равно во время Перехода рука разожмется, и она сможет уйти. Мало прелести наблюдать чью-то агонию. Тут и до психической травмы недалеко. Особенно детской.

— Батька твой меня измордует. И будет прав.

— Да нет, он у меня инте…интелихентный. Подумаешь, врежет пару раз, — пообещала она. — Что это в сравнении с вечностью? Ерунда!

— Действительно.

— Но это так, для острастки. Эд, неужели думаешь, я не в курсе? Да я с четырех собственную кончину вижу. Только недавно отгонять научилась. И баба Аня при мне ушла, от нее у меня дар мужчинам голову морочить.

— Ну смотри, егоза…

Она кивнула.

— Ни пугаться, ни упрекать не стану. Потом.

Эд хотел напоследок расчесать усы, но сил тянуться за расческой не было. Ладно, ему-то что? В Нави хорошо — аж сердце замирает, когда некроманты о ней рассказывают. И там точно не бывает ни отдышки, ни усталости, ни мозолей, ни костей ноющих на погоду и давно зарубцевавшихся ран нет-нет, а о себе напоминающих. Только вернуться надо все же