Черная кровь - Святослав Логинов

– Стой! Оно всё равно не увидит. У него ни глаз, ни ушей. Кремни доставай, боло… что там ещё у тебя есть? Камни отвязывай и клади наземь. Сюда… вот сюда ещё… Сюда бы тоже надо… жаль, маловато камней, ну да ладно, и так не переползёт. Это только камнями и остановишь, боится оно камней. Ты знаешь хоть, что это?

– Слипь… – тихо ответила Уника, держась за живот. – Слипь поганая.

– Правильно, догадалась, – строго проговорил Ромар. – Но ты её не бойся. Подумаешь, Слипь… Ты, главное, помни, что с тобой всё в порядке. Мужикам нельзя на нерождённых гадать, а Йога мне шепнула перед прощанием, чтобы я ваше дите берёг. Не простой человек будет, ему много в жизни обещано.

– Сын? – повернувшись к Ромару, радостно вскрикнул Таши.

– А вот этого не знаю. Не сказала старая.

Тем временем голубоватое свечение залило всю моховую равнину, коснулось крутого острова и медленно поползло вверх. Уника затравленно озиралась, не находя себе места. Таши обнял её за плечи.

– Ничего, – сказал он, – у меня ещё стрелы с кремневыми наконечниками есть. Я их вторым рядом вокруг костра разложу.

– Правильно, – согласился Ромар.

Прошёл час бессонной ночи. Бестелесый свет поднялся на высотку, окружил костёр призрачным валком, словно светящийся студень громоздился вокруг. В промежутках между камнями Слипь пыталась проползти вперёд, но, выгнувшись, замерла, не достигнув второго защитного круга.

– Может, всё-таки стрельнуть в неё? – спросил Таши. – У меня ещё две стрелы с каменными наконечниками.

– Не жалко стрелы – валяй! – согласился Ромар. – А лучше спать ложись. На нас теперь никто не нападёт – Слипь к костру ни единой души не пропустит.

Ромар улёгся, повернувшись спиной к костру, и через минуту уже безмятежно храпел. А Таши так и просидел всю ночь, успокаивая дрожащую Унику.

К утру Слипь бесследно исчезла, убралась в илистые глубины болота. Таши обошёл круг, подобрал свои камни. Почему-то он думал, что они окажутся перемазаны смерзшейся слизью, но ничего такого не случилось, камни были чисты.

Ромар оглядел беспросветно хмурое небо и сказал твёрдо:

– Вот что, если раньше сомневались, как идти, то теперь так скажу: идём по ребру. Нет у меня охоты по этой болотине шлёпать. Даже днём…

Возражать никто не захотел. Болотами все были сыты выше горла.

Так удачно подвернувшаяся горная гряда на деле оказалась обманной. В течение двух недель медленно и неприметно она уводила путников на запад, и наконец однажды под вечер Ромар потянул ноздрями воздух, покачал головой, но, прежде чем успел поделиться своими сомнениями, Таши произнёс:

– Солью пахнет. Как на заречных озёрах.

– Морем пахнет, – поправил его Ромар. – Слишком далеко на закат отклонились. Но теперь хотя бы ясно, куда идти.

– Старуха говорила, что от Рытой горы до моря добрая неделя хода, – напомнил Таши. – И Стом тоже повторял.

– И что?

– Запасы на исходе. Брали в обрез, а ползём хуже улиток.

– Что ты предлагаешь?

– Остановиться на пару дней, балаган поставить, обогреться хотя бы. Я лося сослежу, запас сделаем и тогда уж дальше пойдём.

– Снегопады начнутся – завязнем в лесу. Поторапливаться надо, покуда снег неглубок. Тут сугробы рыхло ложатся – не пройдёшь.

– Без мяса тоже пропадём. Не Уника же нас кормить станет.

Последнюю фразу Таши сказал не без ехидства. Уника и впрямь в походе не отпускала подаренного лука, в то время как у Таши обе руки были заняты. Стрелы летели в поднятых зайцев, вспугнутых тетеревов, глухарей, чуть не дятлов, но подбить за две недели удалось лишь одну куропатку. Живые птицы и звери не так удобно ложились под стрелу, как нарисованные.

– В озёрах рыба должна быть, – вставила Уника. – А может, и в море, только я не знаю, как её там брать.

– Так и я прежде в лесу не охотился.

Ромар понимал, что наполовину Ташины предложения вызваны неосознанной ревностью: подарили, мол, бабе лук, и теперь она тешится, охотником себя воображает… Но всё-таки лишь наполовину. Действительно, идут они долго, пора на отдых стать, пусть и ненадолго, на пару дней – не больше.

– Давайте сначала до моря дойдём, а там и определимся, – предложил Ромар, закрывая спор. – До моря уже близко. Невелик крюк.

К берегу вышли к вечеру. С верхушки очередной сопки открылась бескрайняя серая гладь, исчирканная пенными полосками барашков. Путники остановились, глядя на водный простор, потом Ромар произнёс:

– Ищем место для ночёвки. Где-нибудь за ветром. Два дня постоим, ты на охоту сбегаешь, а мы с Уникой завтра к морю пойдём: поглядеть надо, что там творится. Не нравится мне это море.

Таши взглянул на море и отвернулся. Куда интереснее было смотреть в другую сторону. Там уходила вдаль поросшая тысячелетним лесом низина. Морозный воздух позволял видеть далеко, но даже с высоты Таши не мог разглядеть двух одиноких гор. А лес там пристойный: с оленями, кабанами, лосем. И людей почти нет.

– Вот и хорошо, – сказал Таши. – В два дня уложимся, а там и дальше идти можно.

Во все времена родичи Уники не любили соленой воды. Выходили к морю, куда падала Великая река, хаживали к горьким лиманам, но старались дел с ним не иметь, в море не заходить и по колено и рыбы морской не ловить. Рассказывали, что другие роды ходят по морю как по земле, связавши несколько брёвен и уложив на них всё, что потребно для жизни. Прежде встречи с детьми лосося Уника таким рассказам верила и не верила. Всё в мире бывает, да не всё встречается. Рассказать можно много, и к любому рассказу следует быть готовым, но самому в морскую воду лучше не соваться. Недаром старики считали, что морская вода это и не вода вовсе, а моча предвечных великанов: испепеляющего Дзара, Хадда, сковывающего землю льдом, ветродуя Хорова и, конечно же, владыки воды и засухи неукротимого Кюлькаса.

Двое из этих великанов больше не живут, мощь их сокрушена, и они не много могут. Мир родился, когда Всеобщая Мать, обожжённая прикосновением своего старшего сына, закричала от боли и закинула Дзара на небо. От удара Дзар разлетелся на множество кусков, которые и сейчас можно видеть повсюду. Кости его – это молнии, волосы – пламя костров, а оторванная голова катается взад-вперед по небу и принуждена теперь светить людям. А там, где на землю упали куски разбившейся плоти, сейчас, как рассказывают, объявились огненные горы, на вершинах которых горит негасимый огонь и откуда летит жгучий пепел. Уника лишь слыхала о таких диковинах, но в рассказах не сомневалась, поскольку из края огненных гор попадал родичам чистый камень обсидиан, из которого Стакн делал лучшие серпы и вставки для мечей. А раз есть обсидиан, то есть, должно полагать, и огненные горы.