Заговор мерлина - Диана Джонс

– У потомственных колдунов все время рождаются дочки! – сказала она.

Изадора кивнула. И обе выжидательно уставились на Романова.

– Я наверняка сумею устроить так, чтобы одна из этих дочек унаследовала должность потомственной ведьмы, – вмешался мерлин. – Но для этого вам сперва придется меня освободить.

Девчонки испуганно взглянули на него, как будто забыли о его существовании. Они выпрямились и выпятили подбородки.

– Мы это сделаем! – объявила Ильзабиль.

– В качестве громадной личной услуги, – добавила Изадора.

– Ну, ступайте, ступайте! – сказал Романов.

Они развернулись, вскинули руки и принялись мелкими шажками надвигаться на Джоэла, колыхая руками, точно балерины.

– Где этот толстый, потный мужчина? – прощебетала одна.

– Ах, как я люблю мужчин, которые все время молятся! – прозвенел голосок второй. – Это просто божественно!

– Ах, какой вы изумительно отвратительный! – вскричали обе и кинулись Джоэлу на шею.

Это было просто потрясающе. Я облокотилась на стенку, чтобы лучше видеть. Джоэл дергался в своем кресле из стороны в сторону, не зная, куда деваться.

– По-моему, у него просто нет шансов! – заявил Тоби, исполнившись столь редкой гордости за родственников.

– Они врубили эти чары, точно прожектор! – согласился Грундо.

Романов, стоявший рядом со мной, присел на корточки у стула мерлина и весь вспотел от спешки и усилий.

– Помоги, дружище! – сказал он мерлину. – Надо отыскать узор. А то эта штука похожа на свалявшуюся шерсть.

Потом поднял взгляд на меня, еще более требовательно.

– Ступай на Острова Блаженных, поднимай землю! – сказал он мне. – Возьми с собой мальчишек, пусть помогают. Это следовало сделать еще месяц тому назад. Я к вам присоединюсь, как только управлюсь тут. Туда! – Он указал вдоль стенки. – Ступай туда! И быстро!

Мы четверо бегом бросились вдоль стенки. Ник застонал, потому что через несколько ярдов мы очутились в узком скалистом коридоре, где совсем не было света.

– У меня такое впечатление, что я провел на этих путях целую вечность! – сказал он, спотыкаясь в темноте. – Века, черт возьми!

Грундо, Тоби и я зажгли колдовские огоньки, как нас учили. Это был первый раз, когда я сделала это совершенно самостоятельно, и, несмотря на страх – а вдруг мы опоздаем? – голубой огонек, возникший у меня в горсти, меня восхитил. Но радовалась я недолго: наши три голубых огонька сверкнули в больших зеленых глазах огромной поджарой пятнистой кошки, которая резво трусила нам навстречу. Мы все ахнули и прижались к каменной стене. Но зверюга просто протрусила мимо нас, всецело поглощенная чем-то другим. На самом деле вид у нее был такой целеустремленный, что меня пробрала дрожь. Чувствовалось, что она вот-вот сделает что-то ужасное.

– Ее призвал Романов, – сказал Ник и вздохнул.

А потом снова выругался, потому что никак не мог зажечь колдовской огонек.

– Когда я впервые тебя увидела, он был у тебя на лбу, – заметила я.

– Это потому, что Максвелл Хайд отдал мне свой, – сказал Ник.

Он жутко пал духом. Пришлось Тоби его вести.

– И мы наверняка будем блуждать тут несколько часов! – проворчал Ник.

Не знаю, сколько часов прошло на самом деле. По моим ощущениям, там вообще не было времени. И, как сказал Грундо, это было все-таки лучше, чем скакать над бесконечностью следом за козой. Как по мне, так что угодно лучше, чем это. Я только надеялась, что мы успеем вовремя и что мне удастся поднять землю так, как это советовал Романов. И еще я гадала, какие ужасы могут произойти, если я не справлюсь.

Чтобы отвлечься, я спросила у Грундо:

– Ты увидел чары Иззей потому, что ты делал то же самое со мной, да?

Он только взглянул на меня уклончиво и виновато и переменил тему.

– Что имел в виду этот мужик, Джоэл, когда говорил об искуплении?

– Он и еще один ученик-молитвенник десять лет тому назад убили мастера молитв, – сказал Ник. – Возможно, он думает, что это позволит им искупить свое преступление.

– Что – то, что они перевернут вверх дном Острова Блаженных и еще сотню миров? – спросил Тоби. – Фигня какая!

– Не перевернут вверх дном, а обратят на путь праведный, – объяснил Ник. – Должно быть, ему это кажется разумным – вон как он старается!

Они все обсуждали эту тему, пытаясь понять логику, но мне это ничуть не помогало. Ник все время говорил, чтобы я хоть немного расслабилась, но я ничего не могла поделать. Мне казалось, что у меня есть все причины нервничать. Я все думала о том, как мои папа с мамой стоят там, в этой белой вате, закрытые ею настолько, что я их даже не разглядела, опутанные молитвой-заклятием; о том, что они не могут даже размять сведенную судорогой шею или дать отдых ноющим ногам; о том, как они все стоят и стоят, пока этот религиозный маньяк все туже и туже сплетает свое заклятие. И я знала, что, если что-то пойдет не так, Романов и Иззи тоже вполне могут очутиться – быть может, уже очутились – в этой толпе, тоже окутанные молитвой-заклятием, и что, возможно, мы сейчас вообще единственные, кто может хоть чем-то помочь Островам Блаженных.

И вот, как только я подумала, что больше не вынесу, темная тропа наконец вывела нас вниз, в ясное туманное утро, и мы очутились почти там же, откуда начали свой путь: в дедушкином саду в Лондоне.

Дора стояла у обломка козьего колышка, и вид у нее был самый несчастный.

– Коза сбежала! – сказала она. – Вы уже знаете?

Наше внезапное появление ее, похоже, ничуть не удивило. Когда Тоби бросился к ней и обвил ее руками, она рассеянно погладила его по голове и спросила:

– Где вас вчера весь день носило? Вы должны были быть дома!

Тоби взглянул на нее.

– А какой сегодня день?

– Утро воскресенья, – сказала ему Дора. – Не беспокойтесь. Теперь вы все здесь.

Тоби повернулся и посмотрел на Ника.

– Вчера вечером мы должны были ехать в аэропорт спасать саламандр!

– Ну, теперь с этим ничего не поделаешь, – ответил Ник. – Дора, вы ведь иногда ездите на машине Максвелла Хайда, да? Не будете ли вы так добры отвезти нас всех… – Он оглянулся на меня. – Куда именно, Родди?

Романов рассказал мне о пяти местах, откуда можно поднять землю.

– Есть одно место не так далеко от Лондона, – сказала я. – У него нет названия. Но он мне его описал. Давайте просто поедем по главной дороге на запад, думаю, я его узнаю.

Дора вполне охотно согласилась отвезти нас, куда нам нужно. Ник сказал, что надо найти какой-нибудь еды, а поедим мы в машине, и все мы бросились в дом. Тут Грундо прогудел мне на ухо:

– Саламандры! Когда мы были тут в прошлый раз, по всему дому и саду кишели саламандры. Где же они?

Вопрос был уместный. Когда мы прибежали за Хельгой, я не обращала особого внимания на саламандр, но знала, что они были повсюду: одни разбегались у нас из-под ног, другие лежали свернувшись на теплых местах и наблюдали за нами. А теперь их нигде не было. Если сосредоточиться изо всех сил, я чувствовала некоторых из них. Они попрятались очень далеко и глубоко, они нервничали, им было страшно. Остальных просто нигде не было.

И это не единственное, что было не так. Теперь, обратив на это внимание, я поняла, что кругом слишком тихо. Конечно, я и раньше бывала в Лондоне по выходным, и, разумеется, по воскресеньям всегда тише, чем в рабочие дни. Но раньше вокруг все время слышался отдаленный шум: шаги прохожих, голоса, то машина где-то проедет, то прогрохочет автобус. А сейчас не слышалось ни звука, даже голуби с воробьями затаились. И когда я взглянула на дедушкин сад, то увидела, что там абсолютно тихо. Ни одна пчела не прожужжит, ни один листок не шелохнется. Это было… ну… короче, неправильно.

Глава 2

Родди

Ник только что спустился сюда, в столовую, и сказал, что не может писать о том, что было дальше. По правде говоря, я его понимаю. Я постараюсь написать обо всем, но есть по крайней мере одна вещь, которой я не знаю. Я сказала, что об этом придется написать ему. Он говорит, что постарается.

Короче, к тому времени, как мы выехали из Лондона, мое ощущение, что все не так, как должно быть, стало еще сильнее. День был ужасно жаркий и душный, поэтому Дора опустила верх дедушкиной машины, и нам стало видно небо. Небо было неправильное. На голубом фоне плыли облака, очень белые, перистые, и, вместо того чтобы ползти от одного края неба к другому, как обычно, они закручивались огромной неподвижной спиралью, от которой отходили длинные, размытые облачные полосы. Каждая такая полоса тянулась куда-то вниз, за горизонт, в какое-то определенное место. Ник сказал, что это похоже на призрак торнадо.

И еще все было окутано дымкой и неподвижно, как изваяние. Обычные летние цвета сделались приглушенными, как бывает в отражении в глубокой темной воде. И пахло все как-то не так. И прозрачный народец не кувыркался над изгородями в волнах ветра от машины.

Вскоре показалась зеленая цепь Становых холмов, тянущаяся слева на фоне неба, эти холмы были почти закрыты низкими серыми изменчивыми облаками, образующими огромные пухлые серо-синие волны, которые двигались на запад быстрее машины. Когда дорога вывела нас к холмам, мы тоже попали в облачную пелену. Жаркий белый туман почти скрыл дорогу. Доре пришлось сбросить скорость, и нам стало видно, как туман волнами катится над нами, спеша на запад.