Король просторов - Феликс Крес

Баватар и Елена переглянулись.

— И наконец, разве не странно, что капитан Вард, уже однажды ощутив силу этой женщины, не только ничего, собственно, не сказал во время встречи с тобой, господин, но даже не попросил об охране… Из этого следует, что либо он дурак — а ваше благородие утверждает, что это не так, — либо чересчур уверен в себе и готов идти на любой риск, но ваше благородие утверждает, что и это не так… Либо же ему просто было на руку бросить на нее тень подозрения, а потом исчезнуть, в чем выделенный ему для охраны человек только мешал бы.

Наступила тишина.

— И правда… трудно отказать подобному выводу в логике, — наконец сказала женщина, странно посмотрев на собеседников.

Верховный Судья сидел погруженный в размышления.

— Должен признаться, ты меня удивил, господин Нальвер… Похоже, это самое разумное из всего, что до сих пор говорилось на эту тему. Однако мне почему-то кажется, что этот человек не способен на подобные интриги.

Елена чуть приподняла брови.

— Ты права, госпожа, — угадал он ее мысли. — Моих ощущений слишком мало для того, чтобы с чистой совестью поддержать обвинение против женщины, работа которой для Трибунала до сих пор была достойна всех похвал. Однако, — он встал, давая понять, что совещание близится к концу, — я бы очень хотел, чтобы капитана Варда нашли. Путешествие в Ахелию отменяется, кивнул он в сторону Нальвера, — вернемся к этом вопросу в конце осени.

Он на мгновение наморщил лоб — и Елена подумала, что хотя он временно и признал тему закрытой, но вовсе не исчерпанной…

И так оно и было в действительности.

В тот же день, но позже состоялся еще один разговор. Так же как и предыдущий, он происходил в здании Трибунала, но не в Зале Совещаний, а в апартаментах госпожи Б.Л.Т.Елены, Первой Представительницы Верховного Судьи.

Елена была столь же уверена в том, что ей нанесет визит Баватар, как и в том, что после дня наступит ночь. Она слишком хорошо его знала. Этот твердый, непоколебимый человек все же нуждался в опоре, и Елена ему эту опору давала.

Сидя напротив нее, внешне он выглядел так же, как и в Зале Совещаний, серьезный, сосредоточенный, суровый. Однако она знала, что он чувствовал себя несравнимо лучше. Благодаря своему глубоко укоренившемуся чувству ответственности и необычной добросовестности во время официальных бесед он тщательно взвешивал каждое слово, владел любой дискуссией, не позволяя себе лишних эмоций. После того как на пустовавшее несколько месяцев место Второго Представителя прислали Нальвера, ситуация несколько изменилась. Этот человек явно выводил его из равновесия. С точки зрения Баватара, на ответственных постах не место было ослам. В механизме принципов Верховного Судьи Нальвер был деталью, которую никакими силами не удавалось пригнать на место.

Здесь, однако, Нальвера не было. Более того, разговор носил приватный характер. Елена знала, что приватные разговоры занимают в жизни Баватара ровно столько же места, сколько она сама.

— Удивил он меня, — сказал Баватар, глядя ей в глаза. — Этот человек сегодня меня удивил, Елена. Подошел к делу без лишних эмоций, искушенно и хладнокровно. Но ведь это на него не похоже.

— В самом деле, он далеко не мудрец, — согласилась она. — Сегодня, однако, оказалось, что и глупцом он тоже может не быть… Это плохо?

Баватар сделал неопределенный жест.

— Вся эта история, — медленно проговорил он, — изобилует неожиданностями. Должен тебе признаться, кузина, что мне трудно сказать о ней что-либо определенное… с соответствующей дистанции. У меня такое чувство, — он отвел взгляд, словно от стыда, — как будто я что-то пропустил. Почему из потока доставляемых ежедневно сведений меня привлекло именно это, касающееся появления капитана в Дране? Связь между его заключением в тюрьму и госпожой Алидой? Конечно, но ведь…

— Ты совершенно зря приказываешь доставлять тебе все эти рапорты, доклады и доносы, — заметила она. — Ты не считаешь, что твое время слишком ценно для того, чтобы его на это тратить? Когда-то давно, во время Кошачьего Восстания, какой-то офицер гвардии якобы сказал, что главнокомандующий должен руководить армией, для того же, чтобы посылать патрули, есть сотники. Это одна из тех очевидных истин, которые каждый раз приходится осознавать заново.

Он молчал, размышляя над ее словами.

— Значит, ты считаешь, что я зря надзираю за слишком малозначительными делами, и притом такими, в которых не разбираюсь?

— Именно. Ты обладаешь великим даром управлять людьми (да-да), но тебе недостает того, чем должен обладать мелкий урядник в серой мантии, тщательно исследующий сто нитей, прежде чем доберется по одной из них до клубка. Впрочем, что с того? Разве этого от тебя ждут? Правда, Баватар, почему бы тебе не начать выслеживать бандитов где-нибудь в темных переулках?

Он нахмурился.

— Дорогой мой кузен, — она чуть наклонила голову, словно уступая упрямому ребенку, — если эта история не дает тебе покоя, передай ее кому-нибудь ниже! Делом займутся те, кому положено, тем более что они получают за это деньги из имперской казны.

Он взглянул на нее:

— Наверное, так и следует поступить. Однако кое-что… — Он медленно покачал головой. — Кое-что мне не нравится в сегодняшних словах Нальвера.

— Что именно?

Он беспомощно махнул рукой.

— Я тебе скажу, кузен: в словах Нальвера тебе не нравится… сам Нальвер. Этот человек тебя раздражает.

Баватар задумчиво кивнул, потом встал, медленно сделал несколько шагов и, встав за спиной женщины, положил руки ей на плечи.

— В самом деле, Елена, — тихо сказал он, — почему тогда мы не были смелее? Наше родство? Но ведь оно неблизкое, а впрочем… И не такие препятствия обходили. Ты так нужна мне, Елена.

Она прижалась щекой к его ладони.

— Останься… — негромко проговорила она. — Останься до утра, прошу тебя. Никто не знает, что ты пришел ко мне. Ты нужен мне точно так же, как и я тебе.

— Итак, с этой стороны, по крайней мере пока, опасность нам не грозит, — закончила Алида. — Однако я не верю, что от подозрений отказались вообще. Это очень опасная игра, ваше высочество. Считаю, что необходимо нанести упреждающий удар. До сих пор мои руки были связаны приготовлениями к вашему бегству…

Ходивший по комнате туда и обратно мужчина остановился, заложив руки за спину. Лицо его было невыразительным и необычно бледным, как бывает у людей, проведших долгое время в камере…

— Я до сих пор не знаю, жив тот капитан или нет, — пояснила она. — Если жив — следует считаться с его возможными действиями.