Контрольное вторжение - Михаил Медведев

Он дотянулся до канистры и сделал большой глоток.

— Если ты пройдешь два километра на север, — его голос слегка охрип от дозы крепкого алкоголя, — то увидишь горы трупов. Бой длился всего две минуты. Только представь, Ломакин, всего за две минуты сотни тысяч людей расстались с жизнью. Мы перемололи их, как в мясорубке, а потом они нас смяли. Наша техника тонула в крови. Кто за это ответит? Золин никогда не откроет порталы, потому что, если люди узнают правду, его распнут.

— Что за союзники? — озадаченно поинтересовался я.

— Перед тем как все началось, прошло сообщение, что к нам идет помощь из какого-то нового неизвестного мира. — Его лоб скептически сморщился.

— Нового мира? Невозможно.

— Если есть два мира, наш и кохонов, то почему бы не быть трем? Мы были счастливы, потому что эпидемия мексиканской чумы лишь поколебала врага, но победить нам все равно было не суждено. Командование отдало приказ быть внимательными и не открывать огонь по нашим новым друзьям. Однако никаких вводных о том, кто это и как они выглядят, нам не поступило. Судя по тому, что они сделали, я не уверен, были ли это люди.

Затяжной приступ кашля прервал его повествование. Казалось, что сейчас Бобров вывернется наизнанку, как старый носок, прилипший к потной ступне. Я посмотрел на «мушиный» экран и бросился к медицинскому саквояжу. Нужный препарат никак не хотел находиться.

— Янет, Янет, — забормотал Бобров, закатывая глаза. — Гиперион, Титан, Мимас… Назад, идиоты…

Нужная коробка наконец-то скользнула мне в руку. Роняя на пол ампулы, я торопливо зарядил инъектор и сделал укол. Бобров несколько раз порывисто втянул воздух и затих. Его сердце остановилось. На экране высветилась надпись: «Требуется немедленное вмешательство медицинского робота не ниже четвертого класса». Где я возьму робота? Спустя минуту добавилась еще одна строка: «Без немедленной госпитализации смертельный исход неизбежен». В фургоне стало тихо, как в гробу, и только мухи с жужжанием вились вокруг головы Боброва. Я ничего не мог сделать. Экран моргал красным. «Клиническая смерть. Для проведения анабиозных мероприятий осталось 5 мин 59 сек». Количество секунд стало быстро таять. Нужно срочно найти криоконтейнер. За шесть минут, отведенных наукой на заморозку мозга, вполне можно успеть. Я уже повернулся к выходу, но какое-то неуловимое движение заставило меня замереть на месте. Бобров следил за мной!

— Вы живы?

Бобров напрягся, дернулся и встал из кресла. Вокруг него в бешеном танце метались медицинские «мухи».

Обратный отсчет на экране остановился, через мгновение там высветился транспарант: «Критическая ошибка». Боброва качнуло. Он махнул культей, словно хотел несуществующей рукой схватиться за подлокотник, и упал лицом вперед. Я бросился ему на подмогу, но он сам встал на ноги и, фыркнув что-то нечленораздельное, твердой походкой пошел к двери.

— Стоять!

У любого нормального человека подобный окрик должен вызвать хотя бы минимальную заинтересованность. Бобров же невозмутимо продолжил движение.

Мне пришлось двинуть спасителя кулаком в ухо. Ответный удар отшвырнул меня в дальний угол. На какое-то время я потерял ориентацию в пространстве, а когда сообразил, где нахожусь и что со мной происходит, Боброва уже не было в фургоне. Я выскочил наружу и увидел метрах в пятидесяти силуэт однорукого человека на фоне бурого озера.

Я отвернулся, потому что мне не хотелось видеть, что произойдет дальше. Честно говоря, поведение мертвых организмов в этом мире ставило меня в тупик. Они, никого не трогая, абсолютно миролюбиво шли и топились в своем священном озере. И само озеро, скорей всего, было образовано из биомассы мертвецов, пораженных неизвестной инфекцией. Что, спрашивается, во всем этом спектакле могло столь сильно напугать кохонов, что они, утратив страх смерти, как сумасшедшие лемминги, перли на наши позиции? А может быть, именно инфекция делала из них бесстрашных берсерков?

Со стороны озера раздался плеск, и я услышал голос Боброва:

— Иди сюда, солдат. Смерть — главный смысл жизни.

Я три раза сплюнул через плечо и, кажется, перекрестился.

Глава 9

Призрачный мир

Боль снова дала о себе знать. Следовало срочно восполнить запас макомина. Я уже шел к знакомым руинам, когда в мой измученный мозг пришла простая и гениальная мысль: «Какой смысл передвигаться пешком, если есть возможность прокатиться с комфортом?»

Меньше чем через минуту я сидел в кабине гусеничного тягача, который когда-то осветил мне дорогу своей единственной фарой. Тела мертвого водителя в кабине не оказалось, хотя я точно помнил, что оставил его в пассажирском кресле. Впрочем, ничего странного. Наоборот, было бы удивительно, если бы труп остался на своем месте. Это разрушило бы ставшую привычной картину мира, где покойники имеют обыкновение ходить и разговаривать.

Моя ладонь ласково легла на гладкую и холодную пластину системы управления. Подушечки пальцев погладили чуткую контрольную схему. Двигатель послушно завелся. Дав ему всласть потарахтеть на холостых оборотах и дождавшись, пока завершится процедура самотестирования, я дал команду тронуться с места. Сзади раздался оглушительный скрежет. От неожиданности я отдернул руку от пульта. Неприятно чувствовать себя дураком. Еще неприятней наглядно убеждаться в своей глупости. Тягач не мог никуда поехать, потому что на буксире у него висел разбитый прицеп с завалившейся на бок станиной от лазерной пушки. Ну почему каждое мое действие обязательно сопровождается целой гроздью неразрешимых трудностей? Почему я не могу просто сесть и поехать?

Отсоединить буксировочные цепи вручную не получилось. Две сцепки погнулись и сплелись намертво.

Жечь металл лазером я посчитал непозволительным расточительством, поэтому пришлось потратить полчаса на поиски инструментов. С помощью зубила, молотка и фомки мне с большим трудом удалось освободить тягач. Потом я долго сидел в кабине, пережидая тягучую волну головной боли. Если в ближайшее время я не доберусь до толкового врача, установленный впопыхах нейроинтерфейс сделает меня инвалидом.

Брезжил рассвет. Тьма уходила, но красная полоса на востоке почему-то не вызывала радости. Наоборот, от нее исходила непонятная, но ясно ощущаемая угроза.

Серое небо будто ухмылялось гигантским окровавленным ртом. В неверном свете прячущегося за горизонта Солнца вся Земля расплылась в зловещем мареве без теней и контрастов. Она обрамляла зыбкой плотью чужеродную кляксу озера. Озеро бурлило и мерцало, будто являло собой самый настоящий провал в иное измерение. Алые и синие полосы перемежались зелеными и желтыми пятнами, над которыми поднимались облачка лазоревого и розового тумана. Пузыри, время от времени надувавшиеся на поверхности, были малиновыми и изумрудными. Иногда они не лопались, а взлетали на полтора-два метра и минуту-другую парили над радужной жижей. Свой курс они выбирали независимо от направления ветра, и за время, пока я наблюдал за ними, несколько пузырей столкнулись. Перед столкновением их скорость увеличивалась, словно они бросались в объятия друг друга и погибали от любовного экстаза, забрызгивая пространство коричнево-сиреневыми каплями.

Я дотронулся до пластины, и за какую-то минуту тягач доставил меня к обломкам разрушенного госпиталя. У машины имелся телепатический интерфейс, но я предпочел стучать подушечками пальцев по появляющимся на пластинке пиктограммам. Такой способ управления хоть и делал движение тягача конвульсивно-дискретным, зато укреплял во мне ощущение надежного физического контакта с механизмами. Мне нужен был такой контакт, чтобы сознание могло хоть как-то привязаться к изменчивой, мало похожей на правду реальности. Я уже собирался покинуть кабину, чтобы вдоволь порыться в мусоре, когда мне померещилось какое-то движение в зеркале заднего обзора. Даже не само движение, а всего лишь его полупрозрачный след на сетчатке глаза. Первым делом я положил руку на лучемет и только после этого медленно повернул голову.

Холмики, ямки, канавки. В складках местности могло спрятаться все что угодно. От одинокого танка до кавалерийского эскадрона. Возможно, мне почудилась тень бродячей собаки или силуэт какого-нибудь другого безобидного существа. Несколько минут я неподвижно впитывал зрачками окружающий мир, пытаясь вычленить из него признаки опасности. В потоках пыльного воздуха шевелился газетный обрывок, зацепившийся за кусок ржавой проволоки, да качались обугленные стебли чудом уцелевшей травы. Жажда макомина победила смутные опасения и заставила меня вылезти из кабины.

Вначале я держал наготове лучемет и поминутно оглядывался, но через некоторое время успокоился, сунул оружие за пояс и начал действовать двумя руками. Вместительный докторский саквояж быстро отыскался под обгоревшим матрасом. Вот только макомин кто-то уже забрал.