Мизери - Стивен Кинг

— Не очень, — ответил он. — Скажу тебе правду, Энни: с каждым днем я все больше и больше чувствую, что хочу избавиться от своей шкуры.

Она рассмеялась:

— О, такое я уже слышала. Но стоит дотронуться до их вонючих респираторов! Начинается другая сказка! Да-да! Когда они это видят, они вопят и визжат! Вот уж действительно щенки!

Но ведь их визг тебя не останавливал, верно. Энни?

— Так или иначе, — сказала она, — я просто хочу, чтобы ты представлял себе, как обстоят дела.

Если тебе действительно все равно, можешь орать, когда они приедут. Тебе решать. Пол не ответил.

— Когда они приедут, я выйду к ним и скажу: да, здесь был человек из полиции штата. Скажу: когда он приехал, я как раз собиралась в Небесный Пароход за керамикой. Скажу, он показывал мне твою фотографию. Скажу, что не видела тебя. Тогда один из них спросит: «Но это было зимой, как вы можете быть так уверены?» И я отвечу:

«Если бы Элвис Пресли был жив и вы бы встретили его зимой, вы бы сейчас помнили об этом?» Он скажет — да, вероятно, но при чем тут это, и я скажу: Пол Шелдон — мой любимый писатель, я сто раз видела его фотографии. Мне придется сказать об этом. Знаешь почему. Пол?

Он знал. Ее хитрость все еще поражала его, хотя он думал, что ему уже не следует ничему удивляться. Он вспомнил подпись под фотографией из потайного альбома Энни. Снимок был сделан в перерыве судебного заседания, после окончания слушания дела и до возвращения присяжных из совещательной комнаты. Он запомнил ту подпись слово в слово. МИЗЕРИ ОЗНАЧАЕТ ОТЧАЯНИЕ? ТОЛЬКО НЕ ДЛЯ ДРАКОНА В ЮБКЕ. В ожидании вердикта Энни мирно читает любимую книгу.

— Потом я скажу, — продолжала она, — что парень записал все это в блокнот и поблагодарил меня. Скажу, что предложила ему выпить чашку кофе, хотя и торопилась в Небесный Пароход. Они спросят, зачем я пригласила его на кофе, и я объясню, что хотела, чтобы он убедился, что здесь все в порядке. Но он отказался, сказал, что ему надо ехать дальше. Тогда я предложила ему взять с собой бутылку холодной пепси, ведь день был жаркий, и он сказал: да, спасибо, вы очень добры.

Она осушила вторую пластиковую бутылку и посмотрела на Пола сквозь нее. Ее глаз, искаженный и увеличенный, показался ему глазом циклопа. На месте половины ее головы Пол увидел уродливое вздутие, как у гидроцефала.

— В двух милях отсюда я приторможу и брошу эту бутылку в канаву. Но сначала я, естественно, приложу к ней его руку. — Она сухо, невыразительно улыбнулась. — Отпечатки пальцев, — пояснила она. — Тогда они убедятся, что он проехал мимо моего дома. Или подумают, что убедились, но нас-то это тоже устроит, а. Пол?

Его охватило нарастающее отчаяние.

— Они поедут дальше и не найдут его. Он исчез. Как с вами в Индии, те, которые играют на флейтах, потом из их корзины выпрыгивает веревка, встает торчком, они лезут по ней и исчезают. Пуфф!

— Пуфф! — сказал Пол.

— Конечно, скоро они вернутся. Я знаю. В конце концов когда они не найдут ни единого следа, если не считать этой бутылки, то решат, что надо как следует подумать обо мне. В конце концов, разве не известно, что я сумасшедшая? Так во всех газетах писали. Совсем слетела с катушек!

Но сначала они мне поверят. Думаю, они не станут обыскивать дом — по крайней мере вначале. Они поищут в других местах, переберут другие варианты и только потом вернутся. Сколько-то времени у нас есть. Может быть, неделя.

Энни очень спокойно посмотрела на него.

— Ты будешь писать быстрее, — произнесла она.

Стемнело, и полицейские не появились. Но Энни не дожидалась их появления, коротая время в обществе Пола: она решила вставить новое стекло в окно спальни Пола, потом собрала с газона осколки и скрепки. Завтра приедут полицейские в поисках своего ягненочка, сказала она, а мы же не хотим, чтобы они увидели что-нибудь необычное, ты согласен. Пол?

Господи, только бы они заглянули под газонокосилку. Только бы заглянули под газонокосилку, и необычного им, хватит.

Однако, как он ни старался заставить работать свое яркое воображение, так и не мог найти вариант, в котором полицейским пришло бы в голову заглядывать под газонокосилку.

— А тебе не интересно. Пол, зачем я тебе все это рассказала? — спросила она, прежде чем покинуть погреб и заняться окном. — Зачем я посвятила тебя в такие важные планы?

— Нет, — отрешенно ответил он.

— Отчасти затем, чтобы ты знал, каковы наши ставки, а также затем, чтобы ты знал, как именно тебе надо действовать, чтобы остаться в живых. И еще я хочу, чтобы ты знал вот что: я положила бы конец всему прямо сейчас. Если бы не книга. Книга мне все еще небезразлична. — Она широко улыбнулась, но улыбка вышла неожиданно грустной. — Это действительно лучшая из всех книг о Мизери, и мне очень, очень хочется узнать, чем она закончится.

— Мне тоже, Энни, — сказал он. Она изумленно воззрилась на него:

— Как… Ты разве не знаешь?

— Энни, когда я сажусь за книгу, то предполагаю, что события будут разворачиваться так-то и так-то, но еще ни разу конец не выходил в точности таким, как я рассчитывал. И если над этим глубоко не задумываться, то это даже не удивительно. Начинать работу над книгой — это вроде запуска межконтинентальной ракеты… Только ты преодолеваешь не пространство, а время. То время, которое проживают на протяжении романа его герои, и то реальное время, за которое книга создается. Полагать, что знать заранее, чем закончится книга, — это все равно что запустить ракету «титан» на другой континент и рассчитывать, что она пройдет точно в намеченное тобой баскетбольное кольцо. Есть писатели, которые скажут, что добиться нужного конца проще простого, и скажут с серьезным лицом, но на самом деле очень мало шансов, что книга закончится так, как ты задумал.

— Да, — сказала Энни. — Я понимаю.

— Наверное, у меня есть хороший внутренний компас, так как я обычно предвижу достаточно точно, а коль скоро сюжет — это взрывчатка, хорошо иметь хотя бы приблизительное представление о том, где она разорвется. На сегодняшний день у меня есть два возможных варианта развязки. Один — очень печальный. Второй — пусть не традиционный счастливый конец а-ля Голливуд, но он по крайней мере оставляет надежду на лучшее будущее.

Энни вдруг встревожилась… и словно туча надвинулась на него:

— Пол, ты же не собираешься еще раз убить ее? Он слегка улыбнулся:

— Энни, а что, если я это сделаю? Ты меня убьешь? Это меня совершенно не пугает. Пусть я не знаю, что случится с Мизери, зато я прекрасно знаю, что случится со мной… и с тобой. Я напишу слово КОНЕЦ, ты прочитаешь и потом напишешь свой КОНЕЦ. Конец для нас обоих. Какой? Даже гадать не приходится. Реальность не бывает причудливее фантазий, что бы люди ни говорили. Как правило, нам в точности известно, что нас ожидает.