Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение - Бен Кейв

Я пошел и положил немного денег в коробку. Ее коллеги еще не знали об этом, но Грейс, медсестра, которая «неуклюже» сломала руку, решила уволиться.

– Я возвращаюсь к секретарской работе в больнице, – сказала она мне всего за день до этого. – Здесь все почти то же самое, но я уже второй раз получаю травму… Я никогда не видела, чтобы кто-то был таким разъяренным.

Моя следующая встреча с Саймоном произошла три дня спустя. К тому времени я уже составил представление о нем. В прошлом у него случалось несколько антисоциальных проявлений, но ничего серьезного. В подростковом возрасте у него были проблемы с управлением гневом, но это вряд ли объясняло его преступление и недавнее поведение в отделении. Он обошел отделение и сел напротив меня. Пациент злился с самого начала.

– Так, значит, вы с ним разговаривали?

– Что вы имеете в виду?

– Вы знаете, что я имею в виду; вы говорили с ним, с доктором Энтони Франклином.

– Я говорил с ним неделю назад, – честно ответил я.

– Не говорите мне этого, я слышал, что вы говорили.

– И что же я говорил?

– То же, что сказала моя жена, то же, что сказал доктор Франклин.

На мгновение он стал похож на Эвана, что ехал тогда со мной в горах на подъемнике, так что я автоматически начал рассчитывать свои риски.

Саймон был швейцаром – эвфемизм для обозначения вышибалы. Он пытался убить свою жену. Он угрожал и пытался напасть на коллегу; медсестра из-за него сломала руку в рукопашной схватке и уволилась. У него наблюдались некоторые психологические черты, указывающие на антисоциальное поведение. И, судя по рассказу медбрата, вполне возможно, что пациент страдал галлюцинациями. И почему он все время «проверял себя», что бы это ни значило?

Я закончил разговор так быстро, как только мог, и попросил, чтобы команда по сдерживанию была готова к моей следующей встрече с ним. Мы решили принять меры предосторожности и использовать для бесед другое помещение, комнату с такой тяжелой мебелью, что ее нельзя просто бросить в кого-то.

Встреча сразу началась не очень хорошо. Пациент сел, засунул руку в карман брюк и сердито посмотрел на меня.

– Перестань менять мое расписание! (Он вдруг перешел на «ты»). Я, черт возьми, подам на вас всех в суд. Почему вы все тут так поступаете со мной? Доктор Кейв, не сомневайся, я выберусь отсюда и найду тебя. Я убью тебя и твою семью.

«Просто притворись, что ты хороший психиатр, – подумал я про себя. – Не отвечай на угрозу. Абстрагируйся».

Саймон встал и подошел, чтобы взять стул. Я догадывался, что может вот-вот произойти, и мысленно перебрал все предметы, которые пациенты бросали в меня за эти годы: диктофон, ручка, несколько медицинских карт, два кувшина с горячей водой, часть двери, кий для бильярда и два шара (красный и синий), растение в горшке…

Это было похоже на игровое шоу GenerationGame, когда вещи, которых вы никогда не хотели, проплывают мимо вас по конвейерной ленте.

Теперь Саймон попытался поднять стул, сконструированный так, чтобы его нельзя было просто опрокинуть.

А потом…

Саймон швырнул в меня этот немыслимо тяжелый стул. Он сделал это как толкатель ядра, который делает свой лучший бросок.

Я вспомнил, как заведующая больницей пришла ко мне в кабинет спросить моего совета, ткань для мебели с каким рисунком они должны заказать.

– Клетка или елочка? – спросила она, показывая образцы.

– Елочки вызывают мигрень, – заключил я. – В любом случае я дальтоник, и у меня нет вкуса.

Мы получили чек на ткань в клетку, которая, согласно рекламному объявлению, должна была «отвечать всем условиям вашей безопасной среды». Предполагалось, что ткань будет износостойкой и хорошо отмываться. Это важно для больницы.

К сожалению, Саймон явно оказался гораздо сильнее, чем предполагал дизайнер этого конкретного стула, когда в своей студии где-нибудь в Хокстоне под бокал Совиньона и кусочек пирога с заварным кремом делал набросок будущей модели.

Клетчатый узор ткани теперь был в непосредственной близости от моего лица, что было, прямо скажем, тревожно. Сетчатка глаза должным образом сообщила затылочной доле о вторжении в мое поле зрения, затылочная доля выдала несколько предупреждающих сообщений, а височная доля вызвала некоторые неприятные ассоциации с отрезанным языком, что было совершенно бесполезно и на самом деле только запутало ситуацию. К счастью, моторная кора головного мозга быстро сориентировалась и послала предупреждение о клетчатой угрозе практически каждой мышце моего тела, что заставило меня сначала присесть, как Франц Кламмер на лыжах, а затем прыгнуть…

РАЗДАЛСЯ ГЛУХОЙ УДАР, И 75-КИЛОГРАММОВЫЙ КЛЕТЧАТЫЙ СТУЛ ПРИЗЕМЛИЛСЯ ТАМ, ГДЕ Я СТОЯЛ ВСЕГО МГНОВЕНИЕ НАЗАД. ЗА НИМ ПОСЛЕДОВАЛИ ЕЩЕ ОДИН УДАР И КРЯХТЕНИЕ – ЭТО Я ПРИЗЕМЛИЛСЯ НА ДРУГОМ КОНЦЕ КОМНАТЫ.

В комнату ворвалась бригада сдерживания, и Саймон оказался на полу. Медбратья держали его за руки-ноги. Один из них следил за его дыханием и ртом, а второй вводил шприц в верхний квадрант ягодицы.

Его крики «Я, мать вашу, убью вас всех!» постепенно стихли, поскольку комбинация седативных и антипсихотических препаратов возымела желаемый эффект. Тогда Саймону впервые ввели лекарство насильно. После я назначил ему регулярные инъекции антипсихотических препаратов. И осмотрел одного из медбратьев, который ушибся при сдерживании.

– Не думаю, что ты что-то сломал, – успокоил его я, – но лучше сходи в неотложку. У тебя будет чертовски большой синяк.

Следующий сеанс с Саймоном состоялся на следующий день. Он лежал плашмя на кровати, все еще в одиночной камере.

– Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не делай этого со мной.

– Что не делать, Саймон?

Это может показаться странным, но, вероятно, два или три раза в год наступает подобный момент, который все объясняет. Момент, когда все встает на свои места. И я вот-вот переживу еще один такой момент откровения. Я их действительно люблю.

– Ты работаешь с ней, – сказал он.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Ты превращаешь меня в женщину, – сказал он.

Я посмотрел на четырех сотрудников в комнате и увидел еще четверых снаружи. Я опустился на корточки так, чтобы мои глаза оказались на его уровне.

– Расскажи мне об этом, – попросил я, и он рассказал.

Это началось примерно полгода назад, когда он впервые попробовал анаболические стероиды. Он проиграл в драке возле ночного клуба и решил, что ему нужно набраться сил. Он изменил питание, разработал строгий режим тренировок и купил множество пероральных и внутримышечных стероидов. Результаты оказались впечатляющими, его мышечная масса увеличилась на