Ответственность религии и науки в современном мире - Сборник статей

Происхождение этой теории обычно относят к деятельности святого Августина, то есть концу IV века. На протяжении столетий она развивалась, тщательно разрабатывалась, особенно в средневековый период, такими богословами, как святой Фома Аквинский, а в наше время такими писателями, как Пол Ремси (Ramsey). Для достижения поставленных перед нами задач достаточно отметить три основные идеи: законность, намерение и соразмерность. Все они в течение веков широко обсуждались, в результате чего дискуссия вылилась в сложные, изощренные, с множеством нюансов формулировки этих основных идей. Тем не менее мы можем довольно легко уловить суть каждой из них. Я поочередно рассмотрю каждую.

Идея законности – это попытка ответить на вопрос: кто вправе начинать войну или применять иные виды насилия, неизбежно причиняя страдания другим людям? Очевидно, что если нужно ограничить войны и иные формы насилия, необходимо строго ограничить круг тех, кто может развязать войну. «Законность» требует, что это может быть сделано только признанной властью. Теория Справедливой Войны признает роль власти в поддержании правовых норм и поэтому накладывает ответственность за решение о применении силы на тех людей, которые признаны в качестве гарантов и исполнителей закона. Одна из задач заключается в обуздании военных диктаторов, которые применяют силу для укрепления собственной власти и обогащения, невзирая на правовые нормы.

Однако девиз законности не решает проблему, поскольку мы немедленно должны задаться вопросом: что составляет «законную власть»? Изначально законная власть проявлялась в лице императоров, королей и князей, которые правили по наследству или же назначались на верховный пост какой-то правящей структурой, такой, например, как Римский сенат. Позднее «законная власть» стала означать любого правителя или избранное правительство. Это более догматичный подход, допускающий признания де-факто тех, кто захватил власть силой и тем самым стал неоспоримой властью в конкретном географическом регионе. Однако не все сторонники теории Справедливой Войны признают это, осознавая, что это распахивает двери как раз для тех военных диктаторов, которых пыталась частично обуздать эта традиция.

За последние десятилетия концепция законной власти была вновь подвергнута сомнению. В какой момент партизаны могут считаться законной властью и имеют право объявлять войну, даже войну от имени «законной власти»? Кто решает, когда правящий орган становится «законной властью»? Может ли орган, считающийся законным в чьих-то глазах, например правительство, избранное путем народного голосования, тем не менее считаться незаконным другими, например когда заявляется, что имели место подтасовки избирательных бюллетеней?

Мы видим, что даже эта краткая схема концепции законности является очень сложной и сама по себе не решает ни одну из проблем. Однако, задаваясь вопросом: «Кто может начать войну или применить силу?», эта теория стремится заставить тех, кто объявляет войну или применяет силу, обосновать свои действия; а также заставить других, например международное сообщество, взять на себя серьезную ответственность за принятие санкций против тех, кто применяет насилие.

Руководствуясь идеей «намерения», традиция настаивает на том, чтобы у войны или применения силы были четкие цели и справедливые намерения. Например, когда берут в руки оружие, чтобы защитить территорию страны от захватчиков, – это справедливое и хорошее намерение, но ведение войны с целью захвата чужой земли – несправедливо. Здесь задача состоит в том, чтобы сдержать тех, кто развязывает войну, поскольку они стремятся завоевать территорию или взять под контроль природные богатства, как, например, золотые прииски или (в наше время) нефтяные скважины, а также обуздать тех, кто ведет войну просто потому, что они могут воевать и получают удовольствие от применения физической силы. В этом случае и причины несправедливы, и намерения нехороши. Аналогично, насилие, применяемое исключительно в целях отмщения, также не считается справедливым и имеющим хорошие намерения.

Как и в случае с законностью, простая идея о намерении вызывает множество вопросов. Например, имеет ли «хорошее намерение» тот, кто поднимает оружие против «законной власти» в стремлении к свободе? Если «законная власть» становится тиранической, превращается ли насильственное сопротивление в «справедливое»?

Распространенным методом обоснования идей о справедливой причине и хорошем намерении является заявление о том, что зло войны можно допустить только для того, чтобы противостоять большему злу. Однако это не решает вопрос: кто скажет, какое из зол является большим? Здесь для обсуждения разных представлений о том, что составляет зло, должны быть привлечены различные религиозные и нерелигиозные традиции, а участники дебатов должны найти способ примирения идей, отличающихся друг от друга, а порой и противоречивых. Однако важно то, что, задавая вопрос о причине и намерении, традиция Справедливой войны призывает к ответу тех, кто поднимает оружие. Они обязаны разъяснить свои цели и оправдать свои действия, преследующие эти цели.

Идею о соразмерности легко сформулировать: средства ведения войны или применения силы должны соответствовать преследуемой цели, а причиненный ущерб должен соизмеряться с полученной выгодой. Однако простая мысль очень быстро превращается в сложную, как только мы приступаем к оценке целей или задач войны и применения силы относительно причиненного ими ущерба.

Отчасти эта идея была разработана для защиты гражданских лиц, не принимающих участия в боевых действиях. Когда на страны обрушиваются войны, в них вовлекаются и от них страдают невинные люди. Гражданские лица становятся игрушкой в руках военных: происходит грабеж, люди подвергаются насилию, их похищают, превращают в рабов и т. п. Аналогично, когда имеет место насилие, в это невольно вовлекаются невинные люди. Одна из задач соразмерности заключается в достижении максимального облегчения страданий невинных людей. Поэтому предлагается, чтобы власти, начавшие войну, несли ответственность за поведение своих бойцов, а также за безопасность гражданских лиц и нормальное отношение к ним.

Это становится трудной задачей, когда, например, войска вовлекаются в партизанскую войну. Как, например, солдат должен распознать гражданского человека, не участвующего в боевых действиях, особенно в ситуации высокой степени напряженности и опасности? Аналогично, в современных войнах, такая тактика, как ковровое бомбометание и дефолиация (намеренное уничтожение растительности химическими средствами), ставит вопрос об обращении с гражданскими лицами. Теория Справедливой Войны утверждает, что во всем должна сохраняться соразмерность. Беспорядочное бомбометание или дефолиация могут нанести ущерб, несоизмеримый с поставленной целью, а могут и нет.

И вновь мы видим, что эта идея и ее совершенствование на протяжении столетних дебатов сами по себе не привели к решению проблемы. Нам все еще нужно дискутировать по поводу того, соизмеримы ли конкретные действия с достигаемой целью. Однако вновь требуется обоснование, а обоснование требует формулировки целей и средств, выгоды и риска.

Мы видим, что теория Справедливой Войны дает возможность поставить вопрос о поведении во время войны и о требовании к тем, кто ведет войны, обосновать свои действия. В западном христианстве эта традиция поддерживается богословским анализом, но соответствующие вопросы можно задать и ответить на них и без этого. Именно этот аспект применения теории Справедливой Войны предполагает, что аналогичный процесс может быть применен для обоснования исследований и разработок в науке и технике.

Для того чтобы использовать понятия теории Справедливой Войны, мы должны обсудить, как три основные идеи этой традиции (законность, намерение и соразмерность) могут быть по-новому сформулированы в контексте научно-технических исследований и разработок. Затем в первую очередь нам нужно рассмотреть модификацию этих идей в контексте исследований, а потом обдумать, какие дополнительные изменения необходимы для осуществления разработок.

Концепция законности включает идеи общественного признания, ответственности и подотчетности. Она направлена на то, чтобы рассмотреть вопрос: кто разрешает эту деятельность? Поэтому мы можем сформулировать принцип законности в контексте научных исследований следующим образом: научные исследования могут быть разрешены только тем лицом или организацией, которые признаны обществом компетентными в соответствующей области, готовыми взять на себя ответственность за работу и отчитаться за нее.