ПАЛАЧИ И КИЛЛЕРЫ. - П. Кочеткова

Президент Пуанкаре отказался помиловать ее или смягчить вынесенный приговор. В Гааге премьер-министр ван-ден-Линден безуспешно умолял королеву подписать обращение в ее пользу.

Утром 15 октября Мата Хари, как обычно, поднялась с постели и оделась. Тюрменый врач подал ей рюмку коньяку. В последнюю минуту она отказалась надеть повязку на глаза. Раздался залп двенадцати винтовок, и все было кончено.

Прошло около восьми лет после казни Мата Хари. Летом 1925 года два французских писателя Марсель Надан и Андре Фаж опубликовали статью (в "Пти журналь" от 16 июля 1925 г.), в которой впервые открыто высказывалось сомнение в виновности танцовщицы. Полные отчеты о ее процессе хранились в тайне. В 1922 году майор Массар в "Парижских!) шпионках" на основании документальных данных пришел к выводу о полной виновности Мата Хари.

Но для беспристрастных людей, даже во Франции, этот вопрос все же остался открытым.

Жорж дю-Парк рассказывает в своих воспоминаниях, что Мата Хари просила его записать ее мемуары. Познакомился он с ней в бытность свою парижским журналистом, и знакомство это длилось не один год, он навестил ее и в тюремной камере на правах старинного друга, а не чиновника Второго бюро генерального штаба французской разведки, каким он в ту пору стал. Частными литературными делами он уже не имел права заниматься, но когда он доложил о желании осужденной "рассказать все", его начальник граф деЛеден заявил, что все его записи будут переданы Второму бюро, если что-нибудь из сообщенного танцовщицей представит интерес для контрразведки.

Дю-Парк сообщает, что Мата Хари в течение трех часов диктовала ему свои «откровения», явившиеся "обвинительным актом против многих высокопоставленных чинов как английской, так и французской армии".

Впоследствии эти воспоминания были погребены в хорошо охраняемых архивах секретной службы в Париже. Сам дю-Парк обязан был хранить тайну в силу данной клятвы и особенно ввиду своей связи с разведкой..

Между тем в деле Мата Хари французская военная машина показала всю свою предубежденность и склонность к крючкотворству. Во время процесса танцовщицы французская секретная служба провокационно объявила, что некий член кабинета министров, подписавшийся "М…и", отправил немало писем знаменитой куртизанке.

Генералу Нивелю и его коллегам нужно было оправдаться перед общественным мнением в провале наступления в Шампании и в других своих бездарных действиях. Козлом отпущения, по-видимому, сознательно, был избран Луи Мальви, тогдашний министр внутренних дел, хорошо знакомый с секретной службой, расследованием и надзором, осуществлявшимися гражданским бюро политической полиции.

Вполне возможно, что какой-нибудь из агентов Мальви столкнулся с генералом, связь которого с поставками на армию носила скорее политический, чем патриотический характер. И в виде возмездия французская секретная служба не только допустила, но и поощрила распространение слуха: Мальви — тот самый министр, который предавал Францию немцам при посредстве шпионки-куртизанки!.. Мальви — единственный "М…и" во французском кабинете!

Дело кончилось тем, что министра внутренних дел предали суду. Среди свидетелей, выступивших по этому делу, были четыре бывших премьера Франции. Каждый удостоверял, что Мальви — честный и преданный слуга Республики.

Военные все же требовали его осуждения. Франция воевала, армия главенствовала во всем, поэтому последнее слово в деле Мальви также принадлежало военным.

Сенат приговорил его к семилетней высылке за пределы Франции. Если учесть обстановку, то можно утверждать, что Мальви должен был считать себя счастливым, поскольку ему удалось избежать смертного приговора или ссылки в Кайенну. Но когда раны, нанесенные войной, начал затягиваться, «измена» Мальви была забыта, а его самого амнистировали. Премьер Эдуард Эррио возвратил его к общественной жизни и даже предоставил ему место в своем кабинете.

Наступил день, когда Мальви должен был предстать перед палатой депутатов для реабилитации. Когда он поднялся и заговорил, голоса оппозиции оборвали и заглушили его: "Мата Хари! — с издевкой вопили оппозиционеры. — Мата Хари!.. Мата Хари!". Мальви пытался говорить, но ему не дали сказан" ни слова.

Здоровье его было подорвано годами испытаний, и он рухнул на пол без чувств. Его унесли и привели в чувство. А тем временем вопли политиканов, травивших его, сменились презрительным хихиканьем. Эррио уверил Мальви в своем неизменном к нему доверии. Но Мальви был нравственно разбит и подал в отставку.

Прошло еще несколько лет, и произошло событие, еще раз ярко осветившее все мелкое лицемерие французской военной клики. В деле Мальви-Мата Хари появилась еще одна пленительная женщина, не танцовщица, не куртизанка и не шпионка, а умная и талантливая журналистка. Она добыла запоздалое признание у одного из тех самых людей, которые погубили министра внутренних дел Мальви.

На этот раз сознался настоящий "М…и" — генерал Мессими, бывший военным министром в начале войны 1914 года. Мессими — пожилой жуир и претенциозный невежда, которого первая битва на Марне сбросила с министерского поста. Этот Мессими являлся близким другом Мата Хари. Несомненно, он и был назван и «разоблачен» в воспоминаниях, которые Мата Хари диктовала дю-Парку.

Так генерал Мессими, в конце концов, реабилитировал

Малыш, признавшись ловкой журналистке, что он был членом кабинета, писавшим глупые и компрометирующие письма шпионке-куртизанке.

Но Мессими принадлежал к той самой военной клике, которая затравила Мальви, никто не отправил его ни в ссылку, ни тем более на венсениский полигон.

(Роуан Р. Очерки секретной службы. М.,1946).

СИДНЕЙ РЕЙЛИ В РОССИИ

Человек, прибывший из Петрограда и введеннный в кабинет Локкарта капитаном Кроми, был опытным секретным агентом Георгием Релинским, родившемся в России, а теперь — английским подданным, многим известным под именем Сиднея Рейли. Он родился в 1874 году вблизи Одессы, незаконный сын матери-польки и некоего доктора Розенблюма, который бросил мать с ребенком, после чего очень скоро она вышла замуж за русского полковника.

Учение сын бросил и начал вести авантюрную жизнь, в поисках опасностей, выгоды и славы.

Уже в 1897 году мы видим его агентом британской разведки, куда он причалил после немалых приключений и путешествий.

Его послали в Россию. Он женился на богатой вдове, видимо, ускорив с ее помощью смерть мужа; в 1899 году у него был короткий роман с автором «Овода» Э.Л.Войнич, после чего он перешел на постоянную работу в Интеллидженс сервис. В это время он переменил фамилию и, благодаря прекрасному знанию иностранных языков, мог выдавать себя за прирожденного британца, во Франции сходить за француза, а в Германии — за немца.

Вплоть до войны 1914 года он, в основном, жил в России, был со многими знаком, бывал повсюду и водил дружбу с известным журналистом и редактором "Вечернего времени", владельцем крупного издательства в Петербурге.

Он был активен в банковских сферах, знал крупных петербургских дельцов, знаменитого международного миллионера, ворочавшего всеевропейским вооружением, грека по рождению, сэра Базиля Захарова, строившего военные корабли и продававшего их и Англии, и Германии одновременно.

Рейли также имел близкое касательство к петербургской фирме Мендроховича и Лубенского, которая занималась главным образом, экспортом и импортом оружия. В 1911 году Мендрохович расстался с польским графом Лубенским и взял себе другого компаньона, известного в петербургских кругах директора одной из железных дорог России, человека с большими связями, Э.П.Шубергского.

Фирма Мандро также закупала всякое военно-морское снаряжение для России, и Рейли несколько раз перед Первой мировой войной побывал в США, где при закупках получал большую комиссию.

Последнюю, самую крупную он, однако, получить не успел из-за Февральской революции.

Позже, уже в 1923 году он подал на своих американских контрагентов в суд. Но дело проиграл.

Рейли разводов не признавал, но был женат три раза.

Последним браком Рейли женился в 1916 году на испанке Пепите Бобадилья.

В это время он жил в Германии, ездил в США, Париж, Прагу. Паспортов у него было достаточно для всех стран, воюющих и нейтральных. Затем в 1918 году английское правительство послало его снова в Россию, здесь он должен был поступить в распоряжение некоего Эрнеста Бойса, установить контакты с капитаном Кроми, а также с главой французской секретной службы Вертемом и корреспондентом «Фигаро» Рене Маршаном; эти два последних были ему представлены Американским консулом в Москве, французским полковником Гренаром.

Рейли, судя по фотографиям, был высокого роста, черноволос, черноглаз. Слегка тяжеловат, с крупными чертами самоуверенного, несколько надменного лица. Он не ограничился Вертемом и Кроми, но немедленно начал устанавливать самостоятельные связи с оставшимися в Москве и Петрограде представителями союзных и нейтральных государств, расставляя сети для улавливания полезных ему информаторов, иностранных и русских, стараясь сблизиться с такими людьми, как Каламатиано, грек, работавший на секретную службу США (глава американского Красного креста Робинес был вне пределов досягаемости), как англичане Джордж Хилл и Поль Дюкс, который еще до войны работал в Москве, и, конечно, Брюс Локкарт; все эти лица в то время имели каждый свои связи с русскими антибольшевистскими группами в самых различных слоях населения: от офицерства до духовенства и от купечества до актрис.