Пульс (ЛП) - Гейл Макхью

– Ты просто наслаждаешься своей самоуверенностью. Клянусь, ты был мне послан только для этого.

– М-м-м, никогда не думал об этом в таком ключе, – Гэвин зарылся лицом в изгиб её шеи, голос стал обольстительно низким. – Послан на землю, чтоб умничать в твоем мире.

– Гэвин Кристофер Блейк, если ты не дашь снять мне эту повязку, я сотворю с твоей задницей такие вещи, которые не оценит ни один мужчина. Ясно?

Гэвин засмеялся глубоким, гортанным смехом, распахнув глаза.

– Ты меня заводишь.

– О, Боже. Ты серьезно…

– Знаю. Потерял голову или серьезно рехнулся, – кончиком носа он провел по её шее. – Какой вариант из двух, сладенькая?

– Оба.

– Хороший ответ. – Он снял с её глаз повязку. – Скажи мне. Я помешался на этом?

Воздух покинул легкие Эмили, когда она осмотрела детскую. Оставаясь верным в своей любви к команде, Гэвин превратил некогда пустую комнату в храм Янки. Ничего чрезмерного, она была сделана со вкусом и могла бы хорошо подойти её сыну в подростковые годы. Взгляд Эмили остановился на единственной темно-синей стене с массивными встроенными стеллажами белого цвета. На каждом располагались ряды застекленных подписанных бейсбольных мячей, коллекционных карточек и шапок. Она осмотрела все, начиная с подписанных футболок команды на чугунных крюках с эмблемами Янки, настоящего счетного табло, и до ряда металлических шкафчиков Янки. На одной стене от пола до потолка был изображен черно-белый момент игры из ранних лет жизни Янки. Надпись «The House Ruth Built» [7] украшала верхнюю часть изображения. Эмили готова была поклясться, это было настоящее фото. Рядом с одним из окон – закрытых длинными темно-синими шторами – стояло мягкое, кожаное коричневое кресло с пушистыми бейсбольными подушками. Полукруглый плед с панорамой Нью-Йорка покрывал большую часть пространства. Более того, он поставил в комнате оригинальные сиденья со стадиона. Эмили замерла, потеряв дар речи.

– Я потерял голову? – прошептал Гэвина, положив подбородок на плечо Эмили. Он обнял рукой округлившийся животик, желая увидеть её личико. – Или я просто сумасшедший?

Попав в важность всего того, что делало Гэвина таким, какой он есть, Эмили взглянула на него, чувствуя, что её мир вращался вокруг любви, которую он доказывал. Так много крупинок счастья и мелочей, которые он говорил или делал, пролетели в голове, пока она смотрела в эти улыбающиеся голубые глаза. Те самые ворующие глаза, которые захватили её воздух, сердце, душу в ту же секунду, как она его увидела. Столько слов, сказанных и несказанных, эхом отозвалось в её ушах. Этот мужчина, её самый лучший друг и любовник, который не знал, его ли ребенка она носит, держал обещание, данное не так давно. Он уже любил малыша, его ли он был или нет, потому что он был её частью. Бог даст, и его частью. Прикоснувшись руками к его щекам с ямочками, она смотрела на него одно мгновение, прежде чем встать на носочки. Накрыв его губы своими, она задалась вопросом, как же ей могло так повезти. Почему среди всех женщин в мире этот стопроцентный всезнайка выбрал её?

Медленно разорвав поцелуй, посмотрела на него изумлённо:

– Я даже не знаю, как благодарить тебя, Гэвин. Ты принял меня с моими хрупкостью и слабостью, любя не меньше, нежели женщину, не совершающую ошибки. Женщину без страхов. Каждый взгляд, прикосновение, поцелуй ты даришь мне без всякого осуждения. Ты залечил каждую открытую рану, старый шрам и каждую крупицу боли, что я принесла в эти отношения, не ожидая ничего взамен. Ты показал мне, что значит учащенное сердцебиение, показал, как самые простые мысли могут испариться с простым поцелуем. Ты показал мне, что значит чувствовать настоящую, всепоглощающую, нескончаемую любовь. Как же мне благодарить тебя за всё это?

– Ты и благодаришь каждый божий день, – ответил он ласково, поглаживая её волосы.

Эмили закрыла глаза:

– Как? – она тонула в теплоте его прикосновения.

– Посмотри на меня, Эмили. – Она открыла глаза, и полный слез взгляд нашел его. – Прямо сейчас, куколка. Ты сказала, каждый мой взгляд, обращенный на тебя, был без осуждения. Что ж, каждый твой взгляд, обращенный на меня, неприкосновенен, чист во всем для меня. Смотришь на меня так, словно никогда прежде не видела мужчину. Нет ни единого шанса для меня, как для мужчины, чтобы объяснить, на что похоже это чувство. – Он взял её за руку и приложил её к своему сердцу. – Ты сказала, каждое мое прикосновение к тебе было без осуждения. Каждый раз, когда ты касаешься меня, твои ручки дрожат. Ты понятия не имеешь, как это заставляет трепетать меня. Я не говорю о сексуальной стороне. Ты перевернула всё, что я когда-либо знал о себе.

Прижав её ближе, он едва уловимо коснулся её губ.

– И каждый поцелуй? Иисусе, даже не буду начинать говорить том, как ты меня целуешь. С первого поцелуя, который мы разделили, и который ты остановила, – он нежно прикусил её губу, посасывая между своими зубами – до этого поцелуя, прямо сейчас, ты меня впитываешь. Ты занимаешься со мной любовью с каждым поцелуем. Ты только подкрепляешь все то, что знакомо этому всезнайке с той секунды, как он открыл глаза и увидел официантку с едой, размазанной по всей её одежде. Ненавижу повторяться, но твои губки созданы для меня. И это означает, каждый поцелуй – для меня. Каждый раз, когда ты смотришь на меня так, как ты это делаешь, дотрагиваясь меня своей дрожащей ручкой, или твои нежные губки касаются моих, ты заставляешь меня благодарить Бога за то, что я родился мужчиной. Так ты благодаришь меня каждый день, и именно так, я надеюсь, продолжишь благодарить меня каждый день до конца моей жизни.

Снова потеряв дар речи, Эмили обвила руками его шею, потянув его для поцелуя. У неё возникло такое ощущение, что она постоянно переживала бесчисленные «потери дара речи» с Гэвином.

– М-м-м, видишь? Ты только что занималась со мной любовью этим поцелуем. –Гэвин улыбнулся и взял Эмили за руку, выводя из детской.

– Мне нравится эта фраза. Занимаюсь с тобой любовью своими поцелуями.

– Да, мэм, именно так. – Гэвин подмигнул и взял свои ключи с кухонного стола. – Теперь ты заставляешь меня хотеть ни больше ни меньше как остаться дома на весь день, чтобы я мог наслаждаться старыми добрыми ласками. Я очень близок к тому, чтобы отменить эту маленькую прогулку.

Улыбнувшись, Эмили взяла из шкафа мягкий вязаный кардиган. Выбрав удобные туфли без каблуков вместо шикарных туфель на шпильках от Стюарта Вейцмана, она присела на кушетку и посмотрела на Гэвина, надевая их. Его предложение все отменить с каждой секундой становилось все более заманчивым. С бейсболкой Янки, сдвинутой на лоб, он выглядел чрезвычайно аппетитно в темно-синих джинсах, облегающей фигуру футболке и в паре кед фирмы Chucks. Эмили закусила губу и направилась к своей отраде для глаз.