Случай необходимости - Майкл Крайтон

Затем он сказал.

— А сейчас мы исполним старое произведение из репертуара Чака Берри.

Этим произведением оказалась песня «Длинная зануда Салли». Действительно старая песня. Достаточно старая для того, чтобы я мог знать о том, что в свое время ее исполнял Малыш Ричард, но никак не Чак Берри. Достаточно старая, чтобы я запомнил ее еще с тех пор, когда задолго до женитьбы я приглашал своих знакомых девчонок в заведения, подобные этим, с тех времен, когда негры считались чем-то из разряда живых игрушек, даже не людьми, а просто тем, что создавало музыкальный фон. Это были те времена, когда белые парни могли запросто появиться в Гарлеме, чтобы провести вечер в баре «Аполло».

Давно минувшие времена.

Они играли старую песню хорошо, громко и быстро. А вот Джудит рок-н-ролл не нравится, и это очень прискорбно; я же, напротив, всегда был без ума от него. Но в годы моей юности он был еще не в моде. Тогда это считалось моветоном и безвкусицей. Все были без ума от Лестера Ланина, Эдди Дэвиса, и Леонарда Бернштайна, и твист тогда тоже еще не танцевали.

Времена меняются.

Наконец «Зефиры» отыграли свою программу. Подсоединив проигрыватель к своим колонкам, они включили запись, а сами поспрыгивали со сцены и направились к бару. Когда Роман расположился за стойкой, я подошел к нему и тронул за руку.

— Купить тебе выпить?

Он удивленно посмотрел на меня.

— С чего это?

— Я фанат Малыша Ричарда.

Он смерил меня взглядом.

— Будет трепаться-то…

— Нет, я серьезно.

— Тогда водку, — сказал он, усаживаясь за стойку рядом со мной.

Я заказал водку. Заказ был выполнен, и он одним залпом опрокинул в себя целый бокал.

— Давай еще по одной, — предложил он мне, — а потом поговорим о Малыше Ричарде, идет?

— О-кей, — согласился я.

Он взял еще один бокал с водкой и направился с ним за столик у противоположной стены. Я последовал за ним. Его серебрянный костюм поблескивал в полутьме зала. Мы расположились за свободным столом, он взглянул на бокал и сказал:

— А теперь можно и на серебрянную блямбу можно взглянуть.

— Что? — не понял я.

Он понимающе взглянул на меня.

— Где твоя бляха, детка? Значок такой, маленькая такая брошечка. Пока ты мне его не покажешь, я ничего говорить не буду.

Вид у меня, наверное, был довольно озадаченный.

— Господи Иисусе, — страдальчески проговорил он, — неужели я доживу до того дня, когда среди легавых станут попадаться хоть более или менее соображающие?

— Я не из полиции, — сказал я.

— А то как же, — он поднялся и взял со стола свой бокал.

— Подожди, — остановил его я. — Я сейчас покажу тебе кое-что.

Я достал бумажник и извлек из него свою карточку врача. Было темно, и поэтому ему пришлось наклониться, чтобы получше рассмотреть ее.

— Меня не проведешь, — недоверчиво объявил он мне. Но тем не менее он снова вел за стол.

— Это правда. Я врач.

— Ну ладно, — согласился он. — Ты врач. Хотя я и чую в тебе легавого, но ты как будто врач. Но только уговор: видишь вон тех ребят? — с этими словами он кивнул в сторону своих приятелей из группы. — В случае чего, все они подтвердят, что ты показал мне карточку врача, а не бляху. Это называется обман, детка. В суде такой трюк не пройдет. Ясно?

— Я просто хотел поговорить.

— Меня не проведешь, — сказал он, потягивая водку. Он усмехнулся. — Земля слухом полнится.

— В самом деле?

— Ага, — сказал он, снова взглянув мне в лицо. — Кто тебе сказал об этом?

— Так получилось.

— Как получилось?

Я пожал плечами.

— Просто… получилось.

— Куда это пойдет?

— Мне.

Он рассмеялся.

— Тебе? Ладно, мужик, давай по-серьезному. Тебе это не пригодится.

— Ну что ж, — вздохнул я. Я встал из-за стола и собрался было уходить. — Наверное я действительно обратился не по адресу.

— Постой, детка. Куда же ты?

Я остановился. Он по-прежнему оставался сидеть за столом, глядя на водку, обхватив руками бокал.

— Присядь. — Еще какое-то время он продолжал молча разглядывать бокал, и наконец сказал: — Товар первоклассный. Чистый, ничем не разбавленный. Высшее качество и поэтому цена тоже высокая, понял?

— О-кей, — сказал я.

Он нервно почесал запястья.

— Сколько?

— Десять. Пятнадцать. Сколько есть.

— У меня есть столько, сколько тебе надо.

— Тогда пятнадцать, — сказал я. — Но сначала посмотреть.

— Да-да, конечно. Увидишь сначала, можешь не беспокоиться.

Он продолжал почесывать руки, скрытые под серебристой тканью, а затем улыбнулся:

— Но прежде один вопрос.

— Что?

— Кто тебе сказал?

Я несколько смутился.

— Анжела Хардинг, — сказал я.

Его это, по всей видимости, сильно озадачило. Я начал подумывать о том, что, очевидно, сболтнул лишнего. Он заерзал на стуле, как будто все еще решая, что со мной делать, а потом спросил:

— Она твоя знакомая?

— В какой-то степени.

— Когда ты виделся с ней в последний наз?

— Вчера, — признался я.

Он медленно кивнул.

— Выход, — снова тихо заговорил он, — вон так. Я даю тебе ровно тридцать секунд на то, чтобы убраться отсюда, предже, чем я отверну тебе башку. Слышал меня, скотина легавая? Тридцать секунд.

Тогда я сказал.

— Ну ладно, это была не сама Анжела. Мне сказала ее подружка.

— Кто именно?

— Карен Рэндалл.

— Не знаю такую.

— А мне кажется, что вы очень близко знакомы.

Он отрицательно замотал головой.

— Не может такого быть.

— По крайней мере мне так было сказано.

— Тебя неверно информировали, детка. А ты и поверил.

Я вытащил из кармана его фотографию.

— Вот это из ее комнаты в колледже.

Но не успел я опомниться, как он стремительно выхватил снимок у меня из рук и изодрал его в клочки.

— Какое фото? — как не в чем ни бывало спросил он. — Не знаю я, о каком таком фото идет речь. А телку твою я в глаза никогда не видел.

Я откинулся на спинку стула.

Он зло глядел на меня.

— Проваливай отсюда.

— Я пришел сюда за тем, чтобы кое-что купить, — сказал я. — И без товара я никуда не уйду.

— Или ты сейчас же выметешься отсюда, или пеняй на себя.

Он снова почесал руки. Глядя на него, я понял, что больше мне все равно ничего узнать не удастся. Он не был настроен на разговор со мной, а заставить его говорить я не мог.

— Ну что же, ладно, — сказал я, вставая из-за стола и оставляя на нем свои очки. — Кстати, ты не подскажешь мне, где можно разжиться тиопенталом?

На мгновение глаза его округлились. Затем он переспросил:

— Чем-чем?

— Тиопенталом.

— Не знаю. Никогда не слышал. Я теперь проваливай отсюда, прежде, чем кто-нибудь из вон тех ребятишек у бара не настучал тебе по мозгам.