Обитатели холмов - Ричард Адамс

— Орех-рах, — из-за кустика мыльнянки выглянул Плошка, — ну как ты? Что-то с ногой? Почему ты ее волочишь?

— Все в порядке, — ответил Орех. — Хлао-ру, посмотри-ка, где Кехаар. Мне нужно с ним поговорить.

— Он полетел искать патрули, Орех-рах. Шишак недавно проснулся, и они с Серебряным послали Кехаара на разведку. Они не хотели тебя беспокоить.

Орех немного рассердился. Надо было бы сразу спросить Кехаара, какой дорогой идти дальше, а не ждать, пока он найдет патрули. Теперь поморник вернется не скоро, а ведь им еще перебираться через реку. Орех злился и ждал. Он быстро потерял терпение и разволновался, как никогда в жизни. Он даже решился было идти на попятный. Совершенно очевидно, что Падуб ничуть не преувеличивал опасность путешествия. Но как только Орех решил начать отступление, над полотном показался Кехаар. Он неловко захлопал крыльями, разворачиваясь в ельнике, распугав летучих мышей.

— Местер Орех, кроликов нет. Наферно, они не любят шелесную дорогу.

— Прекрасно. До реки далеко, Кехаар?

— Нег, нет. Софсем плиско, в лесу.

— Великолепно. Мы найдем мост засветло?

— Та, та, я фам покашу.

Пробежав по лесу всего чуть-чуть, кролики почуяли реку. Земля под ногами стала мягкой и влажной. Запахло водой, осокой. Неожиданно раздался отозвавшийся эхом среди деревьев резкий, дрожащий вскрик шотландской куропатки,[28] а затем хлопанье крыльев и плеск воды. Отдавался эхом и шорох веток, и показалось, будто звук идет откуда-то от земли. Вскоре друзья отчетливо услышали гул падающей воды и мощный непрерывный шепот волн у берега. Человек, услышав издалека гул толпы, легко может представить себе ее размеры. Кролики же по гулу реки сразу сообразили, до чего же она широкая, ровная, быстрая, — им и в голову не приходило, что такие бывают. Они остановились среди зарослей бузины и окопника и переглянулись, ища друг у друга поддержки. Потом один за другим, неуверенно, выскочили из леса. Реки все еще не было видно, но в воздухе плясал и дрожал отраженный от воды свет. Орех, прихрамывая, бежал впереди бок о бок с Пятиком и вдруг выскочил на узкую зеленую лужайку, которая тянулась вдоль берега.

Лужайка была ровная, чистая, почти как газон, — сорняки там косят для рыболовов. Но со стороны берега, возле воды, трава разрослась, и получилось что-то вроде зеленой изгороди из кустов лиловатого вербейника, высокого кипрея, душицы, норичника и кое-где расцветшего седача. Кролики выбирались из леса по одному. Раздвинув носишками стебли, они замирали, увидев мерцающую, блестящую, гладкую поверхность реки, которая была намного быстрее и шире Энборна. Здесь не было хищников, не было ничего, в чем бы крылась опасность, но всем стало страшно и неуютно — как человеку, который, ничего не подозревая, оказывается вдруг в незнакомом, путающем месте, где он сам ничего не значит. Когда семь столетий тому назад Марко Поло добрался, наконец, до Китая, разве он не подумал — и не забилось ли оттого быстрей его сердце? — что огромная, великолепная столица огромной империи стояла тут всю его жизнь, когда он и знать о ней не знал. Ничего ей не было нужно ни от него, ни от его Венеции и ни от всей Европы. В ней крылось множество тайн и чудес. Она почти не заметила его появления. Так, насколько нам известно, почувствовал себя Марко Поло, и похожие мысли приходят в голову всякому, кто, путешествуя в чужих землях, не знает точно, что ждет его в конце пути. Ничто так не умаляет вас в собственных глазах, как чужие прекрасные страны, где никто даже не остановится и не заметит, что вы ими любуетесь.

Кролики забеспокоились, растерялись. Они сидели в граве, нюхая прохладный и влажный вечерний воздух. Все старались держаться поближе друг к дружке, и каждый надеялся, что страшно только ему, а товарищи знают, что делать. Когда на лужайке появился Плошка, над плечом его зажужжала огромная, дюйма четыре длиной, изумрудно-черная стрекоза — повисела и исчезла, как молния, в зарослях осоки. А Плошка в страхе шарахнулся в сторону. Тотчас послышался громкий, пронзительный крик, и сквозь стебли травы Плошка заметил метнувшуюся над водой лазурную, яркую птицу. Через несколько мгновений оттуда донесся довольно тяжелый и громкий всплеск — кто-то шлепнулся в воду, но не издал при этом ни звука.

Поискав глазами Ореха, Плошка увидел в стороне Кехаара, который стоял в небольшой лужице меж двух высоких кустов кипрея. Он что-то нашел в грязи — подцепил клювом и быстренько выдернул пиявку, длиной не меньше шести дюймов, которую тут же и проглотил. Чуть дальше, на лужайке, Орех чистил свою шубку о листья жесткой травы и, наверное, слушал Пятика, который сидел рядом, под цветком рододендрона. Плошка запрыгал по бережку и пристроился возле братьев.

— Место как место, — говорил Пятик. — Не опасней любого другого. Кехаар ведь покажет нам, где перейти. Единственное, что нам нужно, — успеть сделать все засветло.

— Они ни за что не согласятся здесь оставаться, — отозвался Орех. — И Шишака тут дожидаться нельзя.

— Можно, можно, а еще можно и успокоиться. Все освоятся здесь гораздо быстрей, чем тебе кажется. Здесь гораздо безопасней, чем там, где мы сегодня прошли. Не все новое плохо. Хочешь, я сам всех уговорю? Скажу, что ноге твоей стало хуже.

— Отлично, — ответил Орех. — Хлао-ру, собери остальных. — А когда Плошка убежал, добавил: — Неспокойно мне, Пятик. Я требую от них слишком многого, да и план наш слишком рискованный.

— Они способны сделать намного больше, чем ты думаешь, — отвечал Пятик. — Если бы ты собирался…

Хрипло крикнул Кехаар, спугнув с куста ворон:

— Мастер Орех, чего шдем?

— Ждем, когда ты покажешь нам дорогу, — ответил Пятик.

— Мост рядом. Идите туда, и фон мост.

В том месте, где сидели братья, подлесок подходил вплотную к зеленой лужайке и к берегу, но ниже по течению — и кролики интуитивно это почувствовали — он отступал в сторону. Туда они и направились — впереди Орех, за ним Пятик.

Орех не знал что такое мост. Для него это было просто одно из новых словечек Кехаара, и Ореху не пришло в голову спросить, что оно означает. Орех доверял Кехаару, верил в его опыт, но когда они вышли на открытое место, встревожился еще больше. На мосту явно часто бывали люди, и Орех почуял опасность. Недалеко, прямо перед ним, светлела дорога. Он видел у края травы ее ровную, почти ненастоящую гладь. Орех остановился, всмотрелся. Наконец, уверившись, что людей поблизости нет, осторожно подошел к обочине.

Дорога вела к мосту длиной ярдов тридцать и уходила за реку. Орех и не подумал удивляться. Мост выходил за пределы его воображения. Кролик видел лишь ряд прочных бревен, лежавших по обе стороны дороги. Так африканцы в далеких деревнях, никогда не уезжавшие из дому, не слишком удивляются, впервые увидев самолет, — он выходит за рамки их понимания. Но при виде тележки, запряженной лошадью, они показывают на нее пальцем и улыбаются, радуясь изобретательности человека, который додумался до такого. На дорогу, идущую через реку, Орех смотрел без удивления. Единственное, что тревожило его сердечко, — это что на подступах к мосту мало травы и, значит, нет почти никакого прикрытия. Кроликов будет видно издалека, а бежать тут в одну сторону — по дороге.