Тотальная война - Олег Маркеев

От разодранного чебурека вдруг пахнуло такой тухлятиной, что Николаев едва сдержался. Еще бы немного, и содержимое желудка выплеснулось бы на стол.

— Мужики, я сейчас, — через силу пробормотал он.

На подгибающихся ногах потрусил за ближайший ларек. Там, в темноте, воняющей мочой и размокшим картоном, он уже не смог сдерживаться. Рвало мучительно и долго, до желчной пены.

Николаев цеплялся рукой за какую-то скобу, но пальцы с каждой секундой все слабели. Он беспомощно оглянулся. Хотел позвать вояк на помощь, но только сильнее закашлялся. То ли из-за слез, разъедающих глаза, то ли так подействовала паленая водка, но свет фонарей показался мутными пятнами. А больше он ничего разглядеть не смог…

Ему показалось, что сноп света прожигает сетчатку насквозь и входит прямо в мозг. Голова просто раскалывалась.

Николаев тихо застонал.

— Ты глянь, живой! — раздался сверху голос. — Может, упакуем?

— На кой тебе сдался? — спросил другой голос. — Обосрался, как свинья. Пока до машины дотащим, извазюкаемся по уши. Брось, пусть здесь валяется. Проверь, бабки не все пропил?

— Бабки-то есть. Ни фига! Коля, смотри, у него ксива фээсбэшная.

— Дай сюда!

Свет погас. Николаев с трудом разглядел двух мужчин над собой.

Луч света вновь ударил в лицо.

— Похож. Что делать будем?

— В отделение везем, что еще!

Последовала долгая пауза. Николаев попытался подать голос, но из сухого рта вырвался только тихий сип.

— Сколько на нем бабок?

— Триста баксов. И рублями почти пятьсот.

— Нормально. Баксы нам, рубли дежурному. Я ему за прошлую смену должен остался.

— Давай хоть на такси оставим!

— Какое на… такси! Через час метро откроют. Оставь рублей тридцать опохмелиться.

— Коля, может, в отделение, а?

— Перебьется! Ему тут удобно, и нам спокойнее. Один хрен протокол потом порвать заставят. Так на кой я его в отделение повезу? На, сунь назад ему ксиву, а то совсем расстроится мужик.

Почувствовав на себе чужие холодные пальцы, Николаев стал вяло отбиваться.

— Лежа-а-ать! — раздался сверху голос.

И на голову Николаева обрушился резкий удар. Ослепительный свет сразу же померк. И сделавшееся невесомым тело засосало в черную воронку…

Навигатору

По информации источника «Джокер», получено распоряжение подготовить документы на увольнение из органов ФСБ Николаева Ю.А. и Парамонова А.С. с мотивировкой — «в связи с сокращением штатов». Приказ на увольнение решено датировать задним числом, чтобы избежать дискредитации ФСБ в скандале, возникшем в связи с совершенным Парамоновым преступлением на территории Литвы.

Сегодня в 6.10 Николаев госпитализирован в реанимационное отделение Боткинской больницы с диагнозом «черепно-мозговая травма средней тяжести, осложненная алкогольной интоксикацией».

Глава двадцать шестая. Назад дороги нет

Странник

Максимов расположился на своем любимом месте: на полу у окна, спиной к батарее. Если бы в доме жил кот, он непременно облюбовал бы этот угол. Очевидно, энергетические поля, проходившие сквозь квартиру, сплетались здесь в узел, создавая невидимый кокон. Думалось здесь великолепно. Стоило прикрыть глаза, как тело расслаблялось, а в голове утихала суматоха мыслей. Казалось, что сидишь с удочкой у тихой речки, мир еще спит, а время течет неспешно, как молочно-белая вода сквозь туман.

Очередной раз Навигатор поставил его перед выбором: шагнуть в пекло или уклониться. Согласие и отказ будут приняты как должное и само собой разумеющееся. Никаких последствий. В конце концов, каждый сам решает, как ему жить и за что умирать. А в данной ситуации даже грех на душу принимать не придется, в случае отказа другого не пошлют. Просто свернут операцию.

«Между прочим, все будут довольны. Ну, прилетят завтра Эрика с Леоном, а нас нет. Покрутятся в Москве день-другой. Потаскают за собой комитетскую наружку. И улетят восвояси. Целые и невредимые. Что там задумал Навигатор против фээсбэшника, не знаю. Но если выбить из седла главного зачинщика оперативной разработки, то минимум на неделю работа у них встанет. Пока отдерут провинившегося, пока назначат нового исполнителя, пока он накропает новый план оперативных мероприятий, поезд уйдет. Все основные фигуранты разработки попросту разбегутся в разные стороны. Дело по деду рано или поздно умрет само по себе. Навигатор поможет. Винер? Винер пусть засунет брактеат себе в задницу и благодарит бога, что Максимов нашел занятие благороднее, чем убивать его. А мы с Кариной исчезнем. Уедем далеко-далеко, где нас никто не найдет. И там, не спеша, можно будет закончить начатое. Из девчонки будет толк. Главное, не сломать».

Он отдавал себе отчет, что именно Карина стала камнем преткновения. Не будь ее, он бы сразу же ответил согласием и не взял бы по предложению Навигатора тайм-аут для размышления. И не пришлось бы пытать себя, взвешивая все за и против.

Карину неудержимо несло к той точке в судьбе, сквозь которую в ее жизнь может войти магия. Может. У каждого была в жизни такая точка. Просто многих пронесло мимо, и ничего, кроме смутного ощущения абсолютно Иного, в памяти не осталось. А со временем и не вспомнить, что это было — явь или кошмарный сон. Повезло им? Возможно. Спокойнее и комфортнее жить в мире, где от магии остались лишь суеверия, гороскопы Глобы и сериал «Секретные материалы». И винить нельзя. Большая часть населения земли предпочитает мирную жизнь в тихой провинции. Только неврастеники, тайные садомазохисты и непризнанные гении рвутся в большие города. Только им всласть жить в сутолоке, смоге и пробках. Любому жителю столицы по предъявлении справки о месте жительства можно смело ставить диагноз — маниакально-депрессивный психоз.

А тому, кто разглядел на бегу приоткрытую дверь, кому хватило глупости, авантюризма и бесстрашия шагнуть через порог, в темноту, остается только пожелать удачи в бесконечном пути. И пусть не удивляется, если научится слышать эхо подземного грома, не вздрогнет, повстречав в темном переулке трехметрового седого, как лунь. старика, и не примет за белую горячку пляску гномов на своем рабочем столе.

Одно надо знать точно: когда магия входит в жизнь, она не делает ее лучше или хуже. Она превращает ее в другую, тотально другую реальность. И придется заново учиться жить в необратимо измененном мире. Рухнут прежние связи, отомрут родственные чувства, усохнет дружба, умрет то, что считалось любовью. Пройдет вечность, пока отыщется родственная душа, такая же неприкаянная, несущая на себе тавро одиночества.

Магия врывается в жизнь, как огненный смерч, сметая и круша все, что казалось привычным и вечным. Зачастую человек переживает этот момент, как смерть. Потому что мы привыкли считать смертью конец бытия в этом единственном из известных нам миров. Посвящение — это не обряд смерти. Это — .сама смерть.

Максимов поднял взгляд на галогенную лампочку под потолком. Свет ее был настолько мощным, что становился невидимым. Лишь слепящая острая корона окружала круглый диск лампы. Вдруг вспомнилось африканское солнце. Такое же ослепительно яркое. Беспощадное и равнодушное, как око злого божества.

«Не дай бог девчонке пройти сквозь такое, — ужаснулся Максимов. — Где гарантия, что переживет. Не превратится в живой труп с остекленевшим взглядом безумца».

Карина лежала в спальне на кровати. Максимову были видны только ее ступни, болтающиеся в воздухе.

«Пятки еще детские, розовые. Ну, куда ее на жару и в горы? — с тоской подумал он. — Это же не экстремальный спорт и экзотика. Там стрелять будут всерьез. Могут и кишки выпустить. Просто так, забавы ради».

— Максим, я тебя отвлеку на секундочку?

Впервые за вечер Карина напомнила о себе. Воспитание тому причиной, врожденная чуткость или собственная потребность в уединении, но после ужина, взяв книгу с полки, Карина ушла в спальню, предоставив Максимову возможность заниматься своими делами и мучиться своими мыслями.

— Слушаю, галчонок.

— Что такое Кипящий котел?

«Н-да, не больше и не меньше», — покачал головой Максимов.

— Если коротко, это древнейший символ кельтской Традиции,[53] — ответил он. — Символ магического превращения. По легенде, в котле год и один день готовили отвар из специальных трав, не давая огню потухнуть, а вареву выкипеть. Алхимия, одним словом. В конце концов, из котла вылетали три капли, и тот, кому они падали на лоб, моментально становился искусен во всех ремеслах и обретал дар прорицателя. А сам отвар становился самым страшным ядом, который только может существовать на земле. Трех капель достаточно, чтобы стать магом, а чуть больше — смерть. Как в русской сказке про Конька-горбунка. Иван-дурак нырнул в кипяток и стал красавцем, а царь сварился.