И было утро, и был вечер - Моисей Дорман

Я прожил жизнь не так,

Как намечал когда-то,

Атак и контратак

В ней было маловато.

Не выполнил программ,

Все проворонил числа,

Все игры проиграл,

Но - не ожесточился.

К. Л. 1969 г.

Эти строки очень точно отражают его мироощущение.

В 70-е годы Костя говорил еще, что не чувствует приближения старости, хотя мысли о бренности бытия и о неизбежном конце возникали все чаще. Мы, бывало, рассуждали о предназначении человека, о вере в Бога, однако достаточно отвлеченно и с некоторой долей иронии. Тем не менее мы понимали, что искренняя вера утешала бы в старости, примиряла бы с неизбежностью ухода, укрепляла бы дух.

Тогда мы начали понемногу читать Библию и задумываться над вечными проблемами бытия. Моей любимой книгой стал Екклезиаст (Когелет). Я поверил в справедливость его простой мудрости и зачитывал сомневающемуся Косте известные строки: "Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои, потому что это - доля твоя в жизни и в трудах твоих..." (Еккл. 9:9).

В 80-е годы, перечитывая книги Ветхого Завета, я пытался самостоятельно осмыслить их суть и так шаг за шагом приближался к "неформальной" вере в Единого Бога, не принимая при этом ритуальных и обрядовых предписаний.

Костя тоже много думал и говорил об этом. К размышлениям о вере его подталкивало и более интенсивное в последние годы общение с Зоей Масленниковой, которая серьезно ушла в религиозные дела. У нее на даче под Москвой был кружок верующих людей, в том числе и молодых. Увлечь Костю Зоя не смогла. Он не проникся верой в Бога и остался непреклонным в своем атеизме до последнего дня жизни:

... Не острою, но стойкою тоскою

Полна душа уже который год.

О, если б знать мне что-нибудь такое!

Но вера в бога тут не подойдет.

По собственной программе обучаюсь

И, суетою душу не дробя,

К кому-то с тихим словом обращаюсь,

Но не к тебе, не верю я в тебя.

К. Л. 80-е годы

Костя был убежден, что из-за невезения и множества совершенных ошибок жизнь не удалась и уже нет возможности изменить ее ход. Однако от своих убеждений он не отказывался и кривить душой не собирался. Для него важнее всего было сохранить достоинство и оставаться самим собой:

Подсобите, мученики века,

Поудобней не искать оков

И, не слишком веря в человека,

Все же не выдумывать богов.

И, прощально вглядываясь в лица,

Перышком раздумчивым скребя,

Не озлобиться и не смириться,

Только две задачи у тебя.

К. Л. 80-е годы

Время неумолимо утекало неизвестно куда, изливалось однообразными буднями. Ничего удивительного не случалось. Притуплялись чувства, угасали страсти - иссякал источник жизненной силы, оптимизма и вдохновения. И это эмоциональное угасание сопровождалось физическим умиранием. Костя все это осознавал и спокойно, мужественно прощался с жизнью.

Захотелось под конец повидать прекрасный Крым, где прошли лучшие годы жизни - золотое детство, вдохновенная юность. Там он был полон радужных ожиданий, мечтал и надеялся. Он не сомневался, что достигнет вершин славы, завоюет признание людей. Многое могло бы свершиться. Но нет, оказалось - все суета. Рассеялись мечты. Ушло время и унесло с собой надежду. Не надо обольщаться, не надо притворяться. Жизнь - не театр, повторить спектакль невозможно.

Возможно лишь побывать напоследок в тех местах.тде ты встретил утро жизни, где родились и расцвели мечты, и будущее казалось невыразимо прекрасным и многообещающим. Все прошло:

Вот и стал я старым евреем,

Опустившимся и больным,

А не двинуть ли в зимний Крым?

Самое время.

Побродить в предгорной глуши,

С морем вежливо попрощаться

И считать, что это причастье

Для безбожной моей души.

Для безбожной моей души

Мало этого, мало, мало.

Мало, жизнь, ты меня ломала,

Мне тупила карандаши.

Мало я про тебя допер,

Мало ты про меня узнала.

Ну, заладил: мало да мало!

Клади голову под топор.

И когда совсем погас огонь страстей человеческих, Костю настигла редкая, жестокая и беспощадная болезнь.

% % %

Беда подкрадывалась незаметно, исподволь. В марте 1981 г. Костя решил съездить на курорт Друскининкай (Литва) - укрепить здоровье. Купил путевку в санаторий, подлечился, отдохнул и еще неделю провел в Вильнюсе. Дня через два после возвращения в Москву он обнаружил в левой части груди, под соском, уплотнение. В течение двух месяцев это странное уплотнение не только не уменьшилось и не рассосалось, но, наоборот, - увеличилось. Пришлось обратиться к врачам.

Даже в июне Костя еще не всполошился, не допускал мысли о серьезной опасности для жизни. Я помню, как он тогда еще отшучивался:

- Эта опухоль мне "сразу не понравилась", как Рабиновичу, заставшему свою Сару в постели с Абрамовичем. Помнишь? Пройдя мимо любовников на кухню, Рабинович убедился в своих худших предположениях, а именно - фаршированную рыбу они съели!

- Хорошенькие шуточки.

- Ну, на кухню я еще не заходил. Вот сделаю все анализы, покажусь онкологу, тогда и узнаю, что сталось с фаршированной рыбой.

Анализы оказались весьма тревожными, внушающими худшие опасения: рак грудной железы. Мне кто-то из врачей прямо сказал:

- Такой диагноз для мужчины практически - смертный приговор. Надежды на благоприятный исход ничтожны.

Влиятельный знакомый, однокашник по Литинституту, известный поэт и общественный деятель Расул Гамзатов и кое-кто из друзей сделали доброе дело - устроили Костю на лечение в "Каширке" - лучшей клинике Всесоюзного онкологического научного центра Академии медицинских наук (ВОНЦ) на Каширском шоссе, 6.

Директором этого центра был тогда академик Блохин, и поэтому обитатели "Каширки" называли клинику Блохинвальдом.

Вначале Костя обвинял себя в том, что по собственной лености затянул обследование и довел себя до столь печального состояния. Впрочем, врачи в этом его не обвиняли, что было для него некоторым утешением: "Я не виноват".

До конца 1981 г. оставались еще какие-то призрачные надежды, и Костя продолжал верить врачам. В клинике ему был обеспечен приличный уход. Его поместили в отдельную палату, поскольку других мужчин в отделении "Молочная железа" не было. Сплошное женское окружение поначалу стесняло Костю, затем привык.

В первый месяц действия врачей недоверия не вызывали. Однако спустя месяц Костя заметил, что они сами не верят в эффективность лечения...

На 22 июля 1981 г. была назначена так называемая "радикальная" операция. Оперировала доктор медицинских наук Вишнякова. Она была доброжелательна, внимательна и общительна, подробно объяснила Косте цель предстоящей операции, ободряла его. По ходу "радикальной" операции была предусмотрена "срочная гистология", то есть микроскопическое исследование на наличие раковых (атипичных) клеток. Результат этого исследования оказался, увы, неутешительным - "атипичные" клетки обнаружились.