Утопленница - Кейтлин Р. Кирнан

всех элементов, как его картин, так и репродукций различных артефактов, связанных с убийством Элизабет Шорт. – Ева рассмеялась, когда я сказала ей, что всё это звучит чрезмерно претенциозно и крайне болезненно. Она громко захохотала, а затем напомнила мне об играх, которыми мы баловались, и бесчисленных непристойностях. – Я знаю, Винтер, тебе нравится притворяться, что твоё сердце не такое гнилое, как моё, но постарайся не быть чёртовой лицемеркой. – Вот, снова этот расчудесный парадокс, поскольку она, конечно же, была абсолютно права. Не помню, чтобы в ту ночь ещё хоть раз её прерывала. Я даже не могу вспомнить, какой диск The Smiths тогда играл. Ну, разве что одну-единственную песню. – Знаешь, – сказала она, – до того, как прижилось прозвище «Чёрная Орхидея», газеты Лос-Анджелеса называли это убийством оборотня. – Сказав это, она замолчала, сверля меня взглядом, и я поняла, что чуть не пропустила свою реплику. – Почему? – запоздало поинтересовалась я. – Почему они дали ему такое название? – Ева закурила сигарету и выпустила струю дыма в высокий белый потолок. Затем пожала плечами: – Альбер пытался это выяснить, но кажется, что никто этого не знает. В то время журналисты из Лос-Анджелеса любили придумывать зловещие названия для убийств. И зачастую они были связаны с цветами. Убийство Белой Гардении, Убийство Красного Гибискуса и так далее. Он считает, что эта история с оборотнем может иметь какое-то отношение к улыбке, которую убийца вырезал на её лице почти от уха до уха. Мол, это сделало лицо Шорт похожим на волчью морду. В любом случае мне кажется, что это чушь какая-то. Я предположила, что газетчики назвали оборотнем убийцу, а не жертву. – Это был единственный раз, когда я услышала, что Ева в чём-то не согласна с Перро. Она снова пожала плечами и затянулась сигаретой. – Как бы то ни было, это отличная идея, и он хочет извлечь из неё максимум пользы. Он не сказал мне, как именно, по крайней мере ещё не сподобился. Но я знаю, что он разговаривал с таксидермистом. Это какой-то парень, с которым он когда-то работал. – Она продолжала в том же духе, а я сидела и слушала. – Невероятно интересно, – продолжила Ева, – наблюдать за тем, как он находит новые пути, исследует другие возможности. Он проделал это с камнями в прошлом году в Нью-Йорке, ну, с теми булыжниками внутри клеток. Этот опыт дал ему мощный импульс двигаться в выбранном направлении. По крайней мере, так он сам утверждает. О, я же тебе ещё не говорила. На прошлой неделе ему позвонил кто-то из Голливуда. Он не сказал, кто именно, но явно какая-то важная шишка. – Обещаю, чего бы мне это ни стоило, не пытаться изображать всё так, будто Ева в тот вечер звучала более (а может, и менее) уныло или подхалимски, чем было на самом деле. Она прекрасно знала, что мне не нравились работы Перро, что у меня от них мурашки; наверное, по этой причине она так много о них распространялась. Если так подумать, то, скорее всего, именно поэтому она с самого начала принялась с ним трахаться (при условии, что я не ошибаюсь и она действительно с ним трахалась).

Но стоп.

Что-то я слишком зациклилась на той нашей ночной беседе. В мои планы не входило вяло бубнить о событиях той ночи, это всего лишь пролог к последующим событиям. Была зима, самый её разгар в Бостоне, к тому же в тот год она выдалась особенно снежная. Я только что начала работать в книжном магазине и иногда подрабатывала в кофейне на Ньюбери-стрит. Не думаю, что Ева в то время где-то работала, за исключением того, что она называла себя личной помощницей Перро, а он позволил ей тешить себя этими фантазиями. Но я не уверена, что это можно было назвать настоящей работой; готова побиться об заклад, что он не платил ей ни цента. Ева была обычной шлюхой. У неё никогда не хватало мотивации стать кем-то вроде дорогой, обеспеченной проститутки. Но, играя роль его ассистентки, она оказалась вовлечена во все те гадости, которые он затеял той зимой, планируя шоу в Лос-Анджелесе, во всю эту историю с Орхидеей. Перро сразу решил назвать инсталляцию «Видение абсолютного разрушения» в честь какой-то из песен Дэвида Боуи. От Евы я узнал, что Перро заключил контракт с неким манхэттенским издательством на глянцевый полноцветный каталог, хотя заплатили за него немного. Я слышала от Евы, что небольшой аванс не сильно его интересовал, поскольку он получил главное – цветную печать. Честно говоря, большую часть того, что я знаю об Альбере Перро, я почерпнула из бесед с Евой, а не из личного опыта общения с этим человеком. Как бы то ни было, в тот же день, когда Ева рассказала мне о каталоге, она объявила, что будет моделью для нескольких скульптур в его инсталляции. Необходимо было сделать слепки с натуры, а это означало, что ей нужно лететь в Лос-Анджелес, потому что у него нашёлся друг-гримёр в какой-то из студии спецэффектов, который согласился поучаствовать в этом бесплатно. Насколько я понимаю, у Перро неплохо получалось разводить людей на бесплатные услуги. Как в случае с Евой, например. Итак, большую часть недели в феврале она отсутствовала, как раз когда ударил сильный снегопад и квартира с кроватью оказались в моём полном распоряжении. Когда мне не нужно было ковылять на работу и обратно по чёрно-серой слякоти, затопившей улицы, либо кататься на трамвае, я спала, смотрела старые фильмы и вполглаза читала сборник Набокова «Русская красавица и другие рассказы». Это было первое издание с подписью автора, фактически оно принадлежало Перро. Он одолжил его Еве, посоветовав прочитать от корки до корки, но Ева редко читала что-то, кроме астрологии и всякого шлака о саморазвитии. О, она выписывала «Нью-Йоркер», «Вайрд» и «Интервайв», потому что считала, что они солидно смотрятся на журнальном столике. А скорее даже потому, что ей казалось, будто они украшают её образ. Но она никогда не читала эти журналы и не прочла ни страницы из сборника Набокова. Я успела прочитать большую часть этой книги, пока она тусовалась в Калифорнии, но могу припомнить только одну историю о карлике по имени Фред Добсон. Фред Добсон кого-то обрюхатил и в конце умер, больше я ничего не помню. Ева заявилась домой в пятницу вечером и была необычайно молчалива. В основном она сидела в одиночестве на кухоньке, курила и пила одну за другой чашки с дымящимся травяным чаем. В субботу вечером мы трахались впервые с