Вампиры в Москве - Кирилл Клерон

Подвела батюшку случайность. Некоторые случайности губят, некоторые — награждают, а эта, наверняка подстроенная нечистым, сделала слугу божьего ментовским осведомителем. Противно вспоминать!

Старший лейтенант Малючков, поклонник баяна и противник тяжелого рока, умело разрабатывая оперативную информацию, вышел на ужасную банду поставщиков порнокассет, подлых растлителей социалистической нравственности. Шайка состояла из двух долговязых юнцов-распространителей и одного мелкого дипломата, привозившего сей деликатный товар из-за бугра под видом дипломатической почты. Юнцы копировали бесконечные спермообильные Ich kome! и Das ist fantastisch! и с наваром загоняли основным ценителям порнухи — импотентам и пресыщенным сексопилам.

Во время милицейской облавы на квартире пикантный товар решительно конфисковали и растащили, чтобы лично оценить всю глубину морального падения. Участников преступной группировки по-отечески пожурили и заставили слегка поделиться барышами, а вот Григорию, которого бес-искуситель попутал именно в этот день явиться за свежей клубничкой, честно предложили на выбор:

или все сообщают духовному наставнику

или он становится бесплатным осведомителем, обязанным доносить обо всех подозрительных исповедях.

Не долго думая, Гриша согласился на второй вариант и Малючков оценил его выбор, как единственно верный:

— В общем, мы поступим так: даем тебе три полных месяца на исправление и замазывание грехов, а также погоняло Распутин.

— Какое еще погоняло?

— Погоняло — это кликуха, а твоя кликуха отныне Распутин — знаешь, поди, такого противного типа? Тоже Гришка, тоже церковник, тоже похотливый старикашка. Но, не в пример тебе, всякую гадость по видаку не смотрел. И только скажи, что я не остроумно придумал! Ну, скажи!

— Да, остроумно…

— Вот и славно. Значит, по-хорошему поговорили?

— По-хорошему…

— Ну так и нечего здесь долго рассиживаться. Бегом марш на новую работу.

Прошел, однако, только месяц, а священника уже вызвали в отделение ругать за отсутствие результативности и пугать:

— Если не перестанешь мозги пудрить и крутить динамо, будешь заложен, как кирпич в стену.

Малючкову срочно требовалось записать на свой счет раскрытое преступление, а то — прощай прогрессивка, а то и новой звездочке не скажешь: Здравствуй, родная долгожданная! Добро пожаловать на погоны! Да и жена не поймет, чего ради целыми ночами на службе пропадает и потом является такой измочаленный. Не этого ради, недогадливая жена, и не на службе, но лучше не объясняться. А вот звездочка не помешает. Он станет дороже, как хорошо выдержанный коньяк.

— Эй, Гришка-Распутин, твою тягу к порнухе бог по блату может и простит, а покушение на тайну исповеди, пусть и неудачное, никогда…

— Ну, ребята, мы же договорились на три месяца…

— Ребята у тебя в школе завтраки воровали, а мы — закон. Строгий, но очень справедливый. Не огорчайся, в бога можно и дома верить, а вот с рясой придется расстаться. Уйдешь, так сказать, в вечный запас.

Батюшку бесил тупой ментовской юмор, но угроза-то представлялась вполне реальной. Попрут, не пожалеют. И расставаться придется не только с рясой — не самая удобная одежда, но и с приличной кормежкой, казенной квартирой и — о, небо, заткни уши! — с сокровенной надеждой при удачном расположении звезд совратить какую-нибудь миловидную прихожаночку:

— Буду стараться.

— Лучше старайся!

— Буду лучше стараться.

— То-то!

Впрочем, и до этого неприятного разговора Гриша не манкировал своими обязательствами и старался добыть важную оперативную информацию — еще как активно старался. Да попусту.

Приходит к нему в церковь, скажем, коварная изменщица, каяться в наставлении ветвистых рогов лопоухому муженьку. С соседом-полярником — на медвежьей шкуре, с сослуживцем — около канцелярского шкафа, а был еще водитель такси — так с ним… От этих разговоров у Гриши текут слюнки и начинается эрекция, но он на службе, он — двойной агент. К сожалению, нравственные проблемы обычных людей не входят в компетенцию милиции, поэтому срочно необходимо отыскать какой-нибудь постатейный криминал на совести похотливой дамочки. Он наверняка существует, надо только извлечь. Посему начинается обработка:

— Все мы грешны, дочь моя, но прихоти плоти — не самый страшный грех. А не балуетесь ли наркотиками?

— Нет, что вы!

— А может, валюткой приторговываете, или знаете таких нечестивых граждан? Им тоже надо обязательно прийти покаяться. Приведете грешника, грешок и спишется. Знаете кого?

— Да, знаю такого.

— Отлично! И какое же за ним преступление?

Глаза Григория загораются надеждой, которая очень быстро тухнет.

— Жене-уродине со мной изменяет. Да, наверно, и не только со мной. Триппером заразил, убить его мало…

(— нет, нет, не мало, а в самый раз. убей, убей его, голубчика, и ко мне приходи):

— Да что вы, дамочка, заладили, как заевшая пластинка — измены, измены. Ерунда это, чушь. Вот если бы украли чего государственного в особо крупных!

Увы, терпение не является добродетелью Григория и быстро ему изменяет. Следом и коварная изменщица не выдерживает столь пристрастного допроса и в ужасе убегает.

ЧЕРНЫЕ ДНИ ДЛЯ ЙОНА

Между тем, пока Распутин безуспешно ищет криминал на совести прихожан, пока Ерофей с проломленным черепом отмокает в содового-солевых ванных на квартире Ганина (дабы дольше не вонял), а Василь начинает оплакивать убитого друга, своей жизнью живет и Йон.

Живет младший сын Дракулы в обычном панельном доме в районе Москворечья, в трехкомнатной квартире на седьмом этаже вместе с женой Валерикой. С недавнего времени их стало трое — в детской комнатке в кроватке спит маленькая девочка Лиза, дочка несчастной Машки:

(— что же, надо признать, не так-то здесь и плохо. тепло и светло, меня любят, хотя как-то странно, никогда не целуют в губы, говорят — еще рано)

Но не все безоблачно в жизни Йона. Неудача, а точнее провал попытки поужинать знатоком повадок американских индейцев и узким специалистом в области биологии, стоил Йону Ладони и ознаменовал начало целой серии черных дней. Глаза бы эту серию не видели!

Черные дни, как известно, наступают, когда их не ждешь. Для нас, наших кошельков и наших надежд они случаются гораздо чаще, чем появляются на нашем календаре классические нехорошие дни, соответствующие столь же нехорошим числам. В каждой культурной или религиозной традиции эти числа свои — 4 для китайцев, 11 для кабалистиков, 13 для славян, 17 для жителей Валлахии.

Для не суеверного Йона не существовало изначально плохих цифр, но это не помешало черным дням проникнуть и в его жизнь. Пронырливые они, как тараканы!