Конец века - Андрей Респов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнате, как и ожидалось, никого не было. И я беспрепятственно затолкал под свою кровать сумки с коробками, немного заставив их банками с соленьями, отметив про себя, что их количество значимо поубавилось. Ну да, ты бы, Луговой ещё месяц-другой не приходил и твои «вещественные доказательства» стоматологи бы употребили по всем канонам «временного пользования». А не хрен хлебалом щёлкать, пацан!
— Прошу, — я протянул связку с диснеевским мышонком Орлинду.
Африканца я застал в комнате с каким-то незнакомым мне его земляком.
— Уже? — он скользнул по мне взглядом, зафиксировав плащ и плотно набитую кожаную сумку, — и всё?
— Мне много не надо, эмку, — скромно пожал я плечами, пряча взгляд за делано-равнодушным поворотом головы, — спасибо, конечно. А тебе пожелаю, как говорится, бон вояж!
— Мерси, Люговой. С тобой было приятно иметь дело.
— Не могу сказать того же, эмку. Но в целом я доволен. И зла не держу. Бывай!
Снег на улице уже прекратился и тут же начал таять, медленно превращая улицы в слякотный полигон. Я решил всё же заскочить в институт. Хотя бы для того, чтобы узнать дату сдачи последнего экстерната по философии. Не люблю оставлять недоделанными свои проекты. Даже настолько бессмысленные для анавра. По сути к своим действиям в этой реальности я давно стал относиться, как какой-то социальной игре. Какой хрени не сделаешь от скуки, обильно сдобренной застарелым отчаянием.
К тому же следовало некоторое время вести себя как ни в чём не бывало. И отследить реакцию правоохранительных органов, да и любое нездоровое шевеление вокруг себя.
За всей этой кутерьмой я почти забыл о своей основной цели. Может, так и нужно, пусть всё идёт как идёт, а то я что-то совсем запутался. Такое впечатление, что в этой реальности вообще нет анавров. Аномалия какая-то. Воин, участвовавший в кроссе, не в счёт. Исключение лишь подтверждает общую тенденцию.
Но на последнюю лекцию всё же не пойду. Ну её на фиг! Устрою себе маленький отпуск. К тому же заныканные под кроватью сумки следовало забрать до возвращения пронырливых стоматологов. От греха подальше. Вдруг им захочется на обед солёненького огурчика или помидорчика из моих запасов. Я не жадный, но в сумки лезть не позволю.
Устал не столько физически, сколько вымотался морально. Я и раньше убивал, но в основном во время боя, к тому же на войне — это совсем другое дело. Ну и лагерь ведь тот же фронт. А тут банальные уголовники. Правда, отморозки конченные. Никого из свидетелей не пожалели. За что и заплатили. Сполна.
И, если уж совсем честно, хочу к Машке. Запала девчонка, хоть тресни. Оттаиваю я с ней рядом понемногу. А ещё хочу пюрешку, котлетку и компот. За всё отработаю сиделкой, ещё накуплю вкусняшек и организую досуг. Несладко ей в четырёх-то стенах. Благо я теперь богатый перец как-никак.
Кстати, трофеи со спекулянтского склада будут и здесь к месту. Мини-телевизор «Sharp» и видеомагнитофон «Panasonic» — это же просто мечта идиота. Новенькие, в упаковке. То, что доктор прописал от хандры да тугой печали.
Не знаю, были ли они у Орлинду в загашнике единственные, и знать не хочу! Моё. Тем более, здесь и сейчас они стоят целое состояние. Можно бизнес с нуля замутить. Открывай видеосалон и греби деньги лопатой. Правда, крыше не забывай отстёгивать. Но это уже частности. Средства производства налицо.
Видеосалонный бизнес мне сейчас до лампочки, а вот сделать приятное понравившейся девушке — самое то. Ну не переть же мне всё это к Петровне. Я же там практически не живу. Так, перевалочная база. Лучше я хозяйке на толкучке платок куплю, оренбургский, и мешок сахара. Пусть варенье варит.
Отвезу ништяки Маше, навру чего-нибудь. Кстати, по дороге надо будет заехать в видеопрокат, кажется есть такой ближайший в кинотеатре «Родина». Пусть не скучно болеет. Хоть у кого-то пусть башка от забот не будет раскалываться.
Институт встретил тишиной коридоров и лёгким запахом формалина, занесённого сквозняком из анатомички. Занятия были ещё в разгаре и в административном корпусе почти никого не было.
— Луговой, зайди ко мне! — стоило мне заявиться в деканат, как я тут же был выловлен Сапфирой Султановной, — чего шляешься без дела? У тебя же по расписанию лекция по гигиене? — все знали, что Шахерезада лечебного факультета отличалась феноменальной памятью.
— Прогуливаю, Сапфира Султановна. С утра еле поднялся. Вчера на соревнованиях, похоже, немного переоценил свои силы.
— Что-то серьёзное? — нахмурилась зам. декана, — слышала я про твои вчерашние подвиги. Судейская комиссия полчаса спорила, хотели за беспрецедентный поступок тебе первое место в кроссе отдать, но всё же отдали Гиоргадзе.
— И правильно поступили. А на второе надо обязательно Машу Сикорскую выдвинуть, я за ними всё время третьим бежал. Ей просто не повезло немного. Вот и решил восстановить справедливость.
— Тебя не спросили, рыцарь Архиерейского леса. Я тебя не за этим позвала.
— Я весь внимание.
— Ты домой последний раз, когда, звонил, балбес?
— А что такое? Что-то случилось? — сердце непроизвольно сжалось: как? Неужели из-за… — но зам. декана успокоила.
— Ничего особенного. Мама твоя звонила. Беспокоится. Три недели о сыночке ни слуху ни духу. Бессовестный! Разве так можно?
Бли-ин… А ведь и правда. Вот же засада! Я со своими заморочками совсем позабыл, что обычно звонил с переговорного пункта каждую неделю. Регулярно. Нда-а… Я не балбес, а скотина бесчувственная. Признаюсь честно. Первый раз после инфильтрации в эту реальность до ужаса боялся звонка родителям. В разговоре всё больше общался междометиями.
И не просто так. Более жуткого ощущения, чем говорить с людьми, которых сам хоронил, я не испытывал до этого никогда. Моя жена с дочерями не в счёт. Мёртвыми я их не считаю и считать не хочу.
При этом реально почти теряю контроль над собой. Говорю — а у самого перед глазами вырытая могила, крест, снег, накрывающий насыпанный холмик рыжей земли. Я из-за этого еле отвертелся, чтобы не ездить на осенние праздники домой — всё списал на занятость и экстернат. Хоть какая-то от него реальная польза. Эх…
Забыл, что мама раскусывает такие моменты на раз. Настоящее материнское чутьё не обманешь. А тут на целых три недели замолчал. Мальчик-то я уже большой, что может случиться?
