Хозяин Древа сего - Павел Виноградов

Тут она неудержимо расплакалась:

— Аслан, Аслан, возьми меня с собой, я тут умру-у!

— Ну, все, все, успокойся.

Он обнял ее за плечи и стал нашептывать всякие слова, потребные в данной ситуации. Она, действительно, постепенно успокаивалась.

— Вот что, — заявила, освобождаясь от объятий, — идите, куда хотите. Но только возвращайтесь! А то… — она поискала угрозу пострашнее, не нашла подходящей, и лишь повторила, — Возвращайтесь!

— Он постарается, Гела, — ответил за молчащего Аслана Варнава.

— А ты? — вскинула она голову.

— …И я, — заверил он.

Возможно, она действительно не заметила, что он сказал это с секундной задержкой. Шепнула, дотронушись до рукава Варнавы: «Присмотрите за ним, батюшка». Он едва заметно кивнул.

Они пошли следом за Асланом, мурлыкавшим что-то себе под нос. Варнава расслышал:

Да будут ночи полныЖемчужным блеском луны!Пускай от звезд и планетСпускается тихий свет,И радуги окаемСияет синим огнем!..

Горы были красными. Пылали под восходящим солнцем, будто оно исторгло из них собственный внутренний жар. Ниже угасали, приобретая цвета меди, сперва расплавленной, потом просто ярко начищенной. Еще ниже становились нежно-розовыми, остывали совсем, охлаждаясь в сырой подпушке туманов, отблескивали суровой сталью в прохладной голубизне, и — обрушивались в кромешную чернь ущелий.

Циклопическая панорама смертельным торжеством распирала душу Варнавы. Именно так и должно выглядеть начало его последнего дня в Древе — пылающим, вздымающимся, ниспадающим до полного ничтожества в пустоту пустот. Он повернулся к Аслану, чтобы сказать об этом, и случайно посмотрел на лицо Николя — как в зеркало. На нем, тронутым пламенем восхода, отражалась та же жадная и торжествующая тоска. Художник, утративший обычную холодную мину, тоже словно бы глядел на свою будущую могилу, восхищаясь ее великолепием. Варнава смущенно отвел взгляд.

Войско собралось на склоне, откуда начинался путь к вросшему в гору чуть ниже пояса тумана маленькому селению. Именно там, по уверению Зургая, был проход в Агарти — подземную страну, связанную с Шамбалой, пройти сквозь которую было, по его словам, гораздо легче, чем пробиваться напрямик. Предводители сгрудились кучкой, осматривая путь. Позади ожидали конные и пешие солдаты — Тени из нескольких Ветвей, увлеченные приказом Продленных вождей. Разношерстная армия, плохо представляющая, куда и зачем идет. Монахи в оранжевых рясах с отрытым плечом, опирающиеся на тяжелые дубины — мастера боевого искусства маг-цзал. Длинноволосые бородатые жрецы в красных рясах и тюрбанах. Скопище степняков всех племен и эпох. Воины в тяжелых панцирях, с головами такими же вытянутыми, как у Ланса — многие из них были женщинами. Над ними развевалось знамя с драконом. Другая группа тяжеловооруженных всадников выглядела иначе — их боевая одежда состояла из покрытого металлическими бляхами малахая с меховой оторочкой и пластинчатого, с красной каймой, панциря до колен. В руках у них были длинные легкие пики. При виде Принца они разражались ликующими возгласами. Еще были солдаты в разномастной форме государств верхней части Ствола, и какие-то вовсе невнятные люди, экзальтированностью производящие впечатление сумасшедших, в самых разнообразных одеждах — от чопорных визиток и приличных пальто, до курток-косух, вытянутых свитеров и рваных джинсов. Эти с восторгом глядели на фантастический пейзаж и своих предводителей, в особенности, на художника.

— Да-а, — в полголоса заметил Аслан, — бойцы, едрена матерь…

— Пушечное мясо, — отозвался Варнава. — Куда их против Дыя?

— Других не имеем, — холодно произнес услышавший обмен мнениями Барон. — Однако мне кажется, я не вижу среди наших войск бритых голов слуг господина Синего…

Он вопросительно взглянул на Кару.

Та пребывала в грозной своей ипостаси: увенчана золотой диадемой, в ниспадающем кроваво-красном одеянии, о восьми руках, сжимающих разнообразное оружие — от трезубца до кистеня. Тигр, свернувшись клубком, дремал поодаль.

— Они придут, как только мы окажемся в пределах Шамбалы, — высокомерно заверила она Барона, и тут же совершенно иным, кокетливым тоном, обратилась к Варнаве:

— Что, юный монашек, не страшно тебе? — она улыбнулась вполне обольстительно.

— Я далеко не юн, госпожа моя, и давно уже ничего не боюсь, — хмуро ответили тот.

— По сравнению со мною, ты мальчик, Варнава, — подошла поближе. — Правда, для своего возраста я неплохо сохранилась. Посмотри на меня.

Он невольно поднял взгляд. Кара была прекрасна, даже в этом обличии, самая восьмирукость ее была парадоксально привлекательна. Яркие губы, аккуратно сложенные в чувственную улыбку, и красная точка на лбу создавали в своем средоточении некий психологический водоворот, утягивающий воображение мужчины в бездну, где полно сверкающих галактических спиралей. Глаза ее широко раскрылись, добавив очаровательной маске немалую толику возбуждающей наивности. Варнаву захватил бешено вращающийся поток, он едва удержался на грани.

Она стояла близко, так, что он ощутил исходящий от нее младенческий запах существа, питающегося молоком. Вдруг очарование ушло, ему стало неприятно.

— Вы великолепны, госпожа, — равнодушно произнес он и отвернулся.

Теперь она улыбнулась совсем иначе: словно кобра высунулась из кринки со сметаной. Грациозно отвернувшись, прошествовала к мгновенно проснувшемуся тигру, и легко оседлала его.

— Вперед! — пронесся над войском призыв Зургая, и они двинулись в поход против страны Шамбалы.

Предводители следовали впереди, большинство из них сидело на крепких лошадях из Ветви Аслана, только Палден предпочел почему-то двух снежно-белых верблюдов, — восседал на одном, а второй шел следом. Аслан и Варнава были по-прежнему одеты по моде асланова племени. Они были здесь одни такие — «гвардейцы» остались охранять тыл повстанцев от неожиданных диверсий. Ланс ехал в полном доспехе, остальные от них отказались — в этой битве обычные средства защиты были почти бесполезны. Так же, как и огнестрельное оружие, потому Палден сменил свой маузер и патронные ленты на тяжелую железную палицу, а из-за голенища сапога выглядывал длинный узкий кинжал. Остальные имели свое излюбленное оружие, испытанное в подобных сражениях — когда дело решает не столько численность войск, сколько духовная энергия и сила магических вещей. Рядовые воины тоже оснащены были оружием силы, всем, какое инсургенты смогли собрать в Ветвях.