Ностальгия - Сергей Карамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Антон подошел к даме и попытался ее успокоить:
– Не надо плакать… Вы молодая, должны радоваться жизни и…
Дама посмотрела на Антона, на его мятый больничный халат, шумно вздохнула, махнула рукой и отвернулась.
– А вы напрасно отказываетесь от нашей помощи, – вступил с ней в разговор Вася, – мы можем вам…
– Что? Ну, что вы можете здесь?! – завопила дама, вытирая платком лицо. – Отстаньте! Психи!
Как и вчера, друзья немного поговорили с плачущей Олей, успокоили ее, попрощались. Андрей покосился в сторону молчащего Антона, но ничего ему не сказал. Однако Антон заметил недовольный взгляд Андрея и быстро спросил:
– Чего тебе? Чего так смотришь?
– Ну, я был прав или нет? – На лице Андрея появилась торжествующая улыбка.
– Прав насчет чего?
– А насчет того, – охотно ответил Андрей, внимательно глядя Антону в глаза, – что все события прошлых трех дней сегодня повторились!
– Ну, повторились… И что?
– Дежа вю. И завтра всё повторится, – пообещал Андрей.
Антон задумался на миг, потом с интересом спросил:
– А потом?
– Я могу лишь догадываться, – произнес Андрей, – я не волшебник… Но ты хоть понял, что события прошлых дней снова повторились?
– Понял… Время остановилось, что ли? Не вечный двигатель, а вечная остановка?
– Неплохо сказано, Антон, – похвалил друга Вася.
– Кстати, Антон, – ответил с улыбкой Андрей, – могу рассказать тебе историю о советском вечном двигателе.
– Ладно тебе…
– Нет, послушай! Сажают одного гражданина в тюрьму за рассказ анекдота. Там его спрашивают: «За что сел?» Ну, гражданин молчит, не хочет ничего рассказывать.
А среди арестованных сидит один осведомитель, который постоянно докладывает о всех разговорах в камере начальству. И этот осведомитель больше всех пристал к гражданину, спрашивая его: «За что сел?» Тогда гражданин не выдерживает и отвечает, что сел за рассказ анекдота. «Расскажи!» – горячо просит осведомитель. Гражданин не выдерживает и рассказывает свой анекдот.
Вася засмеялся.
– Ты чего смеешься? – не понял Антон.
– А я понял конец, – ответил Вася.
– Ладно, дай закончить, – попросил друзей Андрей и продолжал: – После рассказа анекдота гражданина вызывают и допрашивают, дают новый срок. Гражданин идет в камеру, там его снова спрашивают: «А за что новый срок?» Гражданин не хочет отвечать, но осведомитель пристал с вопросами к гражданину, тот не выдерживает и…
Вася громко засмеялся.
– Ладно. Вась, дай закончить! – попросил Андрей, улыбаясь.
– А все уже понятно.
– Кому понятно, кому нет, – поморщился Антон. – Ну, чего там дальше было?
– Дальше? – смеясь, спросил Андрей. – Ах, дальше… А дальше то же самое… Гражданин рассказывает свой анекдот, его за это сажают в тюрьму, в камере допытываются, за что тот сел, он там рассказывает и снова садится за рассказ анекдота. Вот такое вечное движение гражданина в тюрьму и из тюрьмы!
Антон неопределенно пожал плечами, заметив:
– И совсем не смешно…
Друзья пошли в столовую.
Ужин, как всегда, им не понравился: овсянка, компот, несвежий хлеб и маленький кусочек сыра. Андрей выпил, морщась, стакан компота, съел кусочек сыра.
Антон заметил недовольного Андрея, похлопал его по плечу, дружелюбно говоря ему:
– Ешь, пока дают… Я ведь ем, не жалуюсь.
Андрей шумно вздохнул и вспомнил:
– И вчера ты это говорил мне!
– Ладно, вчера да вчера, – проворчал Антон, – ешь да молчи. И не жалуйся.
– А ты кому и на что здесь можешь жаловаться? – удивился Вася.
– Как кому? Администрации.
– Эта самая администрация в лице санитаров быстро тебя успокоит, – возразил Антону Андрей, вставая из-за стола. – Так что здесь некому тебе жаловаться! Никто не услышит наших стонов! Пошли в палату.
Антон промолчал. Он сидел за столом, задумавшись и уткнувшись в одну точку перед собой, и не двигался. Вася встал, заметил задумавшегося Антона и остановился. Андрей снова сел рядом с Антоном и спросил его:
– Ну? О чем думаешь?
Однако ответа не последовало.
– Ладно, Андрей, пошли в палату, он догонит нас, – сказал Вася. – Честно говоря, несколько дней он ходил очень задумчивый, заметил?
– Да, ладно, пойдем…
– Подождите, ребята, – попросил Антон и снова замолчал.
Андрей с Васей переглянулись, Вася присел рядом с Антоном.
– Я хочу сказать… в общем… – неторопливо заговорил Антон, обдумывая каждое слово, – вы были правы… Мне здесь очень неуютно…
– Так, так! – обрадовался Андрей, потирая руки. – Значит, осознал?
Вася шепнул Андрею:
– Ты не торопи его… Трудно ему говорить…
– Что значит осознал? – пожал плечами Антон. – В чем-то я был с вами согласен… В чем-то нет… Но что-то противно здесь… Домой как хочется!
Антон умолк, уставившись в одну точку перед собой.
– Гм, это все, что ты хотел нам сообщить? – удивился Андрей.
Антон отрицательно качнул головой, говоря так же неторопливо, как и ранее:
– Нет, далеко не все… Просто… просто мне трудно говорить… Я ошибался раньше…
Я ошибался, верил коммунистам, их лозунгам… Вел себя, как полный дурак!..
Вася и Андрей не верили собственным ушам, они застыли, слушая Антона.
– Я верил, – продолжал неторопливо Антон, – в эту коммунистическую утопию, которая не стала реальностью… Здесь я многое вспомнил, все обдумал…А теперь, как представлю, что придется снова жить в этом кошмарном прошлом, о котором так напрасно ностальгировал многие годы, что становится жутко!
Андрей улыбнулся, радостно говоря:
– Давно бы так!
А Вася успел добавить, тоже улыбаясь:
– Лучше поздно, чем никогда!
Антон кивнул, продолжая:
– Согласен… Я долго упрямился, не соглашался с вами… Все обдумывал, вспоминал…
– Чего ты вспоминал? Мамины пирожки и мультики?
Антон шумно вздохнул и ответил:
– Не только… Свое трудное детство, свои мечты… Страхи родителей, их тяжелую жизнь… Как им было трудно… Понял, что кошмарное прошлое не должно вновь возвратиться в нашу современную жизнь… Буду стараться, чтобы этого не произошло… Больше не стану ностальгировать… – Антон поднялся, немного походил, потом снова сел, продолжая говорить очень медленно:
– Трудно… Да, трудно иногда признавать свои ошибки… Не только в детстве, но и сейчас… Да!.. Я ошибался, верил и надеялся… Но поймите, что я пережил в начале девяностых годов!.. Потерю работы, жены… – Здесь он остановился, прослезился, вздыхая. – Больше не буду… зуб даю, честно, не буду вспоминать дешевую водку и колбасу, не только в них счастье… Кто-то раньше пил дешевую водку, а кого-то рядом судили, расстреливали… Не стану больше говорить: «Лес рубят – щепки летят». Каждая человеческая жизнь бесценна!.. И носить футболку с надписью «СССР» больше не буду… Зуб даю!..
– Всё? – вырвалось у Андрея.
– Нет… Ты меня не торопи… Больше не стану бездумно ностальгировать… Зуб даю! Можете с этого дня не считать меня коммунистом… Я заблуждался… Теперь все осознал, как появился в прошлом, как здесь снова пожил и помучился… И свой партбилет я порву, как войду в свою квартиру. Хватит ностальгировать о кошмарном прошлом, которое тянет нас в болото, трагическую бездну!
Вася одобрительно похлопал Антона по плечу, говоря:
– Молодец!
– Наконец-то! Антон, ты молодец! – похвалил друга Андрей. – Знаешь, иногда ты хорошо рассуждаешь, сразу все схватываешь, как на лету, а порой…
– Значит, не всегда я сразу все понимаю, – объяснил Антон.
– Логично!.. Прошлое никогда не заменит нам будущего, – решительно произнес Андрей, – но будущее туманно… Неизвестное и туманное будущее никак не выйдет из трагической ямы прошлого.
С улицы послышалась песня группы «Биттлз» «Back in USSR».
Андрей моментально спросил Антона:
– Слышишь песню «Биттлз»?
– Да.
– Она называется «Назад в СССР».
– Нет! Довольно ностальгии! А то тошно станет, – решительно произнес Антон, вставая. – Довольно всем нам пятиться назад!.. Надо мне жениться.
– Когда? Неужто сейчас? – удивился Вася.
– Нет, как возвратимся в свое время.
– Гм, а ты оптимист, Антон, – заметил Андрей.
– Нет, точно вырвемся отсюда! Зуб даю! – уверенно ответил Антон.
– И каким же образом?
– Придумай что-нибудь, Андрей, – попросил Антон. – Ведь ты можешь!
– Придумаю, – обнадежил друга Андрей.
Друзья пошли в палату. Закончился еще один день в психиатрической больнице.
Глава 26
Ура новому дню! Счастливый конец!
Андрей проснулся, но вставать ему что-то не хотелось. Вопли больного Наполеона на протяжении нескольких дней по утрам достаточно надоели как ему, так и всем остальным, находящимся в палате, поэтому Андрей предпочел пока полежать, думая, что больной где-то рядом и снова станет вопить. Он чуть приподнялся, ища взглядом Наполеона, но поблизости его не заметил. Тогда, полежав минуты три, Андрей решил встать. Некоторые больные еще спали, Антон и Вася тоже спали. Наполеон к удивлению Андрея лежал на своей кровати и не двигался. Подойдя к календарю, Андрей увидел отмеченную дату: четырнадцатое апреля.
