Уездная учительница магии (СИ) - Корсарова Варвара

— Больше сюда не приходите, — грубо предупредил Виктор и захлопнул дверь. Изнутри лязгнул засов.

Я медленно побрела в Кривой дом. На улицах гудел и шумел городской праздник, до которого мне больше не было дела. Хотелось скорее вернуться на пустырь у погоста и никого не видеть до конца своих дней.

Полночи я просидела на кровати, в темноте, завернувшись в платок и смотрела, как медленно движется квадрат лунного света по стене. Сердце горело от острого чувства потери. Порой тянуло выскочить на улицу, уйти в ночь, в проклятый лес и бродить там до изнеможения.

Вновь и вновь перед глазами вставала картина: мужчина и женщина, тесно прижавшись друг к другу, их губы слились в поцелуе. Пальцы Корнелиуса касаются изящной женской шеи.

Мое сердце билось медленно и глухо. Уже дважды я столкнулась с крушением любовных надежд. Первое предательство больно ранило меня. Оно случилось в и без того тяжелое время. Однако, по большому счету, не оставило серьезной раны в душе; уже спустя месяц, погрузившись в новые заботы, я думала об Андреасе больше с насмешкой и презрением, чем с горечью.

Теперь все было иначе. Мое сердце разбито, доверие втоптано в прах. Я должна испытывать ненависть к Корнелиусу... но ненависти не было. Были лишь печаль, тоска и болезненное недоумение.

Все произошло так быстро… так необратимо. И так странно!

Я встрепенулась. Нет, Корнелиус не мог предать! Он не говорил мне о любви, не давал обещаний... но я чувствовала, как остро я нужна ему. Так же, как и он нужен мне…

Я должна услышать, как он скажет, что между нами все кончено. Но что — все? Между нами, по сути, ничего и не начиналось... Были споры и разговоры, поцелуи, трепещущая радость, предвкушение большего… Безумное волнение и безграничное спокойствие в присутствии другого. Вот что я чувствовала при каждой встрече с Корнелиусом. И он чувствовал это, я видела это в его глазах, они оживали, когда смотрели на меня!

Неужели он лгал все это время? Мы никогда не говорили о его столичной знакомой Вильгельмине Денгард. Мне было неловко задавать вопросы. Однажды Корнелиус признался, что его связывают с ней какие-то отношения... достаточно близкие, сказал он. Просил подождать, пока он в чем-то разберется.

Выходит, разобрался? Решил, что ему нужна она, а не я?

Он должен сам сказать мне об этом. Я добьюсь от него объяснения. Больше я не буду убегать и прятаться, притворяясь, что веду борьбу.

* * *

У здания вокзала прогуливались разряженные горожане. Утро выдался славным; осеннее солнце светило мягко, чистое небо обещало ясную ночь.

На перроне собралось человек тридцать: на прием приглашена вся верхушка общества Крипвуда. Здесь присутствовал и бургомистр, и прочие уважаемые и богатые люди, которые и раньше частенько собирались на приемах в городском доме лесопромышленника. Столичных господ не было; вероятно, они отбыли в особняк раньше, вместе с Корнелиусом. Он будет встречать и приветствовать гостей в доме, где когда-то жил и бесчинствовал его печально знаменитый предок.

Всех охватило приподнято-возбужденное настроение. И чуточку нервозное: горожан ожидало небывалое событие. Их повезут в гнездо легенд, которые определяли уклад жизни Крипвуда. Об этом доме им в детстве рассказывали страшные сказки.

Теперь им предстояло встретиться со сказками лицом к лицу. Убедиться в том, что они не более чем выдумка... или наоборот. Вероятно, мысль об этом добавляла празднику особой остроты и привлекательности.

Я подошла к директору Степпелю и госпоже Барбуте. Госпожи Лотар с ними не было, что не могло не радовать.

Учителя держались особняком. Директор надел лучший костюм и вычистил цилиндр. Госпожа Барбута щеголяла в бархатном вишневом платье с накидкой. Ее добродушное полное лицо светилось удовольствием — она ждала развлечения с тем же предвкушением, что и когда-то мои ученики экскурсию на лесопильный завод.

Меня радостно приветствовали и сказали немало комплиментов.

— Вы выглядите в точности как актриса из синематографической ленты, что показывали в прошлом месяце в Шваленберге! — восторженно сказала госпожа Барбута.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вежливо улыбалась и кивала, а внутри у меня все сжималось. Я вовсе не была уверена, что Корнелиус будет рад увидеть меня на приеме. Он пригласил меня до того, как узнал, что к нему вот-вот явится из столицы его невеста... Наверняка увижу Вильгельмину рядом с ним. Он будет хозяином приема, а она — хозяйкой…

Возможно, мне не следовало ехать. Но желание увидеть Корнелиуса пересиливало все — и гордость, и здравый смысл.

Предстояло пережить немало горьких минут, поэтому мне не удалось разделить радость толпы на платформе, когда подъехал нарядный паровоз с единственным вагоном.

Салон был отделан роскошно, не хуже изысканной столичной гостиной: позолоты, бархата и зеркал хватало с избытком. Хозяин приема позаботился, чтобы уже во время короткого путешествия гости погрузились в атмосферу праздника.

Веселье заиграло новыми красками, когда стюард подал вино и легкую закуску. То и дело звучали тосты, звон бокалов и смех.

Колеса стучали на стыках, за окном проносился осенний лес, солнечные зайчики прыгали на бархате обшивки. Господин Степпель и госпожа Барбута с удовольствием соглашались на предложение стюарда наполнить бокалы, выпивали, закусывали и вспоминали разные забавные школьные случаи.

Я сидела в оцепенении, хотя порой мне приходилось смеяться и шутить.

Путешественники притихли, когда паровоз остановился посреди густого леса. Мы прибыли к месту, откуда через высохшие болота вела короткая дорога к старому особняку.

Сквозь окна виднелись мощные сосны и мрачные ели, стояла гробовая тишина. Ну какой может быть праздник в этой глухомани?! Гости ощутимо забеспокоились: кто-то громко заговорил, чтобы скрыть волнение, кто-то отпустил неудачную шутку, кто-то потребовал еще вина.

Однако когда дверь вагона распахнулась, выяснилось, что нас встречают.

Несколько слуг в черном почтительно стояли у свеженастеленной дощатой тропы. Путь до лесного особняка пройдет с комфортом. И гости, пожалуй, впервые поверили, что прием этот ничем не будет отличаться от приемов на загородных виллах, что так любят устраивать столичные богачи.

Желающим предложили еще игристого, и алкоголь прогнал остатки опасений. Каблуки стучали по доскам бодро, шутливые замечания разрывали тишину. Изредка на них зловещими голосами откликались лесные птицы. Стоял густой, смолистый запах нагретой солнцем хвои, немного отдававший гнилью, как бывает осенью.

Я шла позади веселой толпы и постоянно озиралась. Мне было здорово не по себе. Каждый шаг давался с трудом. Чудилось, что призраки леса, близко, как никогда, они затаились и наблюдают за беспечными гостями.

Не сходи с ума, Эрика, одернула я себя. Призраков не существует. Несмотря на все странные вещи, которые тебе довелось увидеть в последнее время. И сдается, очень скоро я узнаю ответы на все, даже еще незаданные вопросы и найду объяснение необъяснимому.

Корнелиус неспроста устроил этот прием. В особняке лесного разбойника определенно затевается что-то нехорошее. Все мои чувства вопили об этом.

* * *

Деревянный настил закончился, мы ступили на прогалину перед лесным особняком.

Мусор и обломки исчезли, кусты перед домом оказались подрезаны, через лужайку тянулась ковровая дорожка. На лужайке появились вазоны с цветами и миниатюрными деревьями, стулья и накрытые столы. Слуги в ливреях стояли навытяжку.

Сцена выглядела точно так же, как обычный пикник на природе у живописных развалин, какие порой устраивали дядины знакомые. Все знакомо и привычно — если не смотреть на дом и подступающий к нему лес.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Внешне особняк не сильно преобразился; рыжий мох все так же затягивал серые каменные стены, но в окнах появились стекла и исчезли сухие плети вьюнка.

Массивный, темный, с изломанными башнями, выступами и узкими окнами, дом поразил меня куда сильнее, чем в первый раз.