Анастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда измученные штормом люди сошли на пирс, к ним приблизилась группа японских офицеров, одетых в полную парадную форму, с офицерскими мечами. «Ну и где же твои морпехи»? — спросил Микоян у сопровождавшего его советского полковника. Тот вместо ответа загородил собой Микояна и выхватил пистолет. Сопровождавшие Микояна офицеры взяли японцев на прицел. Японцы остановились, вперёд вышел один и спросил, кто из прибывших главный начальник. Микоян тоже выступил вперёд, ожидая чего угодно, включая удар мечом по шее. Но японский офицер лишь представился и отрапортовал, что получил по радио приказ о капитуляции и готов приказ выполнить. Японцы сложили оружие, причём в буквальном смысле, они заранее собрали все винтовки, револьверы и боеприпасы на складе. Ключи от склада торжественно вручили Микояну. Так Анастас Микоян, будучи высшим должностным лицом, хотя и гражданским, принял официальную капитуляцию японского военного гарнизона острова Уруп.
В тексте Микояна есть фраза «Понимая особый интерес Сталина к Курильским островам, я постарался как можно подробнее осветить свою поездку». В чём же был особый интерес Сталина? Зачем вообще Советскому Союзу понадобились Курильские острова? Ответ простой. Тихоокеанская промысловая рыба — огромный возобновляемый пищевой ресурс. При соблюдении правил лова — практически бесконечный. Через проливы между островами Курильской гряды идут пути миграции лососевых рыб: из Тихого океана — в Охотское море, на нерест в реку Амур, затем — назад. Добыча лососевых на путях миграции исключительно выгодна. Переход островов под юрисдикцию СССР означал и контроль над огромной рыболовной зоной. Курильские острова — это всё равно что сотни тысяч гектаров плодородных пахотных чернозёмов.
Когда корабль покинул Уруп, пересёк Охотское море и подходил к порту Петропавловска-Камчатского, Микоян с борта увидел на берегу большие стога сена. Сойдя на берег, он похвалил встречавших его местных руководителей за удачные заготовки. В ответ руководители сказали, что на берегу заготовлено вовсе не сено: это холмы из выловленной красной рыбы, кеты. Микоян пришёл в ярость: что же, у вас красная рыба гниёт, когда страна закупает продовольствие за золото? Очевидно, он ещё какие-то крепкие слова добавил.
Нет, товарищ народный комиссар, ответили камчатские рыбаки, рыба не гниёт, заготовлена старым способом, уложена слоями и пересыпана солью. При отрицательной температуре не портится. Японцы делают точно так же.
Микоян не поверил, сам пошёл смотреть, прочие двинулись следом. Микоян попросил дать попробовать — рыба оказалась пригодной в пищу. «Почему не вывозите?» — спросил Микоян. Местные рыбаки показали ему толстую пачку телеграмм, отправленных в Москву, с просьбой вывезти добытую и приготовленную рыбу. Многие телеграммы были отправлены в том числе и лично А. И. Микояну.
Рыбу эту потом вывезли.
Но вообще — поездка на Тихий океан многое изменила в отношении Микояна к рыбе и рыбной добыче. Всё-таки он впервые за десять лет всё увидел собственными глазами, потрогал руками.
Оказалось, что на Сахалине японцы употребляют в пищу далеко не всю выловленную рыбу, а главным образом лососевых пород, «красную», наиболее ценную, вкусную и питательную. С большим удивлением Микоян обнаружил, что любимую русскими селёдку японцы вообще не считают за еду. Более половины выловленной сельди, пишет он, японцы пускали на удобрения! Это обстоятельство потрясло народного комиссара. До сих пор он направлял все усилия для того, чтобы выловленную рыбу либо замораживать, либо консервировать, и в таком виде отправлять по железной дороге «на материк». Теперь же он увидел, что наиболее ценный ресурс — это рыба семейства осетровых, красная рыба, и её нужно есть свежей, сырой. Такую рыбу дальневосточники умели долго хранить: для этого нужны лишь соль и соблюдение санитарии. Увы, даже при выполнении всех условий свежую красную рыбу было очень трудно доставить в европейскую часть страны: всё-таки путь по железной дороге занимал до двух недель.
Этот перекос в рыбной индустрии СССР сохранялся вплоть до конца 80-х годов. На магазинных прилавках в доступности были всевозможные рыбные консервы, от кильки в томате до сайры. Селёдку продавали в огромных килограммовых банках. Параллельно в доступности были брикеты мороженного хека, скумбрии, камбалы, минтая. В размороженном виде они теряли половину своих вкусовых качеств, но люди как-то приспособились. Кулинарной традиции готовить тихоокеанскую рыбу в России не было. Размораживали, жарили на сковороде и ели либо варили уху (между прочим, в советском Общепите почему-то рыбный суп никогда не называли ухой, а в меню столовых всегда значилось именно «рыбный суп»).
При этом свежая красная рыба перешла в разряд деликатеса. В обиход вошёл вариант советского «суши»: так называемый «бутерброд с красной рыбой», отрезанная от белого пшеничного батона пластина, намазанная сливочным маслом, сверху — тонкий кусок лососины. Так или иначе, культура употребления сырой красной рыбы вошла в обиход только в 1990-е, с появлением принципиально новой вакуумной упаковки.
Рыбного наркома Александра Ишкова Микоян характеризует следующим образом: «Прекрасный знаток своего дела, самородок, настоящий талант». Ишков посвятил всю жизнь рыбной промышленности. Как и Микоян, он стал в своей профессии долгожителем: более 40 лет проработал на руководящих постах. В 1970-е годы Ишков, безусловно многому научившийся у Микояна, создал в СССР отдельную рыботорговую сеть под названием «Океан», передовую, образцово-показательную. В магазинах сети «Океан» имелись не только торговые залы, но и кафетерии, и рыбные рестораны. В конце 1970-х подчинённые Ишкова оказались замешаны в аферах, известных как «рыбное дело» или «дело рыбной мафии». Были организованы масштабные подлоги и сложные мошеннические схемы. Красную икру запаивали в банки для селёдки и вывозили за границу контрабандой. Рыбу списывали как испорченную и продавали «налево». Одними из главных фигурантов дела были генеральный директор Торгово-производственной фирмы «Океан» Ефим Фельдман и директор одного из фирменных магазинов «Океан» Владимир Фишман. По рыбному делу арестовали сотни человек, изъяли миллионы рублей незаконных доходов. Большинство фигурантов получили большие тюремные сроки (до 12 лет), нескольких расстреляли. На допросах некоторые обвиняемые называли и фамилию Ишкова, но факт его соучастия не был официально доказан: заслуженного пожилого министра без шума отправили
