Бируни - Игорь Тимофеев

Новаторский дух, пронизывающий «Геодезию» от первых до последних страниц, нашел свое выражение и в некоторых гениальных догадках Бируни. Оброненные как бы мимоходом, невзначай, они свидетельствуют не только об исключительной широте его научных интересов, но и об огромной творческой интуиции, позволявшей ему в XI веке выдвигать идеи, усвоение которых и кое-кому из ученых XX века окажется не по плечу.

Речь идет о содержащейся в «Геодезии» гипотезе о горизонтальном перемещении «частей суши», которое в современной геотектонике называют дрейфом материков. Впервые в науке нового времени идея о перемещении материков была выдвинута в 1877 году русским ученым-самоучкой Евграфом Быхановым, а в начале XX века независимо от него появилась в виде теории мобилизма в трудах немецкого геофизика А. Вегенера. Эта теория сразу же приобрела в научных кругах больше противников, чем сторонников, и лишь в последние два десятилетия под напором множества фактов, добытых в ходе исследований по палеомагнетизму осадочных толщ и геологии дна Мирового океана, многие из ее критиков вынуждены были пересмотреть свои позиции.

Практическая астрономия, геодезия, математическая и описательная география, наконец, геология и геотектоника… Читателю, незнакомому со средневековыми научными жанрами, несомненно, покажется странным сосуществование стольких научных дисциплин в рамках одного труда. На самом деле ничего удивительного в этом не было. Главное место в этом сочинении Бируни, безусловно, занимали геодезические проблемы, но жанровый канон вполне допускал вклинивание в текст отрывков и даже целых разделов, касающихся не только смежных наук, но и вопросов, имеющих сугубо гуманитарный характер.

Отдельные высказывания Бируни, рассыпанные по тексту «Геодезии», позволяют судить о его взглядах на общество и роль человека в нем. Так, в идее Бируни о том, что люди объединились в общество для совместной борьбы с опасностями и разделения общественно полезного труда, явно прослеживается попытка взглянуть на общественные отношения с материалистических позиций.

Стихийным материализмом проникнуто и обобщающее суждение Бируни о происхождении и назначении наук.

«Таково положение наук, — писал он в «Геодезии». — Их породили потребности человека, необходимые для его жизни. Сообразно с ними науки разветвились. Полезность наук — получение посредством их необходимых вещей, а не стяжаемые с их помощью злато и серебро».

Ни «злата», ни «серебра» за «Геодезию» Бируни не получил. Вопреки господствовавшим в его эпоху традициям эту книгу, которая будет признана выдающимся памятником мировой науки, он не посвятил никому из сильных мира сего.

Глава III

На султана накатывали приступы ипохондрии. По ночам не хватало воздуха — просыпаясь от удушья, он вскакивал на ноги, судорожно шарил правой рукой под мышкой, по груди.

Сердца не было.

К утру ночные страхи отпускали, наступало холодное ожесточение, ясность ума. За дверьми опочивальни несмело покашливали фарраши, слышался сердитый шепот любимчика Айяза, оплеухи, всхлипы, цыканье, торопливое шарканье ног. Султан лежал на спине, уставившись в потолок, затянутый узорчатым шелком, отмахивался от жужжащих над головою мух.

Мысли были тоскливые, тягостные. Старость подступила незаметно, навалилась на плечи каменной тяжестью — четыре десятка лет в походах, в седле, на продувных ветрах отдавались свистящими хрипами в груди, ломким хрустом в затвердевших суставах, накатами немочи с головокружением, разноцветными бликами в глазах.

Понимая, что от судьбы не уйти, не исхитриться, не вывернуться, как нередко случалось на его беспокойном веку, он с раздражением думал о тщете всего сущего. Для того ли он растратил весь свой огонь, не жалея ни себя, ни тех, кто, подчиняясь его железной воле, долгие годы находился рядом, чтобы уйти, растаять без следа именно сейчас, когда огромная держава, создававшаяся в нечеловеческом напряжении сил, переживает расцвет своего могущества?

Воспоминания успокаивали, облегчали душу. С лета 1017 года, когда под предлогом мести за зятя он затянул аркан на шеях хорезмских мятежников и Гургандж навсегда отошел к его владениям, никто уже ни на западе, ни на востоке не смел всерьез перечить его воле, а если где и пробовали бунтовать — по недомыслию или излишней строптивости, — длинная рука Газны тут же дотягивалась до горла и держала крепко, не вставляя на послабление никаких надежд.

Приходилось, правда, считаться с Караханидами, которым захват Хорезма пришелся явно не по душе, но, изрядно ослабленные междоусобной грызней, ханы из «дома Афрасияба» уже не обнажали клыки, как в прежние времена. В 1018 году ушел в просторы всевышнего союзник Махмуда из правившей в Семиречье ветви Караханидов — Туган-хан, и его наследник Арслан, предпочитавший молитвенный коврик боевому седлу, клятвенно обещал беречь старую дружбу. В подтверждение жена Арслана каждый год посылала в дар Махмуду раба и рабыню; в ответ султан снаряжал послов с тканями индийской работы, жемчугами, византийской парчой.

Союзнические отношения сложились у Махмуда и с караханидом Кадыр-ханом Юсуфом, правителем Кашгара и Восточного Туркестана. Беспокойство вызывал лишь родной брат Кадыр-хана — Али-тегин, захвативший Бухару и с помощью кочевых сельджукскнх племен распространивший свое влияние на весь Мавераннахр, что создавало угрозу северным границам Газневидской державы.

В 1025 году было решено совместно с Кадыр-ханом идти войной на Бухару. Нашелся и предлог — жители Мавераннахра, мол, приходят в Хорасан жаловаться на бесчинства Али-тегина, который к тому же обнаглел до такой степени, что стал задерживать в своем уделе послов Махмуда, направлявшихся в Восточный Туркестан. Выступая в поход, Махмуд не ставил цели разгромить бухарского хана — уничтожение одной из ветвей Караханидов неизбежно усилило бы другую, возглавляемую Кадыр-ханом, а это вовсе не входил» в расчеты Газны. Просчитывая, как в шахматной игре, несколько ходов вперед, Махмуд стремился одним камнем убить двух птиц: преподать заносчивому Али-тегину кровавый урок и заодно продемонстрировать Кадыр-хану свою военную мощь, поразить его блеском и роскошью своего двора.

И то и другое удалось ему в полной мере. Газнийские войска еще только наводили через Джейхун переправу из лодок, связанных железной цепью, а Али-тегин и состоявший у него на службе сельджукский предводитель Исраил уже покинули Бухару, бежали в пустыню, надеясь отсидеться в глухом месте» переждать, пока гроза пройдет стороной.