Порочные занятия (ЛП) - Шейд Сигги

Этого слишком много, но недостаточно.

Я отчаянно нуждаюсь в его члене.

Я должна быть возмущена. Это жутко интимно, неприлично, стыдно. Хороших девушек не трахают в переулках. По крайней мере, не средь бела дня. Но знание того, что любой в этих домах может нас видеть, только добавляет острых ощущений.

— С тебя капает, — бормочет он, все еще уткнувшись лицом в мою задницу.

— Да, — шепчу я.

— Насквозь мокрая.

— Блять.

— Ты кончишь для меня еще раз, — говорит он, сильно нажимая большим пальцем на мой клитор. — Здесь, в этом переулке, с голой задницей, среди бела дня, с полицией за углом и десятками окон.

— Черт.

— Феникс, — рычит он. — Сейчас!

Его большой палец давит на мой клитор, посылая взрыв удовольствия вверх по животу, вниз по ногам и по каждому нерву.

Мускулы моей киски сокращаются вокруг его толстых пальцев, каждое сокращение настолько мощное, что граничит с болью.

Мое зрение становится черным, и весь мир качается с силой кульминации. Я спотыкаюсь, вытягивая руки, чтобы замедлить падение, но профессор подхватывает меня.

— Держу, — бормочет он, его голос — единственное, что удерживает меня на привязи к миру, пока мое тело содрогается от оргазма, который должен иметь свою собственную шкалу Рихтера. — Со мной ты всегда в безопасности.

Его слова погружают мою душу в состояние глубокого расслабления, которое отталкивает мысли о похищениях, насильственных браках и убийствах.

Профессор прислоняет меня спиной к бетонному столбу и спрашивает:

— Готова к еще одному раунду?

— Всегда, — бормочу я, мое тело обмякает.

— Смотри на меня.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Все следы напряжения ушли, осталось только тепло. Мое сердце замирает при осознании того, что я отвлекла его от проблем… по крайней мере, на несколько мгновений.

— Обними меня руками за шею.

Я цепляюсь за плечи профессора, сжимая его так крепко, что наши груди соприкасаются, и биение наших сердец становится единым целым.

Он обхватывает рукой мою спину и поднимает левую ногу, так что я балансирую на правой, и обвивает ее вокруг своей талии.

Головка члена трется о мой чрезмерно чувствительный клитор, прежде чем касается моего входа.

Волнение пронизывает нервы, зажигая меня, как фейерверк.

— Что бы ты ни услышала обо мне, я ни о чем не жалею, — говорит он жестче стали. — Слышишь, Феникс?

Интенсивность его взгляда заставляет мое сердце биться чаще.

Слова звучат как перед смертью.

Я с трудом сглатываю и изучаю его черты, но все, что я нахожу там, это любовь.

— О чем ты говоришь…

Он обрывает мой вопрос резким толчком, от которого у меня двоится в глазах.

Ох, блять. Вот что он имел в виду, когда говорил об унизительном сексе.

— Т-такой большой, — говорю я сдавленным голосом.

— Ты возьмешь то, что я тебе дам, как хорошая маленькая шлюшка, — говорит он с сильным толчком. — Хочешь знать, почему?

— Почему?

— Потому что ты создана для меня, — рычит он. — Видишь, как идеально мы подходим друг другу?

Он прав. Анальные ласки сделали меня такой мягкой и податливой, что я могу выдержать все.

Каждый толчок вызывает взрывы удовольствия, от которых я вонзаю ногти в его плечи. Либо его толстовка, слишком толстая, либо ему не больно.

Кто-то издалека прочищает горло.

Мое сердце делает четверное сальто назад. Это полиция?

Дыхание профессора учащается, а его толчки становятся беспорядочными. Я прижимаюсь к нему, решив рассчитать время моей следующей кульминации.

Я бросаю взгляд в конец переулка, где стоит темная фигура и смотрит.

Черт.

Кто бы там ни был, он может видеть, как меня трахают у стены.

Унижение обжигает мои щеки, и жар смущения растекается по шее, груди и между ног.

Я теряю контроль над своим дыханием, и мне кажется, что я упаду в обморок. Профессор трахает меня без пощады и ограничений, и мои глаза наполняются слезами.

Пятна танцуют перед глазами, и все мысли о другом человеке в переулке высыпаются из головы.

Он врезается в меня так сильно, что я не могу говорить. Я едва могу даже дышать.

О черт.

Я так близко…

Его толчки становятся неровными несмотря на то, что его темп неумолим. Когда он набухает в моих стенках, я понимаю, что он близко. Я делаю глубокий вдох как раз вовремя, чтобы мое тело взорвалось кульминацей, от которой дрожат колени.

Все мое тело содрогается от силы спазмов. Возбуждение стекает вниз по внутренней стороне бедер.

Рука профессора сжимается вокруг моей талии, удерживая на месте, в то время как его член твердеет, пульсирует, а затем дергается.

Струи горячей спермы заливают меня, и я чувствую, как он пульсирует внутри. Мой оргазм движется в тандеме с его вспышками, и на мгновение мне кажется, что мы стали одним целым.

Это даже более интимно, чем римминг. Я никогда не чувствовала себя ближе к другому человеку чем, как сейчас с ним.

— Я хочу остаться внутри тебя, — говорит он сквозь рваные вдохи. — Наслаждаться этим моментом, но мне нужно спрятать тебя в безопасное место.

— Куда ты собрался? — шепчу я.

— Я положил на твой счет более чем достаточно, чтобы оплатить твои расходы на следующие несколько лет. Если все пойдет по плану, я найду тебя.

Когда он вырывается из меня, в сердце открывается черная дыра, и моя грудь наполняется всхлипом.

Я даже не могу выразить протест, потому что человек в конце переулка делает шаг к нам.

Глава 51

МАРИУС

Тор Бестлэссон идет к нам, засунув руки в карманы. Этот ублюдок даже имеет наглость ухмыльнуться, как будто мы друзья.

— Встань позади меня, — я ставлю Феникс на ноги и притягиваю к себе за спину.

— Разве это не один из людей Одина? — спрашивает она, ее голос настолько тихий, что слышать ее могу только я.

— Его сын, — отвечаю я. — Не переживай.

Я хотел бы сказать, что Тор безобиден, но он так же безжалостен, как и его отец. Единственная разница, которую я вижу между ними, кроме возраста и телосложения, заключается в том, что сын менее суров.

Черты Тора расплылись в ухмылке, которую я хочу стереть с его лица.

— Ну, ну, ты точно знаешь, как найти приключения, — он наклоняется вперед на цыпочках, как будто это дает ему возможность получше рассмотреть Феникс. — Разве это не девушка моего кузена?

Она хватается за ткань моей толстовки сзади.

— Я уже сказала Одину, куда он может засунуть себе эту свадьбу.

Тор поднимает обе ладони.

— Окей. Я просто пришел за твоим профессором.

— А я сказал тебе подождать в машине, — рычу я.

Ухмылка на его лице сменяется чем-то более серьезным.

— Криус делает свой ход. Мы должны добраться до морга раньше него.

— Что происходит? — тихо спрашивает Феникс.

Я оборачиваюсь и смотрю в ее большие серые глаза. Ее зрачки все еще расширены, несмотря на яркий дневной свет. Солнце отражается от выбившихся волос, обрамляющих ее лицо, окрашивая их в насыщенный медный цвет. Я никогда не видел ее такой сияющей.

На ее носу виднеется россыпь бледных веснушек, которые я до сих пор не мог оценить в полной мере, и это растопило последний осколок льда в моем сердце. Ее губы такие красные и опухшие, что я хочу провести остаток дня, потонув в ее поцелуях.

— Мариус? — шепчет она, вырывая меня из задумчивости.

— Мы с Бестлэссонами заключили временное перемирие, — мой взгляд скользит в сторону Тора, который держится на почтительном расстоянии.

— Ты убьешь своего отца, — шепчет она.

В животе образовался узел. Я хочу сказать ей, что это Криус первый напал, но я также не хочу, чтобы Феникс была замешана в том, что, как я надеюсь, в итоге станет жестоким убийством.