Ламбрант-Некромант - Гапарон Гарсаров

— Какой-то бред, — призналась она. — Павлик не мог устроить весь этот шалман. Он вообще в другом городе на фестивале рок-музыки. Мой сын очень талантливый мальчик, он закончил музыкальную школу по классу аккордеона, умеет замечательно играть на разных инструментах…

— Ну да, ещё и на нервах, — саркастически подметил Степан Игоревич. — Валентин Охтин сказал, что Вы адекватный человек и прекрасно знаете, чем занимается Ваш сын.

— Ох уж эти Охтины! — нервно воскликнула женщина. — Всю жизнь нам испортили!

— Это как же? — полюбопытствовал следователь, убирая постановление в кожаную папку.

— Я же разведена с отцом Валика, — угрюмо поведала мать Павлова. — В браке-то меньше полугода побыли, а они теперь нас преследуют. Особенно вот Павлика, как будто он их родственник какой-то. Ведь это из-за Охтина закрыли институт, в котором учился Павлуша!

— Может быть, потому что Ваш сын замешан в гибели четверых сокурсников? — напомнил Тронин, глотнув ещё немного кофе.

— Так а как? Они были сатанистами, сами там что-то в этой церквушке устроили, сгорели в итоге все. А виноват что, Павлик?

— А Вы полагаете, что он никакого отношения к сатанистам не имеет?

— Не имеет, — уверенно заявила Элина Евгеньевна. — Вот за его дружка Сашу Молохова я ручаться не могу. Он вроде чем-то таким увлекался, даже выглядел соответствующе. Ну, красил волосы в чёрный цвет, носил цепи, пентаграммы, всякие такие странные украшения… В общем, по молодости все мы бунтари.

Женщина улыбнулась и подлила кофе в чашку Степана Игоревича, чему тот был благодарен. Не каждый родственник обвиняемого по его делу будет вот так угощать следователя у себя на кухне.

— Неужели и Вы? — уточнил Тронин, вытащив из вазы шоколадную конфету.

— Я-то вообще жила в Твери, развлечений там было предостаточно, — с ностальгией вспомнила мать Павлова. — Москва, опять же, недалеко. А здесь скука смертная, власти ничего для молодёжи увлекательного не придумывают. Поэтому не удивительно, что они сами находят себе подобное хобби.

— Друг друга убивать, странное хобби для провинции, — заключил Степан Игоревич. — А где сейчас этот Молохов? По-прежнему водит дружбу с Вашим сыном?

— Нет, он, знаете ли, пропал. Вроде в Москве одно время жил, потом возвращался, тоже всё в какие-то непонятные дела пытался Павлика вовлечь. Но я вовремя всё это пресекла на корню! Ничего такого больше нету. Паша занялся активно музыкой, рок-группу вот сколотил, репетируют в гараже, никому не мешают. Выступают в клубах и на фестивалях даже.

— Тяжёлый рок это любимая тема сатанистов, — подметил следователь, шелестя конфетным фантиком. — Опять же вон друзья Вашего сына, с Ваших же слов, чем-то таким увлекались. Да и сейчас есть неопровержимые доказательства, что Ваш Павел, он же Павлов, он же Лампов, напрямую связан с двумя групповыми убийствами.

— Ну какие ещё доказательства? — напряглась Элина Евгеньевна. — Если только какой завистник оклеветал нас… Тот же Охтин, сразу ведь невзлюбил моего ребёнка, хотя у самого двое от прежних браков.

— В Ваши семейные разборки я не лезу, это к делу не относится. Охтина знаю только Валентина, а не его отца, да и то Валентин Кириллович отзывал о Вас положительно. А вот на Павла указывает несколько обстоятельств. Геннадий Силантьев, ныне покойный, давал показания больше года назад, когда сгорели эти парни и девушки в церкви Равноапостольного Дмитрия Каримского. Несколько раз Павла сдавали его товарищи по секте, тот же Берсеньев и Мартынский. Да и камеры наблюдения одного ломбарда засняли его поблизости с местом происшествия.

— Так а тут же в постановлении написано, что Паша только двух ребят убил, — недоумённо оспорила женщина и ухмыльнулась. — Что, кто-то сгорел сам, а кого-то сжёг Павлик?

— Вы не путайте два разных дела, — вздохнув, произнёс Тронин. — Сейчас ему предъявлено обвинение по убийству двух студентов, которых нашли в Комженском болоте.

— А-а-а, это те, что повесились! Ну да, на болотах, наверно, тоже были камеры и куча свидетелей… В общем, Пашенька влип по полной программе.

Элина Евгеньевна не скрывала сарказма, но быстро успокоилась, когда в дверь позвонили. Признаться, и Степан Игоревич напрягся, ведь на часах уже доходила полночь. Впрочем, как ему сказал Валентин Охтин, за домом Павлова его людьми была установлена слежка. Поэтому даже если там окажется Володарёв-Лампов, безоружному Тронину не придётся защищаться от обезумевшего сатаниста.

— Доброй ночи, — раздался хриплый девичий голосок из подъезда, — извините, пожалуйста, а Паша дома?

— А что всем вдруг он понадобился так?! — негодующе воскликнула мать Павлова. — Награду объявили, что ли, уже за его голову?

— Не, я вообще по другому вопросу, — оправдалась девица и бесцеремонно протиснулась в прихожую. — Вот я денег у него занимала, принесла вернуть. Паша сказал, что если до утра не отдам, он включит счётчик и будет очень нехорошо. Я и собрала у подруг, вот хотела ему вернуть. Разве он не здесь живёт?

Тронин вышел из кухни в тесный коридорчик и увидел худосочную неприятную девушку неопределённого возраста с очень странным лицом. Оно было настолько худым, что вообще казалось удивительным, как эта барышня до сих пор жива. Под глазами тёмные круги, подбородка вообще нет, из-под капюшона торчат красные волосы. Ну вылитая поклонница Сатаны!

— А Вас, простите, как зовут? — обратился Степан Игоревич к незнакомке.

— Женя, — бодро представилась та с видом, словно не ожидала встретить в квартире Володарёвых кого бы то ни было ещё. — А Вы, наверно, папа Паши? Очень приятно…

— Н-нет, папа наш вообще в Америке давно, — ухмыльнулась Элина Евгеньевна, приглашая девушку пройти в зал. — А что, большая сумма, что ли? Павлик говорил, что вроде для группы кто-то должен был принести деньги.

— Во-во! — оживилась Женя, странно поглядывая вокруг себя, как если бы там стояли ещё несколько человек. — Группа, точно. Я забыла просто сказать.

— Ну так давайте денежки-то, — смущённо заулыбалась мать Павлова. — Я передам, когда Паша вернётся.

Девушка виновато посмотрела на Тронина, потом перевела взгляд на Элину Евгеньевну, как бы намекая, что в присутствии постороннего не хотела бы решать финансовый вопрос.

— Я, пожалуй, пойду, — решил Степан Игоревич, указав на входную дверь. — А то дела ещё, дежурить всю ночь.

— Всего Вам хорошего, — без радости сказала женщина, — а то ведь улики надо собирать на свежую голову.

— Вы чертовски правы, — улыбнулся следователь и покинул квартиру.