Рыцари пятого океана - Андрей Рытов

Особенно много зенитных средств гитлеровцы сосредоточили на направлении главного удара - в районах Понырей, Битюга, Комары, Саворовки, Подсаворовки. На одном из участков шириной в пятнадцать - двадцать километров наши воздушные разведчики выявили около пятидесяти батарей артиллерии крупного и среднего калибра.

9 июля в уничтожении вражеских объектов, расположенных в районах Саворовки и Подсаворовки, участвовали сто шесть наших бомбардировщиков. Четыре из них были сбиты. 10 июля на задание летало уже сто восемь самолетов. Они бомбили танковые колонны и пехоту противника. Домой не вернулись семь экипажей.

Этот перечень цифр говорит об исключительной напряженности боев.

11 июля из штаба 16-й воздушной армии сообщили по телефону:

- Ваш экипаж в составе младшего лейтенанта Сайданова, штурмана Владимирова и радиста Одшюкова находится у пехотинцев. Самолет сгорел. Другой бомбардировщик сел на вынужденную возле деревни Новоселки. Летчик Саржин и штурман Колчанов невредимы, стрелок-радист Кулемич ранен. Младший лейтенант Очаков посадил подбитую машину около Фатежа. Вместе со штурманом Ореховым и стрелком-радистом Рекуновым он заканчивает ремонт самолета. К вечеру рассчитывает перелететь на свой аэродром.

Речь шла об экипажах, не вернувшихся с задания в предшествующие дни. Эта информация была немедленно передана в полки.

12 июля мне позвонил политработник одной из частей:

- Младший лейтенант Гусаров пришел.

- Какой Гусаров? - спрашиваю.

- Да я же позавчера вам докладывал. Видимо, вы забыли. Самолет Гусарова подбили зенитки. Мы считали, что экипаж погиб или попал в плен. И вдруг радость: Гусаров жив.

- Расскажите об этом подробнее, - попросил я.

И вот что узнал. Когда самолет Гусарова загорелся, все члены экипажа выпрыгнули с парашютом. Гусарова отнесло к лесу, а штурман Шелек и стрелок-радист Никонов приземлились на ржаном поле. Фашисты сразу же устремились к ним. Летчик видел это, но помочь товарищам ничем не мог.

Что с ними сталось, он не знал. Перебравшись ночью через линию фронта, Гусаров явился в свою часть.

Вечером снова раздался звонок:

- Явились младшие лейтенанты Ровинский и Буджерок и стрелок-радист Петров.

- А с ними что произошло?

- 7 июля их подбили над целью зенитки, на самолете отказали оба мотора. Ровинский посадил "пешку" на живот около деревни Бутырки. Машина разбита. Все члены экипажа ранены, сейчас находятся в санчасти.

Я дал указание проявить особую заботу о возвратившихся людях. Выяснилось, что, вылетая на задания, экипажи почему-то не берут с собой не только бортпайки, по даже индивидуальные санитарные пакеты. Вот и получилось, что Ровинский, Буджерок и Петров почти четыре дня голодали.

Виноваты в этом были в первую очередь медики. Их прямая обязанность следить за экипировкой экипажей. Не снималась ответственность также с командиров и политработников. Куда они смотрят? В тот же день мы передали в части распоряжение не выпускать экипажи в воздух без бортпайков и индивидуальных пакетов. Переговорив с начальниками политотделов дивизии, я попросил их взять это дело под свой контроль, а с экипажами провести беседы.

Боевое напряжение нарастало с каждым днем. К середине июля наши войска остановили гитлеровцев и сами перешли в наступление.

14 июля штаб корпуса получил обращение Военного совета Центрального фронта. Мы тотчас размножили этот документ и разослали в части. А вечером в полках были проведены митинги. На них личный состав 241-й бомбардировочной дивизии обсудил и принял ответное письмо Военному совету фронта. В нем говорилось:

"Мы, летчики, штурманы, стрелки-радисты, инженерно-технический состав, накануне решающих боев даем клятву Родине, партии, Верховному Главнокомандованию драться с врагом до последней капли крови. Мы уверены в своей технике... Обрушим всю смертоносную силу бомбовых ударов на голову проклятых фашистов, будем бомбить только в цель, на "отлично".

Клянемся, что не посрамим нашу землю русскую и боевые Красные знамена. Очистим священную советскую землю от гитлеровских бандитов!.."

Клятву свою авиаторы сдержали. 241-я бомбардировочная дивизия, как и другие соединения корпуса, воевала с беззаветной храбростью. И в том, что наземные войска так стремительно гнали врага с родной земли, немалая заслуга принадлежит авиации.

Вот выдержка из оперативной сводки за 16 июля 1943 года: "Части 3 бак в течение дня, действуя группами по 18-26 самолетов Пе-2, под прикрытием истребителей 6 иак одновременными массированными ударами уничтожали скопления танков, автомашин и живую силу противника в районах Александровка, Глазунове, Хитрово, Согласный, Широкое Болото, 1-е Поныри (северный), на поле между пунктами и в самих пунктах Сеньково, Озерки, Верх. Тагино, Архангельское, Новый Хутор.

Всего летало 115 самолетов Пе-2. Произведено 328 самолето-вылетов. Общий боевой налет 449 часов 05 минут".

Далее указывались расход боеприпасов и результаты бомбардировок, подтвержденные аэрофотосъемкой. Было уничтожено и повреждено: 55 танков, 229 автомашин, 11 зенитных орудий и 3 полевых, 12 пулеметных и минометных точек. Взорвано семь складов с горючим и боеприпасами.

Всего за июль 3-й бомбардировочный авиационный корпус произвел 1896 самолето-вылетов. Его боевой налет составил 3050 часов 40 минут, расход горючего - 1140571 килограмм. За это время было уничтожено 96 танков, 492 автомашины, 14 полевых и 8 зенитных орудий, 17 пулеметных точек, 5 складов с горючим и 6 с боеприпасами, 3 дзота и немало живой силы противника. Бомбардировщики сбили 4 вражеских истребителя.

Наши потери составили 86 человек летного состава. Поистине дорогой ценой досталась нам победа.

Особенно напряженно нашему летному и техническому составу пришлось поработать 15, 16 и 19 июля, то есть в первые дни наступления советских войск. В воздух поднимались все самолеты авиакорпуса для нанесения массированных ударов. Это была чрезвычайно трудная задача, требовавшая высокой организованности и идеальных расчетов. Но наши товарищи во главе с начальником штаба полковником Власовым справились с нею блестяще.

Истребительная авиация противника оказывала нам относительно слабое противодействие. Хозяевами неба стали наши "ястребки". Они не только надежно обеспечивали сопровождение бомбардировщиков, но и непрерывно барражировали над районом боевых действий, очищая небо от вражеских самолетов.

В первый период войны, когда наш корпус находился на Брянском фронте, между бомбардировщиками и истребителями порой не было согласованности в действиях: ввязавшись в бой, "ястребки" оставляли своих подопечных, и те оказывались в довольно тяжелом положении.