Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие - Уильям Роберт Миллер

На следующий день вместе с Ралфом Эйбернети, раввином Авраамом Й. Хешелем и еще двумя тысячами человек Мартин Кинг пришел на Арлингтонское национальное кладбище. Он молча почтил память тех, кто погиб во Вьетнаме. На следующий день, выступая в центре Вашингтона перед митингующими, Кинг вновь подчеркнул мысль о том, что движение за мир и движение за расовую справедливость ― сиамские близнецы-братья. Затем он привлек внимание к ужасающему положению бедных американцев. Массовая безработица и неполная занятость раскачивают лодку государственности «посильнее Великой депрессии 30-х годов... Мы обрекли часть нашей нации на положение низшего класса отверженных, и до тех пор, пока эти люди не найдут себе достойного места в экономической системе, наши проблемы не закончатся... Эти проблемы уже принесли нам много горьких плодов, но они продолжают разрастаться. Мы, сотрудники КЮХР... чувствуем, что пришло время начинать новую кампанию борьбы по типу тех, что проводились в Селме или в Бирмингеме, с целью добиваться улучшения материального положения беднейших слоев нашего населения».

Очередную годовщину со дня рождения Линкольна ― 12 февраля ― Кинг весь день провел в своем офисе в Атланте. Обсуждались вопросы, связанные с организацией похода бедных. Было решено, что участники пойдут на Вашингтон пятнадцатью колоннами: 10 из городов и 5 из разных сельских районов. Одна из групп выйдет из Роксбери, негритянского гетто в Бостоне, и пройдет по маршруту «Нью-Йорк ― Ньюарк ― Филадельфия». Другая группа выйдет из чикагского Лондейла, доберется до Луисвилля, затем до Детройта, а потом повернет на восток ― к Питтсбургу. Южная колонна должна выйти из штата Миссисипи и направиться на восток ― в Севанну и Чарльстон, а затем повернуть на север. Четвертая колонна должна будет пройти по знаменитому тракту через Аппалачские горы. Никаких отрядов с тихоокеанского побережья приводить в Вашингтон не планировалось. На Западе должны были состояться многочисленные демонстрации прямо на местах.

Оставалось разработать точный график материально-технического и финансового снабжения. Как обычно, оставалось место и для творческой и для нудной черновой работы. Часть последней Мартин Кинг взял на себя, совершив целый ряд стремительных поездок по ключевым точкам маршрутов и лично пообщавшись с организаторами прямо на местах. За неделю ему пришлось совершить несколько таких командировок. В одну из поездок он посетил места своих самых крупных сражений, побывав 15 февраля в Бирмингеме, а на следующий день ― Селме и в Монтгомери. Обращаясь к собиравшимся на встречи с ним в этих городах, он не мог не вспоминать событий минувшего. Это обостряло все его чувства, и без того напряженные накануне того великого деяния, которое ему предстояло совершить. Он уже разослал письма всем сторонникам КЮХР. «Вас уже пытались отговаривать громоподобные хоры голосов от акций, которые планировались нами и в Селме, и в Бирмингеме. Ныне результаты, достигнутые нами в этих городах, и проведенные вследствие их реформы с гордостью приветствуются всем обществом». Он писал о предстоявшей кампании как о «последнем шансе» предотвратить «летнюю катастрофу». Правительство, заявил он, ничего не сделало в отношении «основных социальных причин», вызывающих бунты. Напротив, именно «упрямое бессердечие и равнодушие правительства к бедности порождают искры ярости и отчаяния... В залах Конгресса негритянские жизни представляются слишком дешевыми, чтобы принимать решительные меры. Куда проще спекулировать кровью и ничего не делать».

Турне, совершенное Мартином Кингом по городам Алабамы, подбодрило его. В Селме Уилсон Бейкер снял с должности шерифа округа Даллас Джима Кларка. Не Бог весть какое благодеяние, но все же это был шаг в правильном направлении. Кинг был в приподнятом настроении на следующий день, когда вместе с Кореттой и Энди Янгом прилетел в Кингстон на Ямайке, чтобы неделю поваляться на солнце. Здесь у него, кроме того, должно было найтись время, чтобы завершить речь, с которой он по возвращении собирался выступить в огромном Карнеги-холле. Начинался год, насыщенный юбилеями и годовщинами, имевшими самое непосредственное отношение к его собственной жизни. В январе исполнилось ровно двадцать лет со дня гибели Ганди, приближалось столетие со дня рождения У. И. Б. Дюбуа, великого негритянского ученого и общественного деятеля, умершего в добровольной эмиграции в Гане в день предыдущего их похода на Вашингтон. Он был на пять лет моложе А. Д. Уильямса и достиг широкой известности в Атланте в те дни, когда дед Кинга был еще молодым человеком. Он оставался одним из кумиров среди темнокожих людей, по меньшей мере в течение жизни следующего поколения. Именно Дюбуа стал вдохновителем идей для молодого А. Филипа Рэндолфа. И хотя в конце своей жизни Дюбуа стал членом Коммунистической партии США, его многочисленные достижения были по значению столь выше любой идеологии, что даже Мартин Кинг, на дух не переносивший коммунизма, относился к ним с большим уважением.

23 февраля Кинг выступил на вечере, посвященном столетию со дня рождения Дюбуа. Он охарактеризовал Дюбуа как «человека, обладавшего бесценной преданностью своему народу. Стремление добиться большого успеха и общественного признания не служило для него способом личного обогащения и самоутверждения. Кем бы он ни становился, какой бы профессией или видом деятельности не занимался, достигая во многих из них званий, степеней и наград, он всегда оставался в первую очередь чернокожим человеком. Он использовал богатство своего таланта как национальное достояние своего народа...

Образ доктора Дюбуа ― человека ― должен быть сегодня с нами, в наших умах и сердцах, чтобы в них не поселилось столь распространенное ныне отчаяние... Он противостоял Системе... Он противостоял множеству врагов, обливавших его презрением, пытавшихся отравить его жизнь, но его мощный голос никому и никогда так и не удалось заглушить.

Он гордился своим народом, ценил силу и богатство его духа, но он никогда не превозносил черный цвет кожи. Он гордился своим народом не потому, что черный цвет придает людям некую особую значимость, а потому, что его борьба и его завоевания имеют общечеловеческое значение. Дюбуа умел разглядеть в людях человеческое и любил прогрессивных людей любого цвета и оттенков кожи: черных, белых, желтых, красных или коричневых... Белая Америка, пропитанная ложью и выдумками о неграх, слишком долго жила в тумане невежества. Дюбуа разоблачал эти выдумки и закладывал основы достоверной истории негров и истории Америки, принося стране дар правдивости, за который американцы должны ощущать себя его должниками...