Бордель: Призови мою боль - Lion_official

отмолчаться и позволить ей всё самой увидеть. Спустя час дороги, когда уже Ханна уснула, устав после длительного дня, полного приключений и прогулок, они подъехали к небольшому домику на берегу моря. Вокруг сплошной лес и ни единой души. Гарри пришлось сократить свои планы на поездку и сделать то, что намечалось на последний день, сегодня.

Они оказались в маленьком японском раю-обыденность. Татами для сна на полу, как подобает. Низкая мебель. Всё скромно, нежно и приятно. В доме был также маленький садик с сакурой. Но главным достоянием, по которому дом пришёлся Гарри по вкусу, являлся горячий источник. Место, где обязательно должен побывать каждый, и Тереза побывает этим вечером.

— Тут очень красиво… — прошептала, уже не ёжась на холоде в одном полотенце на резинке.

Взгляд мазнул по мутной голубой воде, от которой поднимался пар, вокруг расставлены маленькие светильники, походившие на кувшинки. Она ступала следом за Гарри по крупной каменной кладке. Он, избавившись от явно ненужного полотенца, опустился в горячую воду.

— Примерно так я и представляла Японию. Не мегаполис, как Токио, а очень скромную, уютную и красивую страну. — Тереза вышагивала аккуратно, пытаясь уловить каждый момент этого вечера.

— Очень жаль, что я не могу продлить твою мечту, и ты уедешь завтра.

Едва тоска промелькнула в его голосе и тут же скрылась, как только девушка посмотрела в его сторону. У них осталось совсем немного времени, чтобы насладиться происходящим. А для пущего настроя надо избавиться от будущей тоски, ей здесь не место.

— Вообще в источниках купаюсь без одежды, — недовольно пробурчал, заметив, как Гарднер опустилась в воду, сняв только тапочки, в грёбанном полотенце.

— А вот и нет. В общественных источниках не купаются, — поймала его на маленькой лжи, подплывая всё ближе и ближе.

Гарри отвернул голову в сторону, всё ещё недовольно фыркая и не понимая, зачем ей нужно это полотенце. Задумался над причиной, но тут же потерял мысль, залюбовавшись прекрасной сакурой. Жаль, что в это время года она не цветёт.

— Как я тебя вообще оставлю? Ты такой красивый у меня, — мягко обратилась, когда наконец залезла на его колени, положив ноги по обе стороны. Он сидел на одной из ступенек, сделанных специально для того, чтобы сесть и насладиться горячей водой источника.

— Ты всегда можешь остаться, — съязвил в ответ, но одну руку всё же положил на её бёдра, скользя то вверх, то вниз.

— Нет. Я ведь могу сказать тоже самое. Ты всегда можешь остаться дома и никуда не уезжать. Но я так не говорю, потому что знаю, что прошу сверх возможного. — Она обвила руки вокруг его шеи и начала время от времени целовать его в щетинистую щёку. До сих пор отвёрнут в сторону, стоит на своём.

— Потому что ты правильная.

— Но и у тебя дефектов нет. Мы ведь доверяем друг другу?

— Доверяем, — устало выдохнул и нехотя повернул голову к её выразительным, добрым глазам. Смотрела едва с прищуром, как кошка на сметану, — Пойми, я так долго был один, а сейчас у меня есть ты. Вдруг что-то пойдёт не так, вдруг расстояние только усложнит всё. Я не перестаю думать о том, что могу потерять.

— Я понимаю, — грустно отозвалась, а затем нежно провела, слегка касаясь, вдоль скулы и поспешила утонуть в мягких коротких волосах.

— Тебе не кажется, что тут становится слишком горячо? — с полуулыбкой спрашивает.

— Вот именно, что кажется… — быстро целует его в губы и наклоняется назад.

Несколькими пальцами Тереза хватается за пуговку на резинке, щёлкает и разводит края полотенца в разные стороны.

— Давно не виделись, — Стайлс обхватывает одну грудь и сразу опускается с поцелуем на вторую, пока девушка откидывает за его спину полотенце.

— Гарри, — бормочет в его макушку, и мужчина ловко сгребает любимые бёдра в охапку, с лёгкостью поднимает и опускает вновь, но уже на возбуждённую плоть.

— Я делаю с тобой всё, что захочу, помнишь? — ухмыляется слишком ещё довольно, продолжая поднимать и вновь насаживать Терезу, видя, как она уже готова быть полностью его. Нет вчерашнего страха в глазах, нет ни капли недоверия. Пора снять маски и принять тот факт, что он не только король её сердца, но и тела, души и всего прочего.

* * *

Утром девушке пришлось собираться. Ассистенты и помощники Гарри перевезли все вещи из Токио, так что всё оставалось за малым. Покормить Ханну, покушать самой, переодеться и ещё немного времени побыть вместе. На его удивление, Тереза ходила слишком задумчивой, будто иногда витала в облаках и даже переставала как-то откликаться. Причина, которую он мог бы найти, на самом деле, не подходила. Это не совсем связано с отъездом и не с тоской, витающей между ними.

Когда время подходило уезжать, когда машина стояла у ворот, когда Ханне не терпелось продолжить их маленькое путешествие, они шли рука об руку к выходу. Сейчас заметно, как она пришла в себя, как иногда посматривала на него искоса, не желая прощаться. Распрощаться и не видеться три с лишним недели. Твою мать! Что они творят? Как это вообще могло произойти?!

— Постой! — Тереза выставила руку вперёд, прошмыгнув на несколько шагов, преградив дорогу, и уткнулась ладошкой в его грудь. Она позволила остальным пройти к машине, пока они остались в доме.

— Что такое? — обеспокоенно спросил.

— Я хочу кое-что тебе сказать, — он боялся тревоги в её голосе, но Тереза звучала мягко и даже осторожно, — Когда мы с тобой конфликтовали из-за предложения Алессандро, я не могла ответить тебе на вопрос, зачем всё это делаю. Но сейчас всё поменялось. Мне кажется, что тот путь, который я выбрала, правильный. И стать дизайнером не просто мечта, а что-то выше на ступень. Будто моё предназначение. Только благодаря твоим слегка агрессивным методам я начала задумываться, а зачем вообще делаю то, что делаю. Зачем выбрала тебя. Зачем сделала тот или иной шаг. А зачем не сделала.

— И что ты думаешь по поводу всего происходящего в твоей жизни?

— Думаю, что рада быть «мамой» Ханны, быть твоей опорой, быть просто рядом и иметь семью, о которой даже никогда не мечтала, потому что не верила. Но ты очень хороший отец Ханне, я… — она еле сдерживала нахлынувшие эмоции, — Ты дал мне надежду, что мой серый мир не такой уж и безнадёжный.

— И это значит…?

— Ты постоянно говоришь, что хочешь дать мне что-то, осуществить какую-нибудь мою мечту, но, честно сказать, ты и есть моё счастье.

На прощание, когда они стояли рядом с машиной, он обнимал её