Леди Искусительница - Эйлин Драйер

— Что-то радикальное?

— Господи, нет. Непристойное. Дайте подумать. — Она склонила голову набок, стараясь припомнить текст. — Название было что-то вроде «Могила добродетели», взятое из поэмы Марвелла. Кажется, у Марвелла было так: «Видишь ту редко посещаемую пещеру? То убежище? Храм любви. Могилу добродетели». Не совсем подходящее чтение для тринадцатилетней девочки. Отвратительные стихи, но щекочущие нервы. — Она ухмыльнулась. — Это я о моем предке. Не о Марвелле. Его стихи превосходны и щекочут нервы.

— Смысл?

— Сейчас? — Кейт покачала головой. — Я не знаю.

Она замерла, погрузившись в воспоминания, испытывая смесь страха, горечи и тайного триумфа. Эта книжка помогла ей освободиться. Она дала ей выжить, не важно, что с ней сделали, она все же может победить.

— Не думаю, что эта книжечка есть еще у кого-нибудь, кроме Хиллиардов. Дядя Хиллиард мог случайно наткнуться на нее. Какой бы невразумительной она ни была, возможно, кто-то решил, что она идеально подходит для кода.

— Секрет, — сказала Би.

— Именно. Кто еще мог додуматься до этого, кроме другого Хиллиарда? Нужно, чтобы Диккан поискал — нет ли экземпляра в его поместье. Я могу поехать к нему. Гарри не узнает.

Кейт, должно быть, сказала что-то лишнее. Би подняла бровь:

— Поссорились?

Кейт моргнула.

— С кем? С Гарри? Нет. Совершенное удовлетворение.

Би фыркнула, как лошадь. Кейт поднялась и поставила на место «Песни невинности». Разве не понятно? Она не сможет в ближайшее время попасть в Исткорт, но, возможно, окажется в Мурхейвене, последнем месте, в которое ей хотелось бы попасть.

И вдруг ее осенило. Если она права, если вот она, разгадка головоломки, тогда конец поискам. Если стихи, которые они искали, будут найдены, у «львов» не будет причины желать ее смерти. Она будет в безопасности. А Гарри сможет отправиться путешествовать.

Кейт замерла. Закрыла глаза, приложила ладонь к груди, словно этим можно было умерить боль. Гарри не может взять и уйти. Не сейчас. Она только что нашла его. Она любит его. Нуждается в нем.

Это ничего не меняет. Ему необходимо уйти, и у нее нет права становиться на его пути. Это было бы несправедливо, нельзя так поступить с ним. Но вдруг ей показалось, что она не в силах пережить это.

— Кейт? — Голос Би прозвучал слабо и тревожно.

Кейт встряхнула головой и открыла глаза. Би нуждалась в улыбке, и она улыбнулась ей.

— Благодарение Богу, — сказала она, — я верю, что мы в конце концов вернем себе наш дом.

Ее дом, который внезапно показался пустым. Ох, зачем она настояла на том, чтобы они перешли последний рубеж в занятиях любовью? Все стало гораздо хуже.

Нетерпеливо тряхнув головой, Кейт прошла к письменному столу. Она успела написать записку Дрейку, когда хлопнула входная дверь, и послышались возбужденные голоса, подозрительно похожие на голоса Брэкстона и Чаффи.

— Мне нужна помощь для вашего хозяина! — ревел Кит.

Кейт вскочила и побежала к двери.

— Черт, — выпалила она, стараясь не слишком пугаться, — что теперь?

Глава 22

К тому времени, когда она была в состоянии заговорить о своем открытии, прошло два часа, и в спальне Гарри снова появился Майк О’Рурк.

— Что вы имеете в виду, говоря, что он упал с лошади? — требовала Кейт ответа у Кита. — Гарри держится в седле лучше, чем Грейс.

Слабым голосом ответил сам Гарри, Майкл в это время ощупывал его грудь.

— Ничего удивительного. Бо испугалась чего-то.

— Эта лошадь просто сбесилась, прямо посередине Гайд-парка. Ударила Гарри о дерево, — сказал Кит.

Кейт терла лоб. По тому, как выглядел Гарри, когда его пронесли вверх по лестнице, было видно, что ему предстоит отлеживаться немало дней. А это означало, что ей нельзя сообщить ему о своем открытии. Если единственный сохранившийся экземпляр «Могилы добродетели» заперт в «норе» священника, теперь только она знает, как его найти. А с Гарри станется снова взобраться на чертову лошадь и поехать в Гемпшир.

Эта мысль ужасала ее.

Часом позже Майк подтвердил ее опасения.

— У него сломаны по крайней мере два ребра. Помимо того, что все мои предшествующие усилия пошли насмарку, у него еще и сотрясение мозга. Ему нельзя будет вставать, по крайней мере, неделю.

Единственное, что могла сделать Кейт, — это послать за Дрейком, который появился как-то уж очень быстро.

— Рассказывайте, — сказал он, когда она вошла в Китайскую гостиную и застала его нервно расхаживающим по комнате.

— О чем именно? — парировала она. — О продолжающихся несчастьях Гарри или моем озарении?

— Насчет Гарри я уже знаю. Кто-то засунул под его седло большую иглу, вероятно, в парке. Так что о стихе?

Но Кейт целиком ушла в размышления о том, что случилось с Гарри.

— Почему хотели убить его? — спросила она, направляясь к двери. — Ведь они охотились за мной!

Дрейк перехватил ее и провел к дивану.

— Гарри оберегал вас. Разделяй и властвуй — принцип, известный еще до римлян. Теперь, пожалуйста, расскажите мне о стихе.

Кейт села, все еще думая о другом. О том, что она правильно решила дистанцироваться от Гарри. Иначе ей еще труднее будет переносить подстерегающие его опасности. Она непрерывно жила бы в состоянии паники.

— Кейт?

Она подняла глаза и вздрогнула, обнаружив, что ее ладонь лежит поверх ее неистово бьющегося сердца.

— Да, конечно.

Она быстро рассказала о «Могиле добродетели». Дрейк выслушал ее с невозмутимым видом, не отводя глаз от камина.

— Вы уверены, что именно оттуда взята известная нам строчка?

Кейт кивнула.

— Не понимаю, как я сразу не узнала ее. На фляжке она немного искажена. Там написано «Разве не сладкий плод — моя первая любовь?» В книжке немного иначе: «Разве не сладок первый плод, моя любовь?» Я думала, что это ошибка. Но вторая цитата тоже искажена. «Нет, весь я не умру» заменено на «я не умру совсем», я не помню все стихотворение. — Она ухмыльнулась. — Помню только наиболее двусмысленные куплеты. Цитата на фляжке, между прочим, взята из моих любимых. «Разве не сладок первый плод, моя любовь, сорванный моей собственной рукой?»

— И вы считаете, что ваш дядя-епископ использовал эти строки в своих целях?

Кейт пожала плечами:

— Совпадение в любом случае поразительное. Книжка хранилась в доме, где он провел детство, и я очень сомневаюсь, что о ней знало много людей.

Дрейк вздохнул.

— Я скажу Диккану, чтобы он проверил. В просмотренных вами вещах вы ее, конечно, не нашли?